Братчародеяглавы1-3

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я определённо перебрал вечером с выпивкой. Какого чёрта меня потянуло взять у Гросса стакан? Я же знал, что это прощелыга пьёт реактивное топливо, а не виски. Никогда не мог понять, как его глотка, похожая скорее на сталепрокатный желоб, может выдержать столько градусов. Я бы посоветовал ему работать в тяжёлой промышленности или авиации, но никак не протирать штаны у нас в редакции.
Потом, кажется, последовала драка. На сей раз мордобой был мало похож на интеллигентные штучки Патрика. Когда он выпьет, хоть святых выноси. До чего же меняет алкоголь человека, настолько, что всё учение Дарвина готово повернуться вспять. Интересно, пробовали ли приматы «Кровавую Мэри»?
Никогда не мог подумать, что солнечные лучи причиняют по утрам такую боль. Я и так с трудом открыл глаза, а здесь ещё эти чёртовы солнечные ножи, что набросились на меня. Голова была похожа на бывший целый день в работе кузнечный молот. Я огляделся вокруг и задумался относительно того, где нахожусь. Только по старому стулу, о который запнулся, вставая с постели, мне удалось опознать свою квартиру.
Где-то раздался телефонный звонок. Его металлическая трель, смешавшись со вчерашними воспоминаниями, пронеслась по моим извилинам. Я быстро бросился к аппарату и снял трубку. Грубый мужской голос с характерным для южных штатов акцентом моего шефа трудно было перепутать.
- Сэм, ты?! – привычно завопил он.
- Да, - ответил я, не узнавая в хрипе и стоне свой голос.
- Где тебя черти носят?! Уже почти одиннадцать, я полчаса пытаюсь дозвониться.
- А в чём, простите, дело? – попытался я придать своему тону безобидную интонацию.
- В чём дело! – взорвался шеф. – Ты ещё спрашиваешь, в чём дело. Я жду тебя у Додсона битый час…
Короткая молния, выглянувшая на секунду из памяти, осветила царивший там мрак. Конечно, хлопнул я себя по лбу, без четверти десять у меня была назначена встреча со знаменитым археологом мистером Додсоном. Неужели, подумалось мне в тот момент, кому-то интересно читать о раскопках? Чудные люди живут в нашем огромном городе.
Путь до станции метро, находящейся в двух кварталах от моей квартиры, занял у меня ровно четыре минуты и сорок девять секунд. Девушка у эскалатора сегодня осталась без моей ослепительной улыбки.
Ещё через полчаса я оказался на месте.
Передо мной возвышался двухэтажный дом бежевого цвета, обнесённый аккуратным забором в немецком стиле. Я прошёл в сад, взлетел по дубовым ступеням красивого крыльца и позвонил в дверь.
Никто не ответил, поэтому – трепещите, блюстители приличий! – я толкнул дверь и оказался в длинном коридоре. Вы когда-нибудь видели застенки испанской инквизиции? Так вот, это были именно они. На стенах коридора были развешены картины, разглядеть которые в кромешной темноте было просто невозможно, на прикреплённых полках стояли фарфоровые вазы. Венчали коридор две громадные статуи. Слева стоял громадный воин, причём в откровенном неглиже, но с мечом, справа, потупив смущённый взор, артистично заломила руки красивая барышня с цветами на голове.
Миновав коридор, я оказался в просторной комнате, где меня также приветствовал каменный человек. На сей раз скульптура была интереснее и масштабнее. В центре композиции помещался атлетического сложения мужчина в длинном плаще. На поясе в ножнах покоился двуручный меч, в руках же человек держал посох со звездой на конце. На голове его возвышалась корона, сделанная из блестящего металла. Вокруг статуи красовались десять крайне похожих на неё фигурок, но значительно меньшего размера. Я подошёл поближе, чтобы разглядеть вставленные в глазницы драгоценные камни голубоватого цвета. Камни мне разглядеть так и не удалось, поскольку я увидел нечто более интересное – каменное лицо скульптуры было копией моего собственного лица.
