Прогулка по лесу

                * * *

         Жалобно     стонут     пеночки - трещотки: "ти-и, ти-и".  Где-то  рядом  их   гнездо.   Они      нетерпеливо  перелетают  с ветки на ветку куста      черемухи.
         Я, чтобы успокоить их, пошел дальше по  тропинке, а они, не доверяя мне, следили за мной с  веток рябины.
         По  обе  стороны  тропинки  цветет  белая  и розовая герань, гравилат, лютик, звездчатка.
         Я свернул с тропинки в лес, стал  пробираться сквозь  пышные  заросли  папоротника, доходящего мне по пояс, вдыхая запах его листьев.
         Лютик  в  лесу  уже  отцвел, торчат  во   все стороны ежики его поспевающих семян.
         Не узнать  медуницу, листья ее      разрослись, стали большими, широкими, размером с   ладонь.
         Под  пологом  леса, где   сплошная   тень   и сумрак, нет  цветов, они  встречаются  только  на      прогалинках, да  вдоль тропинок, там, где освещает траву лучи солнца.
         Я невольно пугаю птиц, когда прохожу около их  гнезд.
         Поднимаю  с  травы  комаров, они  наседают на меня, если я останавливаюсь, пытаясь  рассмотреть встревоженных птиц, закусывают пальцы моих рук и   лицо.
         Иду  я  короткой  дорогой, отодвигаю  рукой в сторону колючие ветки елок, если они мешают мне.
         Чуть   шелестит, теряясь  в  кронах  деревьев      мелкий дождь. Накрапывая, он напоминает о  себе.
         Я вышел в просвет между елками, посмотрел вверх  на   небо, чтобы   убедиться, идет   ли    дождь.
         Несколько  мелких  капель коснулись моего лица.
         Но   это   еще    не    дождь, молочные    тучки      бесплодные, больше  шума, такой  дождь не долетит  до земли, его не  пропустит  густая  хвоя  елок.
         Даже листья орешника сухие сверху.
         Я вышел на верхушку холма и стал  спускаться вниз   по  крутому  откосу  овражка, заваленного      упавшими  деревьями, которые   давно   покрылись причудливыми  зелеными шубами, от буйно растущей  на них пармелии.
         На  самом  дне его беззвучно бежал ручеек. Я перешагнул через него и стал снова  подниматься      вверх   на   другой   склон, стряхивая  сапогами,      лепестки герани, которые осыпались и  лежали  на листьях медуницы.
         Вдруг резко потемнело в лесу  от  набежавших серых  туч. 
         Я  решил  пробраться сквозь густую      куртину елок, мне ничего не оставалось, как низко      пригибаться  к земле, продираться сквозь колючие сухие   ветки. 
         Дождь усилился.    Я    остановился, какой  вокруг душистый запах свежей  еловой хвои. На концах веток елок выросли новые  хвоинки, прибавив  веточек    елкам, хвоя    их  светло-зеленая  по  сравнению  с  прошлогодней хвоей.
         Среди  елочек не так донимают комары. Травы под  елками почти нет. Земля  сухая.  На  ней  лежат, принесенные  ветром  скрученные  старые дубовые   листья.
         Я переждал под пологом старой ели налетевший  дождь  и  пошел   дальше.   
         Чтобы   не   мочить одежду, вышел  на  тропинку.
         Прямо из травы, чуть ли не у самых ног, вылетели,  рассерженные  моим появлением, дрозды.  Они  раскричались, расселись   по елям, затем затихли, где-то в чаще леса.
         Не      смотря     на     то, что     моросит дождь, летает, гудя крылышками, шмель.
         Тропинка  чуть  размокла.  Я обхожу стороной  мочажину, залитую черной водой, с прелым болотным   запахом. 
         Снова  посветлело в лесу. В притихшем  после дождя лесу, под шорох  последних  падающих  капель, поют птицы. Запахло еще сильнее травой и   хвоей. 
         Я  смотрю  сквозь  листья  липы, которые   вздрагивают  от падающих капель, слушаю, как поет   черный дрозд.
         Первые  лучи  солнца блеснули, осветив яркими   красками,  промытые  листья  орешника  и   снова  исчезли в низких матовых облаках.
         Я иду по тропе, нагибаюсь под кустиками.