Шутка

Дежурный офицер - плечистый капитан с ястребиным носом - придирчиво смотрел в мою сторону. Придраться было не к чему, - постарался я на славу: сапоги блестят, форма отутюжена, из-под шеи белеют свежие подворотнички, оружие почищено. Удовлетворительно кивнув и задумавшись на мгновение, офицер тявкнул:
- Обязанности часового?
12 пунктов Устава автоматически слетели с моих губ. Задав еще несколько вопросов, капитан, наконец, отошел к другим солдатам. Кажется, кого-то снял. Не помню. До конца развода я вспоминал ее.

Встретились мы случайно. Я шел с работы - работал на заводе, слесарем. Впереди меня ждал классный вечер. Друган Колька сдал на 6 разряд. Ну, решили отметить. Посидим, выпьем, в картишки перекинемся, бутылочку крутанем. А, как надоест, высыпем на улицу. Витек с Пашкой на гитарах сбацают. По парку прошвырнемся. Может, стуканемся с кем-нибудь. Потом возьму полногрудую Зинку...
Рядом неожиданно фыркнули двери Икаруса. Невольно оглянувшись, я замер. Вот потеха! Из средней двери выползала девчушка. В правой руке здоровенный чемодан, в левой - таких же размеров сумка. Да еще рюкзак сзади топорщится. Вся сгорбилась, как бабуля моя. Идет, пыхтит, как ежик. Интересно, сколько она протянет? О! Встала, ручки разминает. Ну, умора! По сторонам смотрит так жалостливо. А все мимо. Правильно, кому нужно связываться. Употела вся, как мышонок, хвостик сзади на селедочный смахивает. Тут ее взгляд на мне остановился. (Вот сейчас позабавлюсь!)
А она вдруг решительно подошла ко мне. Взмахнув своими длинными ресницами, обожгла взглядом, - глаза голубые-голубые, как небо, и защебетала:
- Помогите мне, пожалуйста, дотащить. Понимаете, все просили привезти, одному то, другому это. Я набрала, а теперь поднять не могу. Вы ведь не торопитесь?
Пораженный, я машинально отрицательно мотнул головой.
- Ну, вот и отлично. Здесь недалеко. Вам ведь нетрудно? Вы же мужчина. А мужчина должен быть сильным. Вы ведь сильный?
Она продолжала что-то говорить, а я как во сне, ослепленный ее красотой, плелся за ней нагруженный тяжелыми сумкой и чемоданом...

- Направо!
Автоматически повернувшись, я зашагал на пост, старательно вытягивая ногу. Впереди идущий белобрысый солдат то и дело поправлял автомат. То приподнимая плечо, то снизу приклад шевеля. Солобон, подумал я. Бедняга. Сейчас, солдатское крещение проходит. Издеваются, кто как хочет. Здесь так заведено. Полтора года назад и мне довелось. И к выключателю обращался, и на часах у очка стоял. Всякое было. Но сейчас - все, через полгода домой можно было бы. К ней. Все полтора года лишь она придавала мне силы. Как вспомню ее улыбку, глаза, смех ее звонкий, так ничего уже не страшно. Такая девушка меня ждет! Ни у кого такой нет! И ведь любит меня!

