По ту сторону тумана. история первая

ИСТОРИЯ 1. ТЕНИ НА ОБОЧИНЕ

В тот вечер я сидел на кухне, погруженный в свои мысли. Ел печенье с молоком и смотрел, как плещется за окном, постепенно сгущаясь, апрельский туман. Крошки падали на стол. Даль исчезала в белесых сумерках. Негромко играло радио в комнате. И было хорошо сидеть вот так, ничем себя не напря-гая. К тому же была пятница, и это означало, что на завтра можно было даже не заводить будильник.

Я мазал квадратики печенья своим любимым вишневым вареньем и отправлял в рот, запивая молоком из самого обычного граненого стакана. По радио запустили «Summer Son» группы «Texas» - песню, очень популярную прошлым летом. Я улыбнулся, сходил и сделал погромче. Мне было хорошо. Мне были по кайфу и печенье, и песня, и туман за окном. Кое-что, правда, неприятным грузом болталось на сердце, но так ведь не бывает, чтобы все было идеально, правда? Отношения с Ольгой у меня в последнее время оставляли желать лучшего. Похоже, это случается в жизни каждого мужчины. После примерно года отношений наступает какой-то критический период, когда начинаешь вдруг сомневаться. Причины при-водящие к подобным сомнениям совершенно различны, но все остальное примерно одинаково, я читал об этом в каких-то трудах по психологии. У меня, например, в последнее время появилось острое желание побольше быть собой. Когда двое встречаются, это неминуемо ведет к появлению разного рода компро-миссов. Так или иначе приходится не быть, или стараться не быть, эгоистом. Нет, я совсем не против это-го, даже наоборот, но просто с моей стороны почему-то уступок всегда было больше и за год накопилось своего рода раздражение по этому поводу.

Впрочем, чтобы уж быть правильно понятым, следует сказать, что я очень люблю Ольгу. До встречи с ней я долгое время был один, прошел непростой путь юношеских разочарований в жизни, а она привнесла в мою жизнь множество светлых, приятных моментов начиная с банальных совместных прогулок и заканчивая тем, что обычно бывает между мужчиной и женщиной. Впрочем, окончательно она ко мне так и не переехала, но от одиночества я был избавлен полностью. Правда неожиданно я вдруг начал ценить его, это одиночество, но это, как говорится, совсем другая история.
Я взглянул за окно. Туман еще более сгустился, полностью скрыв дорогу, пролегающую метрах в ста от моего дома, и почти подступил к растущим под окном деревьям, мягко обволакивая своим саваном молодые, недавно обозначившиеся листочки.

Ха, поймал я себя на мысли, а не думать ни о чем серьезном не получилось! Ну и ладно.

Я допил молоко, взял с холодильника сигареты, и накинув куртку, вышел на балкон. В воздухе слабо пахло чем-то морским, возможно водорослями. Я с утра чувствовал этот запах. Он не был неприят-ным, хотя и приятным его назвать тоже было нельзя. Но ощущать его в сотне километров от моря одно-значно было непривычно и как-то дискомфортно.
Я поплотней затворил за собой балконную дверь. Благодаря туману сумерки наступали быстрее. Габаритные огни проезжающих машин быстро сменились ближним светом. Серые силуэты спешащих домой людей были едва различимы в королевстве тумана. Я зажег спичку и закурил. Мне показалось, что родившееся пламя имеет какой-то странный розоватый оттенок, но я совершенно не придал этому значе-ния. Дым от моей сигареты улетал вверх, бесследно исчезая в насыщенном влагой воздухе и в эту минуту мне вспомнился роман Кинга, в котором из тумана появлялись разные кровожадные твари и хватали людей. Я криво ухмыльнулся. Кинг – писатель что надо, и умеет поиграть со страхом, но я, например, туман люблю. Связаны у меня с ним кое-какие приятные воспоминания еще с той золотой поры, когда я был первокурсником. Я докурил, наблюдая как плывут в белесой мгле очертания домов и вокруг огней возникают волшебные ореолы и вернулся в комнату.

Радио разродилось каким-то бездарным шедевром современной попсы и я его выключил, заменив телевизором. Дециметровые каналы, правда не отличались хорошим качеством, но я привык. Просто никак не соберусь купить нормальную антенну. Я выбрал старый фильм «Обыкновенное чудо», хоть и виденный уже не раз, но по крайней мере без этого американского максимализма, который уже приелся. Достал подушку и завалился на диван, намереваясь провести остаток вечера в приятном ничего-не-делании. Ольге, вернее ее родителям, понадобилось срочно убраться на даче перед приездом какого-то родственника, заядлого рыболова, который возжелал пожить за городом. Там же она и собиралась сегодня заночевать, так что у меня был выходной. Ну и отлично. Лишний раз поворчать друг на друга мы сможем и завтра.