В это мгновение на своём плече я ощутил тяжесть чужого прикосновения. Я обернулся и встретился взглядом с седым господином, которому рукой подать оставалось до настоящей старости. Впрочем, осанка его была гордой и важной, а сложение на редкость крепким. Пронзительный взгляд из-под косматых бровей запоминался прежде всего.
- Да, - произнёс он, - поразительное сходство. Позвольте представиться. Майкл Додсон, - он протянул руку. – Вы, я так думаю, относительно интервью?
- Именно, - ответил я. – Сэм Корби, «Нью-Йорк ревью».
- Должен заметить, у меня мало времени, поэтому предлагаю незамедлительно перейти к делу.
Мы прошли в уютную гостиную. Комната значительно менее коридора напоминала пыточную камеру. На широком письменном столе в творческом беспорядке были разбросаны папки, рисунки, альбомы. У стен гостиной высились книжные шкафы, набитые фолиантами. Я присел в предложенное мне кресло с резными ручками, стоявшее напротив стола.
- О чём вы хотели бы узнать, мистер Корби?
Я выудил из внутреннего кармана блокнот и карандаш.
- Я слышал, во время вашей последней экспедиции вам сопутствовали странности. Не могли бы вы мне о них рассказать?
Мистер Додсон ухмыльнулся.
- В таком случае вам предстоит выслушать весьма длинную историю, Сэм. Надеюсь, я могу называть вас лишь по имени?
Я кивнул.
Он подошёл к книжному шкафу и взял с полки объёмный предмет.
- Это случилось одиннадцать лет назад, когда я с экспедицией направился на чёрный континент. Вы знаете, я всё больше прихожу к мысли, что древние египтяне были куда умнее нас. В одной из всем известных гробниц я обнаружил некую табличку, расшифровав которую, выяснил, что существует некая древняя мать пирамид. Я пропущу утомительные для вас и для ваших читателей подробности моих поисков, они будут интересны лишь узкому кругу специалистов. Если говорить кратко, то в конце концов мне удалось отыскать эту самую пирамиду. Представьте себе то чувство, что охватило меня. Разве это не восхитительно оказаться рядом, просто оказаться рядом с пирамидой, которую воздвигли несколько тысяч лет назад. Это же добрая сотня человеческих жизней. Может быть, именно из-за преклонения перед историей я и подался в археологи. Так вот, я продолжаю. Эта пирамида, вернее усыпальница была наполовину погребена под песками. Когда мы проникли внутрь, нам предстали десять статуй, окружавших величественный трон. То, что вы видите в кино о всевозможных сокровищах Каира, беспомощно тускнеет по сравнению с тем чудом, которое увидели мы. К сожалению, фотографии не получились. Впрочем, другого я и не ожидал. А вот что мы обнаружили на троне.
Учёный протянул мне коричневую шкатулку, украшенную скромной резьбой и обыкновенным металлом. Единственным украшением шкатулки был вырезанный на крышке змей с небольшими рубинами вместо глаз.
Мистер Додсон тем временем продолжал свой рассказ.
- На плите над троном были написаны слова, которые даже мне, а я, поверьте, далеко не новичок в археологии, с трудом удалось расшифровать. Слова я помню наизусть – «Место это принадлежит солнечному Рамсену Первому, который ушёл в другой мир, но вернётся с помощью шкатулки».
- Те статуи, что я видел перед гостиной, оттуда? – поинтересовался я.
- Совершенно верно. Вначале вы заговорили о странностях, так вот, странности начались с того момента, когда мы вынесли статуи из гробницы. Я шёл первым, а мои товарищи следовали позади. Как только я оказался на поверхности, неожиданно случился обвал, и все они оказались заживо погребены в пирамиде.
- И вправду странно, - согласился я. – Вы это отнесли на счёт производственных издержек?
- Я вижу, мир полон людей со здоровым цинизмом, - заметил археолог.
Из любопытства я перевернул шкатулку и вслух прочитал:

Открыв шкатулку – откроешь дверь,
Лишь звёзды путь тебе укажут.
И о дороге страж тебе расскажет –
Проснувшийся от спячки зверь.
 Только я дочитал надпись до конца, как заметил, что мой собеседник свалился в кресло.
- Что с вами, мистер Додсон? – бросился я к нему.
