Наташа и Депардье

Диане Вишневской с нежностью.








Уроки закончились. Сегодня учить английскому больше некого. Еду домой.

Автобус переполненный. Июнь,  жарко, тесно. Господи, за одну поездку старею на неделю. Мне двадцать шесть. Чувствую себя на пятьдесят. Вспотела переносица. Снимаю очки, убираю в сумку.

Хоть бы кто место уступил. Парень сидит у окна. Встань, миленький, уступи бабке место. Гадкие дети. С двадцати лет Наталья Сергеевна.

Жарко, душно. Люди потные.  Скорее домой, к маме. Воздуха, воздуха!

Парень оборачивается, улыбается широко. Зубы блестят. Жерар Депардье в молодости. Спрашивает меня:

- Хотите сесть?

- Да нет, что вы! Сидите, сидите! –отвечаю быстро, испуганно.

Встает.

- Садитесь!

Быстро сажусь. От испуга забыла поблагодарить. Депардье. Не женат. Неприлично разглядывать. Смотри в окно.

За окном город. Фасады облупились. Только вокруг входа в магазины стена покрашена. А второй этаж и выше – ужасно. На балконах мусор. Депардье стоит рядом.

А может, он женат. Женат – не женат? Слово странное: «женнат».  Женский натуралист. Наблюдатель за женщинами. Была бы сумасшедшая, спросила бы: «Извините, вы не женаты?» В ответ: «Три раза». И все стало бы ясно. Хорошо живется сумасшедшим.

Все, из центра выехали. Народ выходит понемногу. Депардье садится за два ряда впереди. Лицом ко мне. Улыбается.

Снять бы комнату, жить отдельно. Домой пришла – одна! Никто не мешает! Счастье! Хочу цветной телевизор.

Депардье смеется. Футболка и шорты. Сандалии. Едет с пляжа. В автобусе знакомиться – пошло! Но очень красив. Уверенный. Надежный. Спрятаться за него. Прижаться сзади. Обнять. Господи, ну и глупости! Ой, конечная!

На выходе Депардье подает руку. Смотрит на меня. Протягиваю свою руку легко и смело.

- Давайте знакомиться, - говорит он. – Денис.

- Наташа.

Потом – ничего особенного. Сказал комплимент. Позвал в кафе. Согласилась.

И вот мы в кафе. То ли «Льдинка», то ли «Соринка», то ли «Сорренто». Народу нет. Дубовые столы и скамейки. А может, и березовые. На окнах  бордовые шторы.

Депардье говорит с официанткой, как с младшей сестрой. А та и рада. Боюсь, до дрожи боюсь продавщиц официанток.

- Чем ты занимаешься? – спрашивает Депардье меня.

Не хочу про работу!

- Преподаю английский.

- Что же так все серьезно? Я думал, что преподают только бабушки лет под пятьдесят.  Помню, была у меня учительница географии: маленькая такая, шустрая. Мне оба была по пояс, но двойки ставила – только шум стоял. Вот она, действительно, преподавала. Я до сих пор помню, где в области лежат ископаемые.

- А что делали остальные?

- Учителя? Учили, конечно.

Эх, Депардье, что бы ты понимал в нашей жизни.

Рассказывает про школу. Пиво принесли. Пьем. Говорят, в кафе всегда разбавляют пиво. Водой или водкой? Не помню. Ему – водкой, мне – водой. Как его зовут? Денис.

- Вы не возражаете, если я закурю?

Не спортсмен. И пьет, и курит.

- Курите, конечно.

- Спасибо.

Молчим. Господи, почему все неправильно? Сидит напротив моя мечта: голубоглазый, белозубый, светло-русый. Фигура, как у гимнаста. А я не знаю, что мне с ним делать.  О чем говорить? Все не так, не так! Спрашиваю:

- Кстати, а чем вы занимаетесь?

- Бизнесом понемножку. Продаю мелким оптом консервы.

- Нравится?

- Нормальная работа. Никому не подчиняюсь, ни от кого не завишу.

Бизнес. Грязное дело. Жаль, что он не актер. Улыбаюсь ему, говорю:

- Понятно.

- А в свободное время пишу рассказы.

Господи, только не это! А казался таким милым. Спрашиваю:

- Про что пишете? Фантастику?

- Про жизнь. Что-то вроде Чехова.

- Как «Каштанка»?

- Скорее, как «Крыжовник».

Никакой он не сильный. Писать должны женщины. Мечтать. Грустить. Лить слезы на лист бумаги.

- Наташа, посмотрите, какая забавная вывеска.

Я плохо вижу. Достаю из сумки очки. Ужасная оправа. Надеваю. Смотрю на вывеску: «Десертный бар. ЖенщинАм цветы, детЯм – мороженное». Перевожу взгляд на Дениса. Совсем он не молод. Вокруг глаз – морщинки. Добрые? Злые? Равнодушные? Ему лет под сорок. Старый.

- Вам не понравилось? – спрашивает Денис. - Извините.

- Да нет, что вы, все хорошо.

Не надо было извиняться. Совсем он не сильный. Только кажется. Всю жизнь будет торговать консервами. И по вечерам писать рассказы. Про кислый крыжовник.

Пиво закончилось. Я говорю:

- Мне надо идти. Лучше меня не провожайте.

- Мы еще встретимся?

- Не знаю.

- У вас есть телефон?

- Нет.

Он дает свою визитку. Я прощаюсь и ухожу.

Хочу свою квартиру, чтобы жить одной. И цветной телевизор.