К середине фильма прием телека еще более ухудшился. Пощелкав каналы, я обнаружил, что помехи появились и на метровых каналах. Из-за тумана, что ли?

Когда фильм закончился, смотреть телевизор стало почти невозможно. Я как раз думал, что можно придумать по этому поводу, когда зазвонил телефон. Неприятное предчувствие кольнуло сердце. Не знаю, почему. Наверное, когда тебе хорошо, что-то обязательно должно нарушить идиллию. Обрати-тесь к законам Мерфи, в конце концов. Надеясь, что быть может на этот раз обойдется, я поднял трубку.
Нет, конечно же, не обошлось.

Слышимость была ужасной, но я, естественно, узнал Ольгу.

- … такой туман, Игорь, ты не представляешь… срочно, понимаешь… приехать…

Наверное, она говорила по мобильнику в зоне плохого приема и то, что доносилось до моего уха мне совсем не нравилось. Совсем.

- Солнышко, тебя очень плохо слышно.

- … тоже слабо…  не бросишь меня… вокруг такое твориться… родители… скоро…

Голос ее был тревожным, но, слава Богу, не истеричным.

- Оля, ты что, хочешь чтобы я приехал к тебе?

- … не знаю, как долго… пожалуйста… не смогу…
 
В динамике взорвались помехи, я услышал лишь еще одно «не смогу» и связь сдохла. Сердце у меня оборвалось. Какие бы разногласия между нами не возникали, я, тем не менее, любил Ольгу и если ей нужна помощь, то куда же я денусь… Но просто так бросаться в этот туман…

Я начал набирать номер мобильного Ольги. На межгород удалось выйти лишь с третьей попытки. После набора номера запись женским голосом сообщила мне, что мой абонент не доступен. Потом добавила это же на английском. Я опустил трубку. Своего сотового у меня не было, чтобы попробовать связаться по мобильным  каналам. Да и вряд ли была бы какая-то разница, только не сейчас. Я попытался чуть успокоить разбушевавшиеся нервы. Сделал пару-тройку глубоких вдохов и набрал номер родителей Ольги. Трубку взяла мама. Слышимость тоже оставляла желать лучшего, но по крайней мере были понят-ны все слова. Я спросил про Ольгу, на всякий случай делая вид, что это праздное любопытство. Оказалось, что родственничек их приезжает утром и, следовательно раньше завтрашнего полдня ее ждать не стоит. Я поблагодарил и уже собрался попрощаться, как Олина мама спросила, почему я не позвоню ей напрямую, на сотовый. На этот раз я ответил правду – про отсутствие связи.

Попрощавшись, я несколько секунд стоял в раздумье. За окнами уже сгустилась тьма, не нарушаемая из-за тумана ни единым огоньком. Сколько же займет путь до дачи в этом тумане если я возьму машину? В обычных условиях это минут двадцать – двадцать пять, а сейчас? Хорошо, если час.
Пока я думал, тот канал, на котором я смотрел «Обыкновенное чудо» окончательно засыпало «снегом». По инерции пощелкав кнопками, я убедился, что на других программах дело обстоит примерно так же. Я выключил телевизор.

Вообще это безумие, брать машину в такой вечер. Даже если знаешь дорогу как свои пять пальцев, даже если в последнее время проводишь за рулем треть времени, как я, шанс попасть в аварию не-обычайно велик. Неужели Ольга этого не понимает? Вроде бы не замечал у нее такого безрассудства. Вряд ли это простая девичья прихоть, иметь под боком кого-то, когда снаружи темно и страшно. А значит ей действительно нужна помощь! Но, Господи, что же могло случиться!?

Блин! Я еще раз набрал ее номер, услышал ту же самую запись про недоступность абонента и решился. Куртка, кроссовки, ключи от гаража и машины, фонарик. Некоторое время я еще нервно бродил по комнате одетый, мечтая, чтобы этот кошмар кончился. «Ну позвони же, - молил я. - Скажи, что все в порядке». На кухне, повинуясь какому-то импульсу, я сунул в карман оставшееся печенье. Потом еще раз подошел к телефону. На этот раз, сколько я не старался, после цифры выхода на межгород слух резали короткие гудки.