- Невероятно, - прошептал он. – Откуда, чёрт возьми, вы знаете этот язык? Я бился пять лет, чтобы расшифровать его.
Я налил учёному воды из графина, и мистер Додсон пришёл в себя.
- В чём смысл слов? – спросил я.
Он быстро пожал плечами.
- Могу пересказать только то, что знаю из легенд. Шкатулка, которую вы держали в руках, открывает путь в другие миры. Змей, указанный в надписи, охраняет вход, пропуская только самых достойных, которых он подвергает испытаниям.
В этот момент в коридоре послышался шум, и учёный отправился посмотреть, что случилось.
Едва он удалился, как я заметил, что шкатулка, стоявшая на столе сменила окраску и приняла алый цвет. Я не успел удивиться, поскольку за дверью раздался хлопок. Подойдя к двери и выглянув в щель, я увидел, как обмякшее тело мистера Додсона брякнулось на руки крупного мужчины в кожаной куртке и тёмных очках. Незнакомцев в широкополых шляпах и солнцезащитных очках было несколько.
- Теперь шкатулка наша, - прошептал один.
Я бросился к телефону вызвать полицию, но в распахнутую дверь ворвались воры. Один из них бросился на меня. По счастью, у репортёров, как все вы знаете из дешёвых бульварных романов, молниеносная реакция, поэтому грабителю не оставалось ничего другого, как наткнуться на мой кулак. Быстро оправившись от неожиданного препятствия, он схватил меня руками за горло. С трудом освободившись, я оттолкнул его к стене. Когда же на меня собрался броситься его подельщик, на столе послышался громкий шорох, и на полу оказалась неизвестная большая змея чёрного цвета с рубиновыми глазами, обхватившая незнакомца кольцом. Повалив его на пол, змея крепко сжала его своим телом и  впилась острыми клыками в шею. Бьющийся в истерике парень уже не выглядел тем героем, каким был, когда дубасил бедного мистера Додсона дубинкой по голове.
Оказалось, что в комнате кроме меня никого не осталось, поэтому мне не с кем было разделить немалое удивление, когда, покончив с жертвой, змея обратила голову в мою сторону, и я услышал её слова:
- Врата миров открыты для тебя, Рамсен. Иди, и если твои помыслы чисты, как и прежде, ты выдержишь испытания.
«Круто! - мелькнуло у меня в голове. -  На вечеринки к Гроссу я больше не ходок».
Комната наполнилась едким дымом, как в дешёвых цирковых фокусах, и я почувствовал, что пол уходит из-под ног, и я проваливаюсь


ГЛАВА ВТОРАЯ

Я всегда подозревал, что всё в жизни человека случается по прихоти случая. Я не изменил своего мнения до сих пор, хотя на то были веские причины. Даже тогда, когда я потерял себя в пространстве бесконечного колодца, в который проваливался, я продолжал верить в могущество случая. Перед моими глазами (я вновь иду на поводу у бульварных штампов, столь понятных обыкновенному читателю) ускоренным рапидом пронеслась вся моя жизнь. Насколько я помню, даже своим рождением я обязан случаю. Как рассказывала моя мать, они с отцом зачали меня во время поездки в Коннектикут к родственникам матери. По дороге туда автомобиль отца сломался. Самостоятельно починить его он не мог, поэтому оставалось только одно – дожидаться помощи проезжающих автомобилистов. Чтобы зря не терять времени, молодые отец и мать прилегли на траву возле небольшого леска, и через девять месяцев я издал свой первый крик. Разумеется, не сломайся тогда автомобиль, я всё равно был бы рождён, однако сомневаюсь, что в точности таким же, поскольку во вселенском океане безвременья секунды человеческой жизни хотя и не заметны, однако именно они, как правило, оказываются решающими для всего мироздания.
Пока я в кромешной темноте летел по колодцу, в голове моей пронеслась масса воспоминаний: школа, первая любовь, колледж, первая работа, газета… Да, в жизни, кажется, всё течёт логично и ровно, пока не вторгается Случай.
