Ты никогда не узнаешь

Ты никогда не узнаешь, как я жду тебя.
Ты никогда не почувствуешь того, что я чувствую, когда пятый день жду твоего телефонного звонка, и стараюсь говорить меньше с теми, кто отвлекает меня, и, как мне кажется, в данный момент занимает линию, а ведь в этот самый момент ты можешь услышать короткие гудки, набирая мой номер. Я выхватываю телефон в толпе, в ресторане, я беру его с собой в душ и кладу его рядом с кроватью. И жду, когда он покажет мне на дисплее твое имя. Ты никогда этого не увидишь, как я смотрю на твой номер, и буквы, складывающиеся в слово, что я шепчу ночью. Я зову тебя. Я хочу просто знать, как ты, услышать твой голос. Ты никогда не почувствуешь, что я ощущаю, когда жду твоего звонка. Ты сказала – «Позвоню как-нибудь». Что такое «как-нибудь»? Это время суток или способ набора номера? Что это? Этого никогда не узнаю я.
Ты никогда не узнаешь, что такое не видеть тебя неделю. Я хожу по улицам, и ищу тебя, я знаю, что ты не так часто бываешь здесь, но помнишь, я встретил тебя летом, это было давно, но все-таки было! Почему-то этого нет сейчас. Неужели вновь ждать лета? Я каждый вечер смотрю в сторону твоего дома, я хочу встать и уйти от этих людей, они не могут знать, что я чувствую, они рады, тому, что я с ними, но ведь я без тебя. Я чувствую тебя, как ты едешь домой с занятий, как ты заходишь в подъезд и поднимаешься по лестнице, и все это время я с тобой, но потом ты закрываешь дверь, меня размазывает по выбеленной стене и все заканчивается. Дальше мне нельзя. И я хочу, что бы ты узнала, как это – быть без тебя.
Ты никогда не поймешь, того, что понял я. Что мне без тебя нельзя. Мои силы заканчиваются. Я начинаю задыхаться, я словно в батискафе, который оборвался с троса и идет на дно. Я не могу без тебя дышать. Я чувствую, что каждый день я пытаюсь делать все более редкие вдохи, но рано или поздно я сделаю свой последний вдох. Если ты не успеешь. Ты никогда не узнаешь, как я люблю тебя…
Ты никогда не узнаешь, как я верю тебе.
Как я верю каждому твоему слову и жесту, которые поселяют во мне надежду и уверенность в том, что я все смогу и всего достигну. Ты говоришь это так легко, словно ты и есть сама Судьба. Мне кажется, что когда я рядом с тобой, все беды обходят меня стороной, а неприятности становятся мыльными пузырями, вот они летят мимо меня,  и я лишь одним дуновением могу разбить их радужную угрозу. Я верю в то, что ты пишешь и в то, что делаешь, и верю тебе заочно на сто лет вперед. Эта вера живет во мне, как чудесная птица, которая своими крыльями ограждает меня от лжи и сарказма, иронии и злобы, ненависти и лицемерия. Я верю тебе с первого дня и до последней минуты. Я поверил тебе, когда ты сказала, что все у нас будет хорошо. Ты никогда не узнаешь, как я хочу верить в это.
Ты никогда не поймешь, на что я решился, выплеснув себя в форумах, в сочетании цифр и тэгов, среди бесконечного цикла анимации и никчемных картинок разместив свои мысли. Зная, что мало кто сможет понять и что-то сказать. Если ты узнаешь, ты все равно не сможешь до конца знать, как я сидел ночью и следил за появляющимися словами посторонних людей, которые отторгаются от малейшего проявления самих себя и большинство из них бросают пустые слова и фразы лишь затем, что бы "проявиться". Но я читаю все это, и так проходит время. Их советы мне не к чему, ведь все это уже испробовано и выброшено. С кем-то другим это пройдет, но не с тобой. Потому что ты - необыкновенная. Ты никогда не узнаешь, как я рад тому, что ты есть.
Ты никогда не услышишь, как я зову тебя.
