Вампир

У него было лицо ангела. Что же до его души, то она была достаточно темна, чтобы ни один ум, насколько бы пытлив и проницателен он не был, не мог постичь ее глубин. Однако это отнюдь не делало его воплощением зла или порока, хотя и то и другое ему были ведомы. Он просто был иным, с иной моралью и иными представлениями о добре и зле. Он был вампиром.
Ночь была холодной и ясной. Лондонские улицы давно опустели, а те немногие припозднившиеся жители, что еще встречались здесь иногда проходили и быстро исчезали, как тени. Вот, воровато оглядываясь и прижимаясь к серой каменной стене, прошмыгнул невысокий щуплый человечек с лисьим лицом. Минут примерно чрез пять прогрохотала по камням карета. Высокий человек с тонкими и правильными чертами лица, одетый богато, но без лишней роскоши, проводил ее взглядом. Затем улыбнулся, одному ему известно чему, обнажив белые зубы, из ровного ряда которых выделялись два непропорционально больших клыка. Взгляд холодных глаз вампира упал на неясную фигуру, кутающуюся в просторный плащ. Его шаги тихим эхом отдавались на пустынной улице. В одном из окон помаргивал одинокий огонек свечи. Вампир приблизился к фигуре и положил руку незнакомцу на плечо. Тот обернулся, но крик застыл на его губах.
Горячая живая кровь пьянила, как хорошее вино. Она была сладкой и одновременно чуть солоноватой, ни с чем не сравнимой на вкус. Вампир поднялся, меланхолично пошевелив ногой бездыханное и обескровленное тело, аккуратно промокнул губы белым платком и, не оборачиваясь, пошел дальше.
Ночь медленно переходила в холодное утро, но до рассвета было еще далеко. Вампир свернул в один грязный проулок, заканчивающийся тупиком, и приоткрыл скрипнувшую на петлях дверь черного хода. Несколько ступеней вели наверх. Дверь захлопнулась у него за спиной. Где-то вдалеке, наверное, уже за городом, ведь звуки далеко разносятся в утренней тишине, загорланил петух.
Вампир вошел в скудно обставленную комнатушку с единственным выходящим на пустырь окном. Плотно зашторил окна от солнечного света, взял с полки шкафа книгу в добротном кожаном переплете, как-то не сочетающуюся с небогатой обстановкой, и, усевшись в глубокое мягкое кресло с полинялой обшивкой у незажженного камина, стал задумчиво перелистывать страницы, бессонно ожидая следующего заката, новой ночи, новых убийств.