Внезапно колодец закончился, и оказался на берегу обширного моря. Прозрачные волны накатывали на песок и оставляли на нём пену. Открыв глаза, я моментально их закрыл, поскольку внезапные лучи солнца причинили мне боль. Небо было далеко от привычного голубого цвета и представляло собой гамму из синего, зелёного и отчего-то коричневого цвета.
- Не волнуйся, это скоро пройдёт, - услышал я тонкий насмешливый голос.
Я пересилил себя и раскрыл глаза. Передо мной стояла красивая молодая дама, изящная и хрупкая. На её плечи ниспадали светлые волосы, которые на лбу были перетянуты украшенным камнями ободком золотого цвета. Одета девушка была в одеяние, увидеть которое можно лишь в репродукциях, помещённых в учебниках истории. И данный факт меня весьма взволновал в первую минуту.
- Кто ты? – спросил я, обратившись к её серым глазам.
- Лора, - она чуть нагнула голову, - дочь Паллады, повелительницы этих морей. Возьми меня за руку, чужестранец, и пойдём со мной в дом.
Я протянул ей свою руку. Признаться, ни разу в жизни мне не доводилось прикасаться к столь нежной, но одновременно холодной и чужое коже.  Девушка потянула меня за собой в воду. Первые секунду я шёл, словно лунатик, но, когда вода начала доходить мне до груди, понял, что игра идёт нечестная, и попытался вырваться.
- Вы меня решили утопить, дорогуша? – обратился к ней. – Если хотите знать моё мнение, простите за грубость, но мне тонуть не хочется.
Она томно улыбнулась и ничего не ответила, продолжая увлекать меня за собой.
Как оказалось, мы не утонули. Под водой я дышал столь же свободно, как и на воздухе. С такими способностями я мог выигрывать пари с любыми аквалангистами. Вместо того чтобы погружаться на дно морское, мы не спеша спускались по винтовой лестнице. При этом нельзя было уклоняться с пути ни на йоту, иначе громадные морские волны могли нас раздавить. Еще пару часов назад подобная вещь воспринялась бы мною небылицей или сценой из третьесортной пьесы с бессмысленным и абсурдистским сюжетом, идущей где-нибудь на задворках Бродвея. Теперь же мне казалось, что я знал это правило всю жизнь.
- Осталось совсем немного, - произнесла морская богиня.
Мы продолжали спускаться по лестнице, и передо мной предстала картина, достойная кисти художника. Готов поклясться, что многие бы маринисты без колебания отдали бы половину жизни, чтобы оказаться на моём месте. Столь разнообразную картину подводного мира не может представить ни одно воображение, какой бы силой оно не обладало. К сожалению, я лишён изобразительной возможности (как истинный журналист, изображению я предпочитаю действие), поэтому думаю, мои прозаические зарисовки морского царства, населённого рыбами, крабами, кораллами и прочими существами, выглядели бы никчёмными потугами школяра, но никак не фразами, вышедшими из-под пера Мелвилла.
- Мы пришли, - услышал я голос своей спутницы, когда мы оказались на просторной площадке перед громадными серебристыми воротами.
Я обернулся и встретил с её зелёными глазами, горевшими огнём и пробуждавшими во мне странное желание. Она подняла руку и показала серебряный браслет.
- Ты подарил мне его, - сказала она и сделала неожиданную вещь – поцеловала в губы.
В то же мгновение девушка громко рассмеялась, и я увидел появившийся у неё чешуйчатый хвост рыбы. 
- Ты что, русалка?! – воскликнул я.
- А ты сам не видишь? – зло спросила она.
Послышался скрежет, и за нашими спинами отворились ворота, и оттуда показалась довольно представительная процессия русалок. Во главе шествовала стройная (нестройных русалок я не видел) девица с золотистыми кудрями, придававшими ей облик морского ангелочка. Стандартному библейскому виду сильно мешал хвост. В руках она держала коралловый скипетр.
- Лора, прекрати издеваться над нашим гостем, - сказала русалка властным голосом.
- Прости меня, великая Паллада, - ответила моя спутница.
Паллада подплыла ко мне и мягко произнесла:
- Пойдём со мной.
Заметив мою растерянность, она добавила:
- Ты ещё много не понимаешь, но ничего, совсем скоро к тебе вернётся память, брат мой.
