кухонная элита

КУХОННАЯ ЭЛИТА.


Офигенная проза была лет так пять назад, во времена не чтения классики (и так уж всю перечитали) – свежачка захотелось. Рынок отреагировал. Завалили так, что до сих пор разгрести не можем. Да и не барское это дело – разгребать. Пиши, пишите, мы мош и почитаем…
 Совковые "пряники", обличенные в "народные промыслы", называемые себя "творческой элитой", на босу ногу. Не мытые, не бритые, не стиранные, вонючие – одним словом – авангард. Замусоленные Рерихи на полках, иконы по всей стене, статуэтки Будды, Кортасар, Кафка, японский столик, советский телек, накрытый скатеркой от бабушки… кухня.
О, да, кухня, место встречи неформальной гордости нации. Прокуренная, затхлая. Яичница на плите, без сковородки. Окурки в банке из-под  зеленого горошка. На донышке вода, чтобы не дымились. И бутылки. Дешевое красное и белое вино, но в основном водка.  Пьяные в усрач маргиналы-интеллектуалы, полулежа на табуретках, мутновато-воспаленным взором оглядывают  проплывающий мир. Кто-то спорит о коммунизме – эх, хорошо бы… кто-то невозмутимо лезет трясущейся рукой под юбку нетрезвой хозяйке, ожесточенно читающей стихи Маяковского… кто-то еще наливает… Из прихожей доносится стук топающих трезвых ног, и взгляды присутствующих обращаются туда. Очередной гость, очередной гений,  на этот раз с гитарой. Приветствия не занимают больше полуминуты. Он молча проходит на кухню, наливает себе стакан водки, патриотично взирая на лица знакомых и не очень, а так же вовсе не знакомых, медленно выпивает. Потом поет. Потом еще наливает. И уже не поет. Кто-то пустил слезу – отчего так тяжело жить на свете… кто-то цитирует Ницше… кто-то смеется…кто-то блюет…кто-то всё еще наливает…Пока больше ни кто не приходит. Вдруг, кто-то вспомнил, что вчера ведь он закончил книгу. Без названия. Пока. А книга про то…про…ну…это читать надо…Кто-то внезапно высказал идею – функциональность экзистенции сублимирующих масс, напрямую зависит от по…потре…ббляемой ими пищи. Кто-то вытаскивает за волосы его лицо из блевотины. А ведь это же правда – очнулся кто-то. "Вчерашний горький дым прощанья, моя Отчизна отдала на поругание вандалам,.. я так давно не пил вина"… Зазвенели, задрожали струны. Надрывно забасил хозяин гитары… Утро – это отрыжка ночи. Не просыпайтесь по утрам, это вредно для пищеварения! Зарыдало женское тело, доведенное круглосуточным пьянством до омерзения – "над моим домом есть аистовое гнездо. Когда я смотрю на него, мне хочется тоже стать птицей и полететь туда, где нет горизонта, где закат изливает небо сукровицей пламя"…крепкий мужичок, с сильными руками отвел ее в комнату. - А ведь, все мы, хотим этого же, только боимся  говорить, боимся выпустить эти словечки-червечки из-за зубов. Плодим там стаю червей… - У червей не стаи, - кто-то икнул…Все замолчали.
И все эти доморощенные писатели, барды, поэты, художники, философы, революционеры, террористы, онанисты, эксгибиционисты, лесбиянки, сектанты, психи, наркоманы, контрабандисты,  алкоголики, нимфоманки, педофилы,  садисты, фашисты,  анархисты, сионисты… все молчали. Кто-то глотал слюну…кто-то чесал себя за ухом…кто-то смотрел в пол на свои ботинки от *…кто-то…
Это самая важная единица измерения элиты – кто-то. Тебя знают в лицо, тебя знают по имени, возможно, тебя даже читали или слышали, но ты навсегда останешься "кто-то".  Для всего мира ты элемент, про которого говоря, крутят пальцем у виска. Ты останешься со штампом на лбу: "НЕ ДЛЯ ВСЕХ". Это твоя участь.  Для тебя это участь БОГА, потому что те, кто поймет, будут превозносить, цитировать, обожать. Остальные – шваль. Ты будешь забываться, изгаляться, завираться,  нести чушь, писать бред, посылать всех, потом ты умрешь в одиночестве или пустишь себе пулю в лоб, но скоре всего повесишься, если не пропьешь последнюю резинку от трусов... А как ведь все начиналось! Благодаря тебе, читатели не забудут тошнотворное ощущение от описываемых тобой извращенных половых актов, перегруженных восьмиэтажными матерными выражениями. И они может быть все-таки поймут, что манящий плод, совсем не сладок. Что выражение "не для всех" направленно вовсе не унизить читателя, а оградить его от того, куда ему без предварительных подготовок не "въехать". Да и сомнительно это въезжание, потому что современная эпоха постмодерна, придерживается определенного мнения по поводу вседозволенности понимания. Автор умер. Да здравствует автор!