Зову еле слышно, отдавая свой голос ветру и туману, первый уносит его все дальше и дальше, второй впитывает в себя, вбирает по слогам и капельками сырости размножает мириадами экземпляров по всему стылому городу. Возможно, что ты выйдешь зябким утром, закутанная в длинный шарф, и вглядываясь в серую мглу, услышишь мой голос, хотя я точно знаю, что ты примешь это за наваждение. Я зову тебя все сильней и сильней, я отдаю свои слова всем, кому только возможно, я кричу и пишу их везде, где только это доступно. Но тебе они кажутся лишь словами, и ты никогда не подумаешь о том, что с каждым словом, с гласной и согласной я выбрасываю свою измученную душу. По крохотным частичкам я раздаю ее всем, кто может служить посыльными, кто донесет до тебя мою печаль и надежду в то, что я дождусь тебя. Ты никогда не узнаешь, насколько велика моя душа, и насколько мне ее хватит для тебя.
Ты никогда не будешь любить утро так, как я люблю его.
Оно наступает, и в постепенно накаляющемся небе я ощущаю предчувствие чего-то, что может переломить день на две части – до твоего появления в нем и после. «До» – это когда я считаю часы до той линии, что разделяет сутки надвое, неумолимым лезвием вонзаясь в циферблат. А «после» я вижу тебя и твои тонкие руки, лежащие на моих плечах, и ощущаю запах твой, твоей кожи и волос, слышу шорох ресниц и голос, говорящий мне все и ничего. Это утро способно дать мне силы, оно жестоко и в то же время ласково, оно садится перед моей кроватью и смотрит на меня с легкой грустью, зная, что мне трудно вставать, не чувствуя тебя рядом. Но оно наступает, и небо уже готовится к тому, что ровно посередине дня в него вопьются клинок, который разделит все на «до» и «после».
Ты никогда не узнаешь, как плохо было до тебя и как прекрасно стало после того, как появилась ты.
Ты никогда не сказала бы другим то, что сказала мне.
Ты сказала это, сначала робко, а потом все уверенней. Ты сказала это, словно вдохнув свежего воздуха, радуясь тому.  что ты все-таки испытала это, эту возможность сказать то, что думаешь, не притворяясь, и не пряча свои мысли и чувства за иронией и сарказмом, которые помогают тебе выжить в этой циничной среде. Ты сказала, что я «лучший человек в мире», ты открыла меня, ты дала мне понять то, что я раньше пропускал мимо своего сознания, то, что было рядом со мной, близко и неслышно мерцало в воздухе, то, что я увидел в твоих глазах, как всегда ярких и полных любви и нежности. Человек в мире – я был им, я остаюсь им, я буду им, и я понимаю, что это значит – быть для тебя лучшим. Я чувствую себя центром материка, куда стекаются ветер и несутся стада диких животных, где раз в год собираются все пестрые племена и разжигают огромный огонь, прославляя тебя одну. И искры, несущиеся в небо, рождающиеся в моей душе, способны соперничать со звездами на небе. Я сгорю весь, я останусь пеплом и слабо дышащими углями, по которым ты осторожно будешь ступать своими ногами, согреваясь ранним утром в центре материка, моего мира, в котором я лучший. Потому что других здесь нет. Есть только я и ты. Ты никогда бы не сказала им того, что сказала мне.
Ты никогда не узнаешь, как я без тебя встретил эту Весну…
Мне было удивительно видеть, как началось удивительное действо, разворачивающееся в природе, повсюду возникали видения тепла, призраки нежности и фантомы ласки. Они проходили мимо меня размытыми силуэтами, касаясь лица, и с сожалением смотрели, как я пытаюсь ухватить хотя бы часть того, что называется «пробуждением». Люди на улицах становились более отчетливыми, но витрины отражали меня как все-тот же плохо сфокусированный образ. Я думал о том, как ты вдыхаешь свежий ветер, улыбаешься и радуешься тому, что происходит с тобой, я помню, как ты ждала весну. Ждала то, что вокруг меня набирало свою магическую силу, расползаясь зеленью еще дрожащих от озноба веток, но это не затрагивало меня ничем. Я стал последним рыцарем Зимы, верно служащим ей и остался единственным бастионом холода в распускающемся первыми цветами городе. Ты могла бы избавить меня от стужи в душе одним лишь простым движением и словом. Ты могла бы дать мне возможность очнуться мартовским утром с ожившими молодыми глазами, и распахнуть створки окна, невзирая на опасности простуды и кашля. Я не боюсь заболеть. Моя болезнь все равно сильнее недугов, от которых можно вылечиться, купив лекарство в ближней аптеке. Я болен тобой.
