Случай на дежурстве

Ева что-то говорила птичкам, кружащим в рисунчатых танцах над небольшими бледными нежными цветками.

- Уси-пуси, уси-пуси – Подумал Адам, глядя традиционно счастливыми глазами на Еву. - Как мне нравятся эти ее щебетания. Иногда я даже не различаю ее слов на фоне птичьего пения. А какая она гармоничная. Бывают минуты где-нибудь в благоухающих зарослях, когда мы сидим с нею рядом, и я теряю ее среди трепета растений, цветов, мотыльков… Она остается со мной близко каким-то приятным присутствием, улыбается мне, и растворяется в окружающем неторопливом колыхании мира. Как много раз я засыпал в такие моменты. А снилось… снилось мне все то же. Т.е. снится мне то же самое, что я вижу наяву…Нежное шевеление теплой бархатистой листвы и глянцевая прохлада стволов и ветвей деревьев… или тела Евы. Я теряю ее в окружающем меня мире и во сне потому, что она своими плавностями и округлостями, своими разными местечками похожа на этот мир, в котором мы живем, на что угодно в нем: на шелковистую траву, на порхание колибри… Или – кольраби? Надо будет при случае у змея уточнить, как именно называются эти птички, похожие на больших шмелей.

- Адам… - ласковое касание его бока разбудило его.

- Так я все-таки спал – успел подумать Адам, в который раз глядя в широко и спокойно раскрытые, все в искристых жилочках зрачки Евы.

- Что, Ева? – он сказал это и принялся ласково почесывать ее колено.

- Что, Адам? – Ева ответила не сразу, а через какое-то время, легонько вздрогнув при этом.

- Ты звала меня? – после небольшого усилия отозвался Адам.

- Разве? – Движение ее лица наконец уверило его в том, что она проснулась.

- Ну тогда… - Казалось, она что-то придумывает всею собой, даже едва уловимым движением ямочки на плече.

- Тогда пойдем к дереву. – наконец предложила она.

Она всегда так говорила после недолгого сна. И Адаму часто казалось, что эти слова стали чем-то вроде присказки, вроде ее смеха, вроде приятного ветерка. И они неизменно поднимались и, глядя друг на друга, отправлялись к дереву.

Дерево не было чем-то особенно замечательным на фоне замечательного мира. Но росло оно отдельно и поэтому про него можно было сказать «дерево» и пойти именно к нему, а не к любому другому дереву, что росли, цвели и плодоносили везде совместно, дружно и замечательно.

Они подошли к дереву. Ева привычно сорвала плод и, покрутив его так и эдак, полюбовавшись игрой света на его зеленой, а потом и на теплой – красной стороне, легко выронила плод в шелковистый мох у корней дерева. Она уже снова глядела на Адама, привлеченная видом его окладистой симпатичной бороды с завитками волос на кончиках. Шелковистая черная борода Адама сейчас напомнила ей руно барашков, что паслись неподалеку. Борода была темной, а барашки – сплошь белыми. Забавно.

- …Уй – послышалось из голубого меха мха у подножия дерева, и после характерного переливчатого движения рядом с ними закачалась солидная голова змея с охристыми глазами и живой ниткой обласкивающего воздух языка.

- В который раз вы роняете мне на голову яблоко. – Слова змея зашелестели им чуть ли не в самые уши.

- Ты, наверное, спал и мы тебя разбудили? – Ева сделала задумчивое движение рукой, желая погладить светлую чешуйчатую шкуру змея. Но легкая волна, пущенная змеем по самому себе не дала Еве дотронуться до чешуек. Это озадачило Еву и она внимательнее поглядела на змея.

- О, да ты опять поменял окрас. Теперь ты чуть светлее золотистой кожи Адама, а еще вчера был почти черным…

- Вам не следует есть эти яблоки. Вам это запрещено. – Змей не дал Еве закончить цепочку наблюдений над парадоксами окружающих шкур. Передняя часть тела змея держала его голову вровень с головами Адама и Евы, взгляд его был направлен между ними, и, как обычно,  выражал меланхолию.

- Есть? Ах, есть? Мы и не знали, что их… Яблоки, ты говоришь?… можно есть. Нам нравится питаться лепестками клевера, играя с барашками на лугу. А пьем мы нектар из белых чаш… - Адам оглянулся и показал рукой на невысокий осанистый кустарник, постоянно цветущий упругими белыми кувшинками.

- Да здесь все можно есть. – Без всякой аллитерации проговорил змей. Но Адам и Ева не обратили никакого внимания ни на его слово «здесь», ни на слово «все», и даже слово «аллитерация» не привлекло их внимания. Глядя друг на друга, они опустились на мох и стали, довольно хихикая, валяться и кататься в нем. Как молодые котята, право слово. – Заключил про себя змей. Но немного погодя тела человеков задвигались во мху волнообразно. Через секунду змей понял, что они пытаются двигаться в этой голубой вате так же, как он сам. Конечно, извивались они на месте, но их молодые, гибкие тела довольно успешно пародировали его движения. Почесав кончиком хвоста темечко змей громко хмыкнул. Адам и Ева вздрогнули, будто очнувшись от обволакивающего их нежного дурмана мха, и счастливо засмеялись, глядя на змея.

