почти 17

в чем-то тенью Неба… - о С.П.
…inspired by
http://www.proza.ru:8004/2002/05/31-86


«Что ни день – такая мука,
Что ни друг – такая сука,
Что ни женщина – то ****ь…
Я хочу тебя обнять,
А ты уходишь
На бульварчики с гитарой…
Я кажусь ужасно старой...
Мне всего лишь двадцать пять…»
(А.Г.)

Знаешь, мне почти семнадцать,
Я хочу с тобой * censored *…

Надоело аскать… Давай, я посижу рядом с тобой, подышим пылью… будем отражать возмущенный блеск пустых глазниц ненужных прохожих и… поговорим?
Я выплевываю неестественное (черт-побери-черррт-побери-мне-самой-противно) хи-хи в твои уставшие глаза и прижимаю колени к груди…
Наверное, от меня перегаром… ах, я еще только не извинялась – разве тебе привыкать?
Мне безумно хочется тебя поцеловать… но я знаю – сейчас мне все равно с кем… посмотрим на эти губы завтра.
Проходит минута – олимпийское спокойствие. Сижу. Смотрю. Молчишь. Пьешь. Усталость. В каждом. Взгляде. В каждом всплеске света одно и то же, потому звон двух горьких шоколадных монеток сливается в нудный стон…
Твое-имя-на-моих-губах…
Равнодушно-невкусно-безнадежно…
Бесконечно, потому что мы опоздали к началу…
Я покусываю каждую букву, мечтая о шрамах, понимая, что ты слышишь, но не веришь… а чей-нибудь язык и пара одинаковых скучных глаз лениво переставит буквы завтра, сменив некоторые – так привычней…
Сколько тебе? Тридцать четыре?
Смешно… нет, не много – просто смешно…
Скажи, хочешь я буду куклой?
Пппосмотри на меня… лохматая… вот, вот – какие-то листочки… валялась на траве, помню… стряхни с меня…
Коленка разбита… у меня носки разные… посмотри-посмотри-посмотри, да не просто сиди с открытыми глазами – смотри… тебе все равно, с кем, да?
И рот не закрывается… трам-пам-пам…
Хочешь куклу?
Я знаю, тебе понравится… буду молчать и улыбаться… одену зеленое платье… и в волосы заплету ленты… хочешь, хочешь?…
Ты же все знаешь, скажи… твою мать, ты должен знать, скажи мне – хочешь?
Я - не знаю… а тебе - тридцать четыре…
А глаза у тебя усталые-усталые…
Забавно…
Хочется покормить тебя… едва допрыгнув, вцепившись кончиками пальцев, стащить со шкафа колючее оранжевое одеяло, швырнуть его на диван… сползти на пол, обнять грязного плюшевого медведя и подпевать шепоту ветра… задыхаться, пытаясь дышать в твоем ритме… сбиваться тихим смехом, боясь разбудить тебя… смотреть до утра на твою сонную улыбку… запомнив, как она выглядит за пятнадцать минут – на всю жизнь, чтобы потом нарисовать ее на внутренней стороне век и отксерить во сне – какой глупый сон…
Но я не скажу этого тебе…
Глупые мысли согревают…
Сгорают ворохом рыжих листьев, ненужной, и потому несбывшейся мечтой о вечном лете…
А ты совсем замерз…
Я хочу тебя обнять, но боюсь пошевелиться… я хочу сказать, чего хочу, но губы заодно с наивно дрожащими пальцами…
Я боюсь, что ты неправильно поймешь… вечности на обьяснения и оправдания у меня нет…
Ты, кажется, до того циничен, что веришь в любовь…
Кому здесь тридцать-четыре?