- Ваше упоминание о родственных связях кажется мне странным, - сказал я. – Скажите, как поживает тётушка Миа из Огайо? Я её давно не видел, передавайте привет.
Паллада покачала головой.
- Мне некогда вести с тобой споры. В любое мгновение могут нагрянуть морские убийцы Хамсена Второго.
Словно в подтверждение её слов, окружение владычицы кинулось к воротам, чтобы закрыть их.
- Пойдём со мной, - бросила Паллада.
Неожиданно для самого себя я уловил колебания воды, обернулся и увидел в десятке футов от себя зубастую пасть чудовища. Он напоминал белую акулу, однако большую по размерам и, судя по всему, аппетитам. На спине «рыбки» восседал всадник, облачённый в серые доспехи. В одной руке он держал круглый щит, в другой трезубец, голову его покрывал рогатый шлем с прорезями для глаз. Морской охотник кинулся на меня, но был встречен градом копий и стрел защитников города. Несколько из них достигли цели – морское чудовище было ранено, и вода помутнела от крови. Соскочив с его спины, всадник продолжал свой путь, прокладывая дорогу ко мне.
Выхватив у одного из воинов меч, я ринулся ему навстречу. В то мгновение, когда он отбросил поломанный щит, я размахнулся и нанёс ему удар. Мечом я орудовал первый раз в жизни, поэтому ничего удивительного, что я не только промахнулся, но также получил от противника ощутимый удар в челюсть. Не дав мне прийти в себя, морской убийца вновь ринулся в атаку. Мне грозила чрезвычайно редкая в наше время смерть от удара копьём, и только чудом мне удалось сбить его ударом меча. Воин, лишившись копья, зарычал и отстегнул с пояса кинжал. К холодным оружием я никогда не находил общего языка, поэтому почувствовал, что вспотел, несмотря на то, что находился под водой. Опять стараясь опередить соперника, я бросился на него, выставив вперед меч. Это принесло свои плоды – он получил удар в грудь и зашатался.
- Придут другие и отомстят за меня, - сказал он, не зная, что повторяет традиционную фразу из некачественного голливудского боевика. И тут же продолжил начатое, делясь с планами на ближайшее будущее: – Берегись, они уже идут. О моей неудаче уже оповещены другие охотники. Хамсан Второй своего добьётся.
Убийца сделал несколько мягких шагов, но я прикончил его, воткнув меч в его бок. Такой прыти в умертвлении людей меня не научила даже многолетняя работа в «Нью-Йорк Ревью», но во глубине вод эти способности проявляются сами собой.  Видимо, сказывается давление.
- Нам лучше пройти в город, - услышал я за спиной спокойный голос Паллады.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Город, в котором я оказался, был на редкость прекрасен. Моё прежнее восхищение Большим Яблоком, в котором я прожил немало времени, мгновенно начало тускнеть, лишь только я оказался за воротами морского царства. Коралловые замки всех цветов и мастей, способные привести в восторг любого эстета, поражали воображение. По улицам города передвигались красивейшие русалки, управляя впряженными в золотые колесницы дельфинами. Одна из русалок, завидев незнакомца, то есть меня, с громким смехом подплыла к нам, подняла водный вихрь и скрылась.
Я шёл за Палладой. Мы миновали длинный строй статуй, высота которых в несколько раз превышало человеческий рост. Я увидел несколько замечательных парков, в которых веселились горожане. Но по мере того, как мы продвигались вглубь города, замков на нашем пути становилось столь же меньше, как и любопытствующих прохожих. Поверхность дна стала более каменистой, и ноги мои, не привыкшие к подобной почве, спотыкались на каждом шагу. Через полсотни метров моему взору предстали холмы и горы.
- Дальше ты пойдёшь один, - сказала Паллада, останавливаясь и указывая на углубление в скале.
Я присмотрелся. Пещера была почти незаметна издалека, но стоило подойти ближе, как становился, виден небольшой проход, скрытый широкими водорослями.
