Хит-Артур

  Пыль сбили с замка. Я и Он обняли друг друга, а потом открыли дверь. Скрипнули петли. В проем брызнул свет, и мы ослепли. Где-то защебетали птицы. Кажется, я даже расслышал журчание падающей воды и писк слабого ветра.
  Это был рай.
  И Слава Всемогущему Богу скажу я вам.
  «Недолго осталось… скоро мы окончательно воссоединимся» – прошептал мне Он.
  Я улыбнулся, а Он исчез из меня.
  Я ждал. Ждал долго. Протирал глаза, безнадежно лелея мысли о прозрении. Сила больше не вернулась в мои глаза. Я стал массировать руки и ноги; почему-то мне казалось, что если я сдвинусь с места, то все исчезнет или изменится в худшую сторону. Потом я подставил руку и ощущал морщинистой кожей капли. Может вода, а может и кровь.
  «Вставай» – пробудили меня эти слова.
  Я встал, и тут кто-то презрительным и тоненьким голоском стал меня ругать и оскорблять.
  «Ты стар. У тебя лицо грязное. Ты – поганка! Ха! и ты еще думал, что тебя впустят?».
  Я искренне хотел убедить его, что внешняя красота не самый важный критерий, главное – внутренняя красота, но ничего не получилось. Он толкнул меня, и я куда-то упал.
  С той поры я потерял спокойствие и душевную гармонию. Какие-то язвительные слова сделали меня нервным и мелким в мыслях. Это было достойно удивления.
  Большую часть времени я сидел на жестком камне и молчаливо думал. Вот что я придумал: чтобы не поддаваться влиянию мира реального, то есть того самого мира с его жестокостью, заблуждениями и ограниченностью, необходимо его игнорировать, потому что, мысль не имеет реальной мощи, если вы ее игнорируете.
  Тогда в мир придут сострадание и истинность, которые то самое благо, чье достижение столь трудоемко.
  Я зашагал. Плечи распрямились. Спина сбросила свой горб. Я весь был полон просветления и правды.
  Время текло, и вскоре меня настигло недоумение: «Куда шагать? Куда идти?».
  Я достиг величайших способностей, претворил в себе такое, о чем гуманисты и просветители только мечтали. И вот со всем этим добром я не знал куда идти!
  Я остановился. Вновь на что-то сел. Казалось, весь мой путь отныне будет состоять из камней, чье предназначение стать твердыми креслами для моего тела.
  Я думал. Думал. Думал настолько всеобъемлюще и всеохватывающе, учитывая детали и другие варианты, что быстро устал и уснул тяжелым сном.
  Снилась мать. В воздушном платье, в соломенной, лихо надвинутой шляпке. Вся энергичная и задорная. 35 лет, а будто всего 16. Может в этом-то и ответ, думал я. Стать словно молодым, бесшабашным, и как многие молодые не знать последствий. Со спокойствием думать о том, как взял силой молодую девчонку, только окончившую девятый класс, что я и сделал, когда мне было двадцать. Вспоминать, как напоил врага, а затем зверски избил.
  Нет. Определенно не стоит повторять прошлые ошибки, ибо это повторение умножит зло. А я зла не хотел.
  Но чего же я хотел? Не знал.
  Где-то же должен быть конец всем этим размышлениям и каким-то случайным, всплывшим по капризу памяти, мыслям? Или философский вывод или естественный конец, один из аспектов которого – физическая смерть.
  И вот смерть пришла. Непонятно какая, потому что я был слепым, непонятно почему, потому что я даже запрещал себе думать о ней, так как ее боялся.
  Я умер и не нашел ответа на мучавший меня вопрос, который я даже не смог толком сформулировать.
  В этом беда части человечества.
  И я делаю упор не на вопрос, оставшийся без ответа, а на смерть, которая коварно прерывает поиски ответа.

  И, умирая, я думал: «Но ведь ответ – не всегда истина».