День в вакууме тупости и лени

    Вечер предыдущего дня несомненно сыграл роль в том, какой я родилась сегодня наутро. Так всегда бывает. И не только вчерашний вечер, но и весь груз тех настроений, что я таскаю в себе в течение последнего периода своей жизни. А ношу я в себе прежде всего зверский эмоциональный голод, компенсируемый постоянно набитым до отказа желудком. Замещать эмоции едой не умно и не полезно, но, как оказалось, - для меня неизбежно. Я все чаще сажусь за обеденный стол с лицом, сведенным от скуки в гримасу абсолютного ничегоневыражения, и предаюсь гастрономическому удовольствию безрадостно, но вожделенно. При взгляде на пищу во мне просыпается страсть съесть непременно все, что предложено к обеду, причем сделать это быстрее всех остальных и урвать лучшие куски. Душа, поглядывая на это мелкое греховодничество с полузакрытыми глазами, что-то тихонько ворчит себе под нос и не выказывает никакой внятной реакции на происходящее. Я ем самозабвенно. Я накидываюсь на еду так, словно ем в последний раз.
    Вчера вечером мое лицо улыбалось только ради кокетства, больше оно для улыбки повода не находило. Мимо проплывали тучи людей, испещренные знакомыми лицами, я оскаливала пасть в качестве приветствия, оставаясь головой в тяжелом тумане. Мне не хотелось никуда и ничего, в сердце не было ни сладкой ностальгии, ни мотивов для новых порывов, ни упоенности настоящим. Притупившиеся запахи и звуки летали настолько далеко, что меня не тревожили, а даже если что-то и задевало меня ненароком, я не давала себе труда обернуться и посмотреть, что это было. Воображение крутилось по узенькой орбите вокруг того предмета, что оказывался перед моим зашоренным взглядом. Ночь бежала быстро и от меня далеко, время за ненадобностью сматывалось в клубок.
    Реальность в пространстве сна оказалась куда более насыщенной. Я не имею способности детально запоминать все свои сны, но всегда имею очень четкое представление о своих чувствах и ощущениях в них. В сегодняшнем сне взрывы настроений, частота их изменений и захватывающие высотой скачки эмоций окрасили мое туманное воспоминание о нем в ярко-красный цвет.
    Будильник был поставлен на восемь утра. Сегодня воскресенье и я в общем-то никуда не тороплюсь, но мне хотелось встать раньше всех в доме. Утренняя тишина в квартире для меня еще целебнее ночной – когда уже светло и день уже родился, но за закрытыми дверьми спален, я знаю, царит еще сон, и, значит, я могу быть бодрствующим свидетелем пробуждения – это вселяет в меня умиротворенную гордость.
    Желание гордиться оказалось сегодня меньше удовольствия поспать. Проснувшись под назойливое пиликанье будильника, я ощутила болезненную бездвижность во всем теле и в замутненном сном мозгу пронеслась мысль о том, что пошевелиться вовсе не представляется возможным. Я окунулась в недосмотренный сон и встала уже двумя часами позже под смешанный звук телевизора, живых голосов и легкого грохота посуды.
   День был радушно встречен самоедством. За завтраком я попыталась охватить сознанием всю прошедшую жизнь - ярче всего припомнились неудачи и моя в них вина. Нажранный за последние месяцы живот представился здоровым, симпатичным бегемотиком, что не помешало мне, однако, навернуть сыра и шоколадных конфет. Жуя, я поймала себя на мысли – было бы неплохо, чтобы завтрак не кончался до вечера - в делании чего-либо смысла совершенно не виделось. Внутренний голос подсказывал: «Твоя лень в могилу тебя сведет». Я ровным счетом ничего не имела против этого.
    Из-за стола пришлось-таки выползти. Мелкие домашние дела – это как заноза под кожу – чем дольше сидит, тем сильнее ноет, хоть и мала, а жить спокойно не дает. После этой легкой суеты перспектива ничегонеделания потеряла свое очарование. Кровь слегка быстрее забегала по организму, и оно улетучилось. Найти себе достойное занятие стало делом первостепенной важности.
     Но все соки организма направлены на переваривание пищи. Желудок сыто улюлюкает, убаюкивая мозги. Вызванные слабым стоном совести потуги заняться каким-нибудь видом интеллектуальной деятельности оборачиваются вхождением в беспросветный транс. Я сижу на стуле сытая и праздная и проклинаю себя (слегка).
    Всего пару дней назад у меня еще получалось о чем-то мечтать, даже ничего реально не желая. Я была способна на абстрактные бесплотные мечты, единственно представляющие для меня незыблемую ценность. Сегодня же я  проснулась утром, оставив спать умение мечтать. Моя душа постеснялась напоминать о своем присутствии вовсе. Даже музыка не натягивает ни одной в ней струны  - я ловлю ушами звуки с неозадаченным взглядом коровы.
    Мне нынче  не знакома даже скука, ведь чтобы ее ощутить внутри должно жить хотя бы смутное чувство, что хочется чего-то иного, чего-то большего, чем есть. Если человек, не делая ничего, скучает, значит у него есть все же потребность в какой-либо деятельности, значит он явно или не явно эту потребность ощущает. Я сегодня не в состоянии испытывать даже такого рода эмоции. Тупость, сдружившись с ленью, водрузило мне в голову монументальное спокойствие. Мое существование отмечено такой безразличностью, что я кажусь сама себе частью неживой природы.