Как-то раз вечером гуляли мы с ней в парке. Я позабыл про все на свете. Идти рядом с ней, чувствовать ее дыхание, обнимать ее нежно. А когда она обовьет мне шею своими ручонками, такими хрупкими, как хрустальные веточки... Кажется, скажет: "Откуси себе палец." и откушу ведь. И не задумаюсь.
Я не заметил, как они появились. Очнулся, услышав сухой смешок. Шесть наглых рож окружили нас кругом. Я сразу понял, что дальше произойдет. Сначала они будут отпускать скарбезные фразочки про меня, а особенно про нее. Затем...
Потому я решил не ждать и спокойно, но твердо посоветовал им убраться. Но они все-таки решили разыграть спектакль. Посыпались реплики:
- Ничего, кобылка.
- Ноги кривоваты.
- И спереди плосковато.
- Да и от рожи воротит.
- Ничего, мы ее газетой прикроем.
Она прижалась ко мне, закрыла глаза, а сквозь ресницы пробивалась слеза. Отстранив ее нежно за плечи, я шагнул вперед и коротким ударом врезал ближайшему амбалу. Хрустнула носовая косточка. Не останавливаясь, ударил второго, потянулся к третьему, но тут сзади по почкам, потом спереди в ухо, еще раз и еще и еще. Затем схватили за волосы и резко развернули. Пошатываясь я увидел как чьи-то руки, разорвав блузку, нырнули по лифчик. Рванулся, достал руку и впился в нее зубами. Больше ничего не смог. Меня повалили и стали пинать. Последнее, что я видел, ее обнаженная грудь и перекошенный от ужаса рот. И крик. Ужасный, жуткий, звенящий. Потом все поплыло...
К счастью рядом оказались мои ребята. Вот уж они душеньку отвели. Долго помнить будут эту встречу скоты эти двуногие. У меня оказались сломаны два ребра и рука. После этого случая я долго не слышал ее смех. Приходила ко мне в больницу, садилась на койку, что-то говорила, а сама серьезная. Даже если улыбнется, глаза остаются суровые. И брови постоянно сдвинуты к переносице. А мне больно было, что я не смог ее защитить...
Провожая меня в армию, она вдруг упала мне на грудь, заплакала и быстро-быстро зашептала:
- Вернись! Я прошу тебя, только вернись. У меня больше никого нет! Понимаешь? Никого! Только ты. Я люблю тебя! Не бросай меня. Прошу, не оставляй! Вернись. Я буду ждать тебя. Сколько надо. Только вернись. Вернись.
Я нежно взял ее за щеки притянул к себе и коснулся губами ее губ. А она вдруг стала осыпать меня поцелуями, повторяя: "Вернись, прошу тебя, вернись!"
Так я ее и запомнил - заплаканную, машущую рукой...

Вернись... А сама? Неделю назад от нее пришло письмо, в котором она сухо просит извинить ее и сообщает, что выходит замуж. Я хотел в тот же миг что-то сделать. Остановили. Ну, сейчас не остановят. Я один. Рядом никого. Только охраняемый объект. Да кому он нужен!
Снял автомат. Отстегнул рожок. Патроны на месте. 30 штук. Ощерились, как акульи зубы. Вынул один. Потрогал кончик. Совсем не острый. Не порежешься. Только холодный. Провел себе патроном по коже. Остался красный след. Затем он постепенно исчез. Резко надавил на кисть. Стало больно. А на руке осталась ямка. Но и она исчезала. Ничего. Сейчас я сделаю ямку, которая только вместе со мной исчезнет. Зачем мне жить и знать, что она будет с другим. Другому будет улыбаться, другого будет ласкать, с другим в постель ляжет...
На глаза навернулись слезы. Я сердито вытер их. Мотнул головой и решительно пристегнул рожок с патронами к автомату. Снял с предохранителя. Резко дернул затвор. Автомат сердито лязгнул в ответ. Все. Осталось только нажать на курок. Посмотрел в черный кружок ствола. Повеяло холодом. По спине побежали мурашки, замерло сердце, ноги стали ватными. "Ну же! Трус!" - обругал я сам себя и решительно налег грудью на ствол. И тут услышал громовой голос политрука:
- Иванов! Отставить!
Обернувшись, я увидел бежавшего политрука и за ним еще кого-то. Зло выругавшись, нажал на курок. Что-то толкнуло меня в грудь. Автомат упал на землю. Попытавшись устоять, я шагнул вперед, затем назад и упал на чьи-то руки. Обернувшись, увидел Кольку, друга своего. Он что-то говорил. Превозмогая боль, разобрал:
- Это Зинка, падла. Она писала! Она злая на тебя. Почерк подделала...
Вдруг я почувствовал прикосновение рук, до боли знакомое. Еще не оборачиваясь, я знал, что это может быть только она. Не может быть других таких рук. Ни у кого! Собрав последние силы, я повернулся к ней и просипел: "Прости..."
И последнее, что я слышал и чувствовал, это капающие на меня ее слезы и умоляющий крик "Не уходи!"

ВАН © 07.1998