Я разразился ругательствами и направился к двери.
Спустившись по лестнице, освещаемой лишь одной слабой лампочкой на втором этаже, я выскочил во двор и оказался в царстве тумана, буквально остолбенев от масштабов явления. За те два часа, что я пришел с работы, он превратился из легкой дымки, дремавшей по низинам и оврагам в настоящую непроницаемую мглу. Видимость составляла метров пятьдесят, не больше. И то, это было расстояние до мощного источника света, как например фары автомобиля или уличная рекламная вывеска. Редких прохожих я замечал лишь в непосредственной близости. Неужели я решусь на это безумие – ехать на машине в такую погоду!

Но я уже решился.

На мое счастье гараж у меня находился не очень далеко. Пять-семь минут. Пообвыкнув к творящемуся вокруг безобразию, я немного ускорил шаг. Было тихо. Туман лукаво скрадывал звук шагов. К запаху моря, который я почувствовал на балконе, примешивался аромат прелых листьев и какой-то холодной сырости. Пахло совсем не по-городскому. И вообще не верилось, что эти запахи мог принести туман.

Свернув с дворовой дорожки на уличный тротуар, я чуть не наткнулся на двух молодых весело щебечущих девушек. Одна из них была яркой блондинкой и мне показалось, что ее волосы мягко светятся в тумане. Они рассмеялись, пролепетали извинения, и пошагали дальше своей дорогой. Никаких проблем, никакого страха. Язвительный бесенок сомнений снова забрался ко мне на плечо. Почему у меня не полу-чается жить так же просто? Что-то вечно заставляет все обдумывать, сдерживать себя, боясь сделать или сказать что-то не то и не так. Может, просто я такой?

Мои мысли вернулись к встретившимся девушкам. Было очевидно, что туман ни капли не стра-шит их. Возможно, дело в том, что они вдвоем, а до дома им какая-нибудь сотня метров. А что чувствует моя Оля, совершенно одна на этой чертовой даче? Угораздило же! А как заманчиво начинался вечер…

Я дошел до дороги и остановился. Редкие машины ползли выставив перед собой тусклые пятна фар. Выхлопные газы клубились в унисон туману и в нем же растворялись. Я выждал немного, собираясь с мыслями. Не хватало еще попасть под машину. Когда никаких огней вокруг вроде бы не наблюдалось, я быстро перебежал дорогу, в конце чуть не споткнувшись о бордюрный камень. Через несколько секунд позади прогрохотал грузовик. Четыре фары вынырнули из тумана так быстро, что я аж вздрогнул. Чуть опоздай я, однако… Еще я заметил, как странно распространяется звук в тумане – приглушенно и с какой-то загадочной поправкой по направлению. Сделав пару глубоких вдохов, я зашагал дальше.

Редкие уличные фонари, кое-как разбавляющие молочную мглу желтоватым свечением, оста-лись позади. Ориентируясь практически интуитивно, я свернул в подворотню, осторожно, чтобы не зацепиться за кусты или какой-нибудь столб, миновал квадрат неухоженного двора с испуганными тусклыми огоньками окон, и вышел с противоположной стороны. Передо мной был небольшой старый парк, грани-чащий со школой, в которой я когда-то учился. Нырять в полную тьму не хотелось, но это была самая ко-роткая дорога. К тому же я бродил здесь сколько себя помню. Днем и поздней безлунной ночью, зимой и летом… Это был (и, в принципе, остается) мой район. Правда, сейчас черные ветви на фоне темно-серой зыбкой пелены выглядели как никогда зловеще, а мохнатые лапы елей навевали мысли о классическом ужастике.

Интересно, Стиви, такой же «молочный кисель» навеял тебе твой «Туман»? Я вспомнил, что в каком-то предисловии к своему роману Кинг жаловался, что ненавидит когда его называют Стиви, и это рассмешило меня. К тому же я вспомнил, что у меня есть фонарик. От него, правда, мало толку, но все-таки…

Я пошел боковой аллейкой, постепенно углубляясь в сердце парка. Не раз прогуливали мы уроки, дурачась на его, сейчас уже не существующих, лавочках, висели на корявых маслинах и перебрасыва-лись сосновыми шишками. Сейчас прогуливают уроки уже другие, и, конечно, не так. Иногда в дальнем конце парка, где он соседствует с бывшим складом, на бревнах, собираются подростки. Мы тоже бывали там в свое время, но, в отличие от нынешних, по крайней мере хоть как-то заметали следы своего присут-ствия – пустые бутылки, мятые пачки сигарет, а иногда и кое-что покруче. И хоть прошло не очень много времени с тех пор, это кажется мне таким же далеким, как какая-нибудь мезозойская эра. Раньше, когда на бревнах становилось шумно, я спешил туда, поближе к веселью. Теперь в таких случаях я стараюсь обой-ти это место подальше. Быть может, нынешняя молодежь ничем не хуже нас самих десять лет назад, но… Зачем искать на свою голову лишние неприятности, верно?