Ты никогда не увидишь, как я болею тобой…
Это напоминает детство, когда, набегавшись на улице, и ложась вечером, утром просыпался с жаром и горячими веками. В один из дней я понял, что заболел самой невероятной болезнью на свете. Тобой. Мои глаза бывают очень горячи, особенно ночью, я силюсь их закрыть и представить тебя рядом с собой, но они мстят мне за то, что их сетчатка помнит твое лицо, твой взгляд, и они горят огнем, пытаясь расплавить и уничтожить то, чем я живу, опуская веки и соединяя ресницы. Я болен тобой неизлечимо, я готов всегда носить в себе это чувство, которое многие называют заразным. Но я не заразился, я заболел. Сразу и внезапно, как будто выпил холодное море, или впустил себя штамм с вирусом. Этот вирус живет в каждой клеточке моего тела, струится с потоками крови по телу, зависает на кончиках пальцев и выходит с дыханием. Я брежу тобой, и мое тело горит и мучается от того страстного желания, которое я испытываю к тебе. Я придумываю себе лекарства, я мешаю их в жутких пропорциях, я глотаю их залпом, не боясь отравиться. Но все бесполезно. Это навсегда. Мне сказали, что это смертельно. Я не верю в это, потому что мне некогда верить в глупости, сказанные фальшивыми докторами. Ты никогда не увидишь, как я хожу ночью по комнате, боясь ложиться в кровать, которая стала больничной койкой. И у меня всегда в голове одна и та же мысль. Я страшусь ее признавать, и тешу себя надеждой, что это не так. Хотя она крепко засела в серых клетках. "Ты никогда не заболеешь мной..."
Ты никогда не услышишь того, что слышу я.
Я слышу твое дыханье в темных аллеях чужих городов, дыхание безмятежно спящего человека, которому снятся спокойные сны. Я иду, и каждый мой шаг – это твой вдох и выдох, мое движение в вязкой ночи никуда не приведет, утро ничего не принесет, и я знаю это, но звук моих шагов завораживает, и мне кажется, что если я остановлюсь, я прекращу слышать твое нежное дыхание. Я слышу, как рассыпаются твои волосы по руке, их шорох подобен звуку песка, что из года в год движется с бархана на бархан в далекой пустыне. Я слышу музыку, которая связала нас двоих, музыку, ставшую гимном нашей с тобой осени, зимы и уже разной для каждого весны. Для меня не существует ничего другого, кроме тысячу раз прослушанной пластинки с нарождающейся симфонией, которая пророчески оказалась финальной для нас. Я слышу твой смех в чужих компаниях с чужими людьми, я помню каждую ноту твоего голоса, я вспоминаю то, что ты говорила мне утром, днем, вечером, ночью. Я слышу, как ты открываешь окно в своей комнате, впуская майский ветер. Но ты никогда не услышишь мой голос, который разбивается словами о серые плиты стоящих между нами домов. Ты никогда меня не услышишь.
Ты теперь никогда не почувствуешь, когда я прохожу мимо...
То, как я иду, вряд ли можно назвать бесцельным блужданием по навязчивым маршрутам, прорисованным в карте памяти... Но все же я помню каждый знак того места и времени, где что-то было когда-то связано с тобой. Вот здесь мы с тобой возвращались из кино, мы спорили, шутили, мой друг называл нас самыми разными обидными словами, потому что ему было завидно смотреть на нас, беззаботных, я схватил тебя и начал целовать, был зимний вечер, шел снег, и твои губы были такие теплые... А здесь мы с тобой встретились летом, я увидел тебя со спины, и внутри меня все оборвалось... Потому что я был со случайными людьми и боялся, что ты могла подумать обо мне не так, как все выглядело на самом деле. Ты была беззаботна и мила, и ничем не показала ни своей радости по поводу встречи, ни своего огорчения по поводу нашего быстрого расставания после... А вот здесь я обернулся и увидел тебя, это было случайно, я не сразу понял, что это ты, потому что не спал две ночи подряд, и уже плохо владел собой... Ты стояла сзади меня, и я почувствовал, как ты не хочешь меня замечать... Мне было очень горько видеть твою усмешку в глазах, и очень странно быть с тобой вместе десять минут и не сказать "Я люблю тебя все так же, только еще больше...".
Вчера я прошел мимо тебя и ты не заметила меня, возможно я изменился... Возможно, что я стерт ластиком из твое памяти и ты уже перестала выделять мое лицо среди сотен других, и перестала чувствовать, как я волнуюсь, видя тебя...
Ты теперь никогда не почувствуешь, что я иду рядом.