- Что всё это значит? – не выдержал я. – Имейте совесть! На меня столько всего свалилось за последние часы, что я плохо соображаю. То вы обещаете меня просветить относительно всего, что вокруг происходит, то внезапно бросаете на дороге одного. Что вы на это скажете, любезная?
- В пещере ты встретишь великую волшебницу Хейги, - пояснила Паллада.
- Ну, конечно, только волшебницы мне и не хватало.
- Только она сможет помочь тебе. Я советую тебе поспешить, нам дорога каждая минута.
Я покорно вздохнул и направился в пещеру. Сделав несколько шагов, я остановился и обернулся.
- Кто та девушка, что встретила меня на берегу? Не могу отделаться от ощущения, что уже встречался с ней. Только, клянусь честью, это произошло не в Бостоне.
Паллада усмехнулась.
- Ты частенько наведывался к ней раньше, как только выпадала возможность.
- Она случаем не приходится мне роднёй? – спросил я.
- Относительно, - ответила Паллада. – Она твоя жена.

Поверьте закоренелому холостяку, для меня это стало шоком. Когда меня женили? После какой вечеринки? Что подмешали мне в джин, что я забыл о собственной женитьбе?! От удивления я разинул рот. Удивляться же было нечему.
Я читал, что порой в жизни человека годами может не происходить ничего серьёзного и запоминающегося, а затем в течение короткого времени события следуют одно за другим.
- Кстати, сколько у меня родственников? Простите за плохую память, но я никого из них не знаю.
- У тебя три сестры и семь братьев.
Я присвистнул.
- Ничего себе семейка. Жаль, под боком нет ребят из книги Гиннеса.
- Скажи, ты всегда говоришь такие странные глупости, как сейчас? – спросила она.
- Большей частью мы все говорим одни глупости, - пожал я плечами.
- Тогда мне тебя жаль.
- Порой мне самому себя жаль. А ещё больше окружающих.
Её силуэт постепенно скрылся вдали. Я немного постоял и шагнул в пещеру.
Я ещё не знал, что мне предстоит выдержать одно из самых страшных путешествий на моей память: двадцать минут я на ощупь шёл в кромешной тьме. Проход был узким, в него мог втиснуться лишь один человек. Я держался за стену пещеры и осторожно ступал по камням. Было очень холодно, и тело моё покрылось гусиной кожей. К моему удивлению, через четверть часа вода стала медленно спадать, и вскоре я увидел свет.
Дойдя до светлого выхода, я оказался на скалистом берегу. Небо заволокло тяжёлыми тучами, волны с шумом разбивались о прибрежные камни. На огромном валуне я заметил сморщенную старушку, на шее которой отливался цветной амулет. В руке она держала посох. (Иного, признаться, и быть не могло).
Я приблизился к ней.
- Видишь, какие перемены повлекло твоё появление? – сказала она.
- Кто ты, старая женщина? – спросил я.
- Сомневаюсь, что ты не знаешь этого, - ответила старуха. – Спрашиваешь из вежливости, да?
- Для знакомства.
- Это лишнее.
- Паллада сообщила, что ты можешь мне помочь.
Она взяла посох в другую руку.
- Я слишком стара для чудес, - призналась она.
- Вот это номер, - вырвалось у меня. – А кто же отправит меня обратно домой? В среду матч у «Пантер», не хотелось бы пропускать.
- Ты должен вернуть своё королевство.
- Вот это ещё один номер, - вновь воскликнул я.
Я полагал, что с помощью колдуньи смогу вернуться обратно в Нью-Йорк, но оказалось, что весь этот бедлам, от которого хотелось поскорее избавиться, принадлежит мне. Новость о несметных сокровищах оказалась далеко не радостна.
Старуха резво спрыгнула на мокрый песок и подошла к одной из скал, в которой располагалась пещера. Она ударила посохом по камню, произнесла тихие слова, и на моих глазах в породе образовалась трещина, вскоре разросшаяся до широкого лаза.
- Я не могу последовать за тобой, - сообщила она, - ибо только принадлежащие к семье фараона способны на это. Пройдя весь путь, ты сможешь всё вспомнить. Ты выйдешь к моей дочери Хресейде, которая укажет тебе дальнейший путь.
- Почему вы помогаете мне? – спросил я.