Змей спрятал язык и обвился вкруг дерева. Голова его нависала над головами Адами и Евы. Адам потянул руку за самым нижним наливным яблоком, но змей головой отклонил адамово движение и тут же осторожно шлепнулся половиной своего тела на Адама, хвостом оставшись обкрученным на дереве. Тут из лощины раздался раскатистый тигриный рык, за ним еще один, а потом в голубизну неба вонзился визгливый трубный звук молодого слонопотама.

- Бежим с ними поиграем. – Ева уже вставала, одновременно потягиваясь и увлекая с собой за руку  Адама.

Веки змея затрепетали и расслабленно прикрыли охряные неподвижные зрачки.

…

- Колибри или кольраби? – Сегодня Адам решил поставить точку в возникшем в нем споре между кандидатными названиями маленьких птичек. Змей темной струей соскользнул по стволу дерева к ногам человеков, почесал свой хвост о ягодицу Евы, с упругой осторожностью боднул блестящей головой Адама в живот и неожиданно проговорил с какой-то подкупающей ритмикой в своем шипении:

- Коли… парень ты румяный – братец будешь нам названый… Коль старушка – будь нам мать, так и станем величать…

Адам и Ева переглянулись, а змей попытался сделать вид, что закашлялся. На лицах человеков отразилась легкая мука обдумывания этого странного высказывания, но тут змей взял себя в руки, т.е. овладел ситуацией, утверждающе поднял хвост и провозгласил:

- Два конца, два кольца, посредине гвоздик… Отгадайте что это?

Адам и Ева опять задумались и опять их лица подернулись мукой поисков ответа. Через несколько секунд змей решил прекратить бессмысленные мучения прямоходящих. Он плавно втиснулся между ними и сколько мог участливо спросил:

- Ну-с.. Расскажите… С кем вы вчера опять играли?

Адам и Ева успокоено повеселели и наперебой стали рассказывать вчерашние обычные свои приключения с барашками, тиграми и слонопотамом. Слова полились из них легко, даже как-то слишком легко. И весьма полноводно. Змей в первое время даже заслушался. Он слушал старательно, как давно уже не слушал, и видимо эта старательность потребовала от него каких-то чрезмерных усилий. Он слушал, слушал... А потом оказалось, что думает он о чем-то совсем другом. О чем-то, в чем нет места переживаниям за вчерашний удачный кувырок Адама через голову тигра и ускользание Евы от ловкого хобота слонопотамчика.

Адам с Евой рассказывали, рассказывали, жестикулировали, жестикулировали, но наконец заметили, что змей перестал откликаться на их возгласы. Им стало обидно, что их не слушают. Тогда Ева решила разбудить змея хорошо испытанным способом – падением яблока на голову. Она хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и показала Адаму на яблоко, которое роялем в кустах висело над головой змея. Адам перестал делать обиженную физиономию, понимающе улыбнулся Еве, протянул руку к яблоку, сорвал его, повертел так и эдак, взглянул на Еву снова и вдруг… откусил от яблока!

Ева было раскрыла рот от удивления. Она хотела спросить Адама, почему он это сделал, когда все знают, что яблоки им есть нельзя… Но тут она увидела какие-то перемены на лице Адама. Он жевал яблоко и смотрел на нее. Смотрел и жевал… Но смотрел на нее Адам не так, как обычно. Жевал ли он тоже не как обычно, Ева не успела сообразить. Она мгновенно соблазнилась этой странной новизной в Адаме, рука ее быстро овладела изрядно искусанным яблоком Адама, и зубки вонзились в привлекательно неровный край плода.

Змей резко повернул голову на неожиданный визг Евы. Непроизвольная дрожь чешуйчатыми всполохами прошлась по всему его длинному телу. Как только змей услышал первую ноту дамского визга, он все понял, и теперь ему оставалось лишь внимать картине рушащейся на его глазах идиллии.

Перед его глазами стояли оба человека и дерево. Люди жадно и довольно разглядывали друг друга. Ева то улыбалась, то счастливо визжала. Адам же был молчалив, выражая свой восторг эрекцией.

…

- За время моего дежурства… - Темный змей исходил от волнения кольцами. Чешуя его вибрировала, ноздри были распахнуты. И лишь глаза, как им и положено, золотисто смотрели сквозь весь мир.

Светлый змей остановил рапорт внятным движением хвоста.

- Дежурство не принял. – Все же поставил он точку над свершившимся и.

И не без театральности добавил:
- Кончились опять наши с тобой дежурства…

- Я собирался перехватить яблоко, когда она кинула бы его Адаму… Ты знаешь, что они часто так играли. – Слова оправдания темного змея сопровождались уже торжествующей статичностью его тела.

- Часто, но не всегда… - Слова обвинения светлого змея не были подкреплены ничем.

…

Две огромных живых пружины неторопливо перевились между собой. Светлый виток следовал за темным, темный за светлым. Чешуйки их волнообразно вибрировали, тела медленно проскальзывали, и только глаза их были направлены друг на дружку. Охристые глаза смотрели сквозь золотые. Золотые глаза, едва мигнув, застыли во взгляде сквозь охристые.

9.5.02