Оперение чувств на фоне географической равноудаленности

               
                Только разрезанное яблоко
                может быть яблоком раздора.


Счастливый день №0

Я всегда любила читать, больше всего и даже больше всех, но недавно, закрыв очередную книгу, поняла, что мне неинтересны сказки. Герои долго собирают силы, чтобы обрушиться на головы врагам, а, победив, живут счастливо. Но так не бывает! В своем солидном для девушки возрасте я, наконец, воскликнула: «Так не бывает». Это означало, Дед Мороз умер, а с ним умер и Бог.
Зло капает как из неотремонтированного крана, мешает спать, раздражает. Зло лишь в том, что оно ежедневно. Все торопятся в будущее, к счастью, и в Новый Год каждый на свой лад повторяет: «На следующий год в Иерусалиме».
-А стремиться не к чему, а то в старости вдруг обнаружишь, что ничего не случилось. Счастливого будущего не будет. Счастье это сегодня, – так мне сказала моя Анна, которая уедет в призрачный Сан-Хосе в четверг. Что же я счастлива, не потому что она, возможно, вернется, а потому что у нас есть 3 дня с Анной. У меня есть 3 дня с Анной, у нее есть 3 дня с Анной.

----------------------------------
Мы устраивались на работу. Нас спросили:
-Как Вас зовут?
-Аннами.
Чиновник, не улыбнувшись, повернулся ко мне:
-А Вас?
----------------------------------


Счастливый день №1
Итак за спиной история о любви без ревности и скандалов, но с вечно краснеющим признанием. Я счастлива в этот первый Анин день.
В любой книге должно случиться что-то грустное разной степени тяжести. Это провоцирует героев на действие или подведет итог всей истории. В нашей сказке будет счастье, и только сегодня.

----------------------------------
В институте подруга спросила, в кого бы я влюбилась, будь я мужчиной:
- Несомненно, в Аню.
Анна смутилась и промолчала. Потом, спускаясь по лестнице, сказала:
-Впрочем, помнишь, спрашивали
-Не надо
- Я бы влюбилась в тебя, абсолютно безнадежно.
После этого было страшно ходить рядом, и случайное прикосновение ударяло греховностью.
----------------------------------


Счастливый день №2
Сегодня её нет, рядом. Врочем, день, несомненно, счастливый. Она где-то совсем близко. Оттуда всего лишь нельзя позвонить, но можно выйти на улицу и найти телефон-автомат, набрать номер... И неважно, что по телефону звонят только нелюбимые, а в дверь только соседи.


Счастливый день №0
- Я без тебя сдохну, - так я сказала ей, давно, когда лишь документы были предвестием отъезда..
Она положила голову на плечо. И вот оно детское прозрение. Чтобы ни случилось, я буду жить. Терпеть, но жить. В ежедневном болоте тонуть и хрипеть, но жить. и обязательно будут маленькие, а, возможно, и большие радости. А нужно всего лишь сделать шаг или резкое движение в горячей воде. Но так бывает только в сказках.


==================================

----------------------------------
Отныне все принадлежит ей. Город состоит из наших скамеек,  кафе, и парков. Её подарки окружают меня -  велосипед, перчатки, книги. В магазинах  иногда попадаются такие похожие, почти ее вещи, они дают эмоции и желание приручить. Говорят в институте есть девушка похожая на неё.
----------------------------------

Итак, сказки кончились: покатилась жизнь, укладывая в колею: воспоминания, сны, любовь. Только отголоски писем доносили ее счастье: «Я дарю тебе крылья. Не печалься». Эта легкость кричала об уходящем, ускользающем чувстве. Я начала борьбу, воздвигла баррикады, заставив выбирать. Я встала в позу, и когда аплодисменты уже почти вошли в мой театр, противоположная сторона вдруг оказалась свободна. Лишь моя печальная любовь стоит на куче мусора и проповедует границы. Анна не приняла бой. Впрочем, я помню еще с детства, у того, кто пытается схватить ящерицу, в руках остается лишь легкомысленный хвост.
Борьба забыта. День за днем, шаг за шагом я спускаюсь в жизнь с гор любви. Нет улыбкам в метро и на улице! Я вне взглядов в трамваях. Я серьезна и одинока. Депрессия. Этот вариант любопытней, чем убивать себя, чтобы плакали и сожалели. Вот она я:  горе по капле, тоска по слезе. Я воплощенное несчастье. Ну же, жалейте! А, впрочем, достаточно и жалости к себе.
 
----------------------------------
Я несу свое одиночество, я подаю его на блюде. И вдруг где-то в институтском коридоре: «Пойдем быстрее, а то «Аня» уйдет». И радость, и ужас, и мурашки батальонами: «Анна!». И 15 минут молчаливого созерцания той самой девушки, похожей на нее в профиль.
----------------------------------

 Следующий шаг - равномерность. Перейти к завтракам, обедам и ужинам, прибранной кровати, ежедневной войне за порядок. Воздайте мне должное: долг отца, матери, возлюбленного, гражданина! Я почувствовала себя скупцом. Все богатства мира текли ко мне.
В  этой ежедневной работе, ежесекундном доме и родственных узах я потеряла грань. Раньше все, что было ею – было радостью, её отсутствие – смертью. Сегодня ее своевременный звонок был знаком любви, несвоевременное письмо – знаком невнимания. Лишь знаки. Солнце было предзнаменованием. Дождь бедствием. Все потеряло цвет, запах, фактуру, то, что вслепую, на ощупь, кончиками пальцев. И на ее прорыв из другого мира я говорю только:
- Почему ты не позвонила вчера?
- Потому что счастье это сегодня.
так было легче. Я разделила мир на «с ней» и «без нее», она стала лишь моей или не моей. Я перестала быть небожителем.
Она предлагала мне так много любви и сумасшествия, что нельзя было согласиться. Как можно радоваться, когда грусть проще всего. И Анна вернулась, сдувая печаль с моих ресниц.


==================================
Ночь. Бархат июля. Любовь идет горлом, потому сидим молча, не касаясь друг друга. Двое грубых пялятся на нас с соседней скамейки:
- Вы лесбиянки?
И хочется оттолкнуть как за богохульство в храме. Она так красива.
Месяц спрессовывается в дни, часы, приезд и расставанье. Мои слезы. Она гладит по волосам и улыбается.

Неделю не плачу. Мельтешу в заботах. И вдруг так просто, так легко, любовь не может ни ограничить, ни запретить. Я люблю ее, не потому что моя или не моя. Я люблю и оставляю Анне ту степень свободы, которая ей нужна. Свободу не звонить. Свободу говорить, не боясь моих истерик. Свободу любить других. Свободу быть собой. Все сразу стало так географично – у нас небо одно, только полушария разные.
И я бегу по улице и захлебываюсь улыбкой. Почта. Но одно сомненье все же оставлено в наследство моей печальной любовью
- Можно послать телеграмму в Америку? – а голос дрожит и не верит, – Да?
Наследство промотано, телеграфирую: «Крылья получены».