- Не одно столетие я ожидала твоего прихода. По предсказаниям принц должен был вернуться из скитаний по чужому миру, чтобы свергнуть своего брата близнеца, который обманом захватил трон.
Внезапная мысль пришла мне в голову. Я вспомнил профессора Додсона.
- Это не ваша затея с той пирамидой в Африке?
Она кивнула.
- Шкатулку положила я. Много бы отдал твой брат, чтобы заполучить её. Он и не подозревал, что она находится под самым его носом. А потом, когда настало время, мой муж открыл врата миров, и ты перенёсся сюда.
- Как?! – воскликнул я.
- С помощью вот этого, - ответила старуху и протянула руку.
На руке её я увидел уже знакомую мне шкатулку, чёрную, резную, со змеёй на крышке.
- Она твоя, - произнесла колдунья.
- Так значит, профессор Додсон…
- Мой муж, - закончила за меня фразу колдунья. – Он погиб, но погиб весьма желанной смертью. – В её голосе я уловил глубокую печаль, которую она старательно скрывала. – Иди, принц, верни своё королевство.
Я попытался узнать что-нибудь о своём брате, но раскат грома поглотил мои слова и растворил их в наступившей темноте. Я посмотрел на море, на котором вздымались громадные волны, а когда обернулся, то обнаружил, что старуха исчезла.
Лаз в раскрывшуюся щель начал затягиваться, и я, не теряя ни минуты, бросился туда.
Необычайные вещи, похоже, преследовали меня постоянно, и здесь мне тоже предстояло волшебное таинственное путешествие.
Едва я оказался в пещере, как мир (второй раз на моей памяти) в буквальном смысле перевернулся, и оказался стоя головой вниз на каменном потолке.
Ощущения были необычными, и я сомневаюсь, что моё положение было чем-нибудь лучше, чем положение космонавтов в космическом корабле. От нехватки воздуха лёгкие мои сжались в комок.
Впереди я увидел чудовищную пасть с щёлкающими клыками. Ноги мои оторвались от потолка, потоком воздуха меня несло прямо в ужасную ловушку, и я осознавал, что ничего не могу с этим поделать. Глаза налились тяжестью, и я почувствовал, что погружаюсь в сон.
Не знаю, сколько прошло времени, но, честно сказать, я крайне удивился, очнувшись в королевских покоях в королевском же дворце. Представьте себе, что вы находитесь в парижском Лувре. Вот по залу ходит экскурсовод, показывает вам предметы обстановки королевского дворца Людовика Четырнадцатого, подводит вас к его опочивальне, и вы, несмотря на присутствующих, громоздитесь на его кровать и вальяжно раскидываетесь на ней. Необычная картина. Так что же говорить о моих ощущениях!
Я продрал глаза и со смешанным чувством огляделся. Обстановку королевского дворца описывать, думаю, надобности нет, поскольку передать обыкновенными словами блеск и нищету опочивальни представителей голубых кровей практически невозможно. Лёжа на кровати, я услышал, что голоса, доносящиеся с улицы, зовут меня. Я встал и подошёл к окну.
Во дворе дворца бил фонтан, вокруг которого находились десять человек, которые были, как я догадался, моими родственниками. Среди них выделялась красивая эльфийка с зелёными глазами. Её хвали Лидия. Именно она звала меня к себе. Паллада плескалась в воде, ведя интеллектуальные беседы с рыбами. Любознательных рыб в своей жизни мне ещё встречать не приходилось, в основном только жареных. В стороне от всех сидела моя младшая сестра Шива. Она тоже звала меня к себе. Вдруг в спокойной атмосфере двора произошли волнения. Передо мной предстали три моих братца. Я бы даже сказал, братана. «Ничего себе семейка», - присвистнул я про себя. Первый из них имел голову быка, второй голову крокодила, третий имел чёрную кожу. Стальные мускулу, сильные ноги, бесцветные, водянистые глаза дополняли картину. Вслед за ними в покои пожаловал мой брат близнец Хамсен Второй, тот самый, о котором так много было сказано.
В окно влетела небольшая птичка с золотистым хохолком. Она присела на жердочку, торчавшую из стены, и молвила:
- Выйди и поиграй с нами.
Я увидел, как мой брат Хамсен начал увеличиваться в размере, я же стал уменьшаться. Здесь я вспомнил всё.
Я вспомнил, как бесследно исчезли наши родители, после чего братья начали вести борьбу за трон. Как из любимцев детей они превратились в кровавых убийц. Как брат обманом заманил меня в западню, оставив умирать в чужом мире. Как я потерял себя в дебрях сознания, проживая совсем чужую жизнь.
- Беги, принц, беги! – услышал я взволнованный голос невидимой Хейги. – Твой брат знает о твоём приходе.
Её голос постепенно превратился в шелест листвы в лесу, где я оказался.

Лунный свет жадно впился в густые джунгли, предательски осветив их бледным светом. У своих преследователей я, Хамсен Первый, наследный принц королевства Шинды, был, как на ладони. За мной вереницей тянулся след примятой листвы. Чары выносливости, наложенные Хейгой, уже не действовали. Весь поцарапанный ветвями и измазанный липкой грязью, я медленно пробирался к граду Теры, где мог быть в безопасности.
В нескольких футах от меня хрустнула ветка. Я затаился. Послышалось тяжёлое дыхание, еле слышные шаги. Из-за кустов показалась голова, вооружённая мощными клыками, затем я увидел лапы с длинными когтями, которые говорили о недружелюбности намерений чудного «зверька». В любом случае, он был лучше, чем охотники моего братца.  По-своему оно было даже великолепно: мощная мускулатура, заключённая в серую кожу, рыбья голова, длинный хвост, тело было покрыто пластинками, представлявшими собой некий панцирь. Зверь передвигался на четырёх лапах, но, увидев меня, поднялся во весь рост на две лапы.
Безвыходных положений не бывает, слышал я в детстве. В ту минуту с подобным утверждением я бы не согласился. Я смертельно устал, поэтому не смог справиться бы даже с ребёнком. Бежать не было смысла, поскольку зверь был куда более приспособлен для жизни в лесах.
В сказках всегда в подобных ситуациях наступает чудесное спасение. Без чуда все, пусть даже самые невероятные истории, бледнеют и кажутся неестественными, как это ни покажется парадоксальным. В моём случае спасение наступило в виде человеческих голосов, раздавшихся в стороне.
Зверь повернул голову, еле слышно взвизгнул и растворился в ночи.
- Куда это ты собрался, приятель? – услышал я обращённый ко мне вопрос, заданный на одном из наречий древнегреческого языка.
Обернувшись, я увидел ладно сложенного темнокожего человека, который в руке держал зажжённый факел. Из одежды на нём была лишь набедренная повязка, да и так в крайне скудном положении, так что я даже застеснялся.
- Кто ты? – произнёс я шёпотом на том же наречии.
- А кто ты?
- Наверное, ты тот самый Хамсен, который убежал от своего брата. Да?
Такими поворотом событий я был удивлён. Откуда господин из неизвестных земель был в курсе внутриполитических событий в нашем королевстве.
- Разве ты меня не узнаёшь, Хамсен?
- Должен признаться, твоё лицо показалось мне знакомым. Так кто ж ты, наконец?
Когда моё зрение привыкло к огню, я смог разглядеть его лицо. Сомнений быть не могло. Густые чёрные брови, правильные черты лица, мощный подбородок и жёлтые глаза, выдающие всех представителей рода Хамсенов. Мой младший брат Джен.
- Что ты здесь делаешь? – спросил я.
- Наша сестрёнка Шива попросила помочь тебе.
- Спасибо. Где она?
- Она ждёт здесь неподалёку, в нашем лагере. Тебе стоит отдохнуть, брат мой. Сейчас уже темно, поэтому о возвращении в лагерь думать не стоит. Я предлагаю переночевать в лесу, а утром двинуться в путь.
Мы устроились в широкой кроне высокого дерева. Брат мой оказался человеком ловким и гибким, поэтому помог мне залезть на дерево. Он натаскал листвы и разложил её на толстом суку. Едва моя голова прикоснулась к этому подобию подушки, как я мгновенно очутился в царстве Морфея.