Сейчас повсюду было тихо. Мне бы хотелось добавить: «как в сказочном лесу», но с лесом срав-нение совсем не подходило. Дорожки в ночном тумане среди притаившихся кустов и деревьев напомина-ли скорее донельзя передержанную в проявителе фотографию. Ничего, кроме черного и серого. Морской запах был и здесь, но более приглушенный и более нереальный. У меня все-таки закралась мысль, что так пах сам туман.

Я поежился. Сырость начала проникать мне за воротник. В одном месте, посветив фонариком, я срезал путь по газону и увидел, что трава мокрая от росы. Так же, как и асфальт, на который я затем сту-пил. Возле старого миндаля, чьи ветви задумчиво нависали над дорогой и который, наверное, помнил ме-ня еще первоклассником, я услышал впереди по курсу чьи-то голоса и на всякий случай отступил в сторо-ну, к дереву, попутно пожалев, что не взял ничего для самообороны. Я прислонился к влажной шершавой коре и через несколько секунд мимо меня прошествовали две фигуры. Огоньки сигарет какого-то стран-ного голубоватого, как газ на кухне, оттенка проплыли в двух шагах. До меня донеслось что-то о «прибы-тии груза» и «недостающих бабках», сказанное с каким-то незнакомым акцентом. Двое прошли. Я выждал секунд двадцать и распрощался с миндалем, мысленно пожелав ему долгих лет жизни.

Когда я почти пересек парк, откуда-то со стороны склада донесся крик и у меня внутри все похолодело. Я даже толком не понял, женский крик, или мужской. Но он больше не повторялся, и мое сердцебиение понемногу вернулось в норму. Помаленьку помогая себе фонариком, я проплыл еще немного в болоте тумана.

Свернув на тропинку, ведущую к скрипучей калитке, я спугнул какую-то птицу, вылетевшую прямо из-под ног. Даже сквозь непроницаемую тьму я ощутил близкое трепетание крыльев и сам вздрогнул. Голубь, наверное. Хотя я что-то не припоминаю, чтобы голуби летали по ночам. По-видимому, птица выбрала здесь место для ночлега, а я ее испугал. Хм, все-таки как-то странно. Мне почему-то казалось, что городские птицы ночуют где-то на чердаках или, может, деревьях, но не на земле. Впрочем, я никогда не интересовался этим вопросом.

Наконец тонкий луч фонарика коснулся ржавых спиралей калитки. Я выключил его, справедливо полагая, что он еще может понадобиться. Где-то, возвращая меня к реальности, загудела машина, я даже профессионально определил, что это дизель, но ни малейшего отголоска фар в округе не было заметно. Первую мысль о том, что туман стал еще плотнее, я отбросил. Это казалось полным бредом. Куда ж еще плотнее!? Я и так не припомню за всю свою жизнь такого молочного безумия, как сегодня.

Но я забыл, что рекорды рано или поздно бьются.
Как бы то ни было, вскоре я был у гаража - похоже единственный человек в краю железных теремов на этот час. Псих, одним словом.


Я достал из кармана ключи, полминуты пытался попасть в скважину замка. Даже с зажженным фонариком, это получалось с трудом. Наконец ключ вошел по назначению. Два оборота. Замок был ста-рый, надежный. Такой еще называют «амбарным». Я откинул дужку, снял его. Еще некоторое время сражался со вторым, внутренним. Наконец, гараж был открыт. Я дернул на себя створку ворот. Капли росы, висевшие на металле, стрельнули мне в лицо. Пахнуло старым автомобильным хламом, бензином, резиной. Привычные ароматы немного успокоили меня. Как там у «Чайфа»: «Мне нравится запах ночных машин. В них хранится воздух дневного тепла».

Я шагнул внутрь, оглянулся. Мне показалось, что туман стал белее, или это просто глаза привыкли к темноте. Говорят, долго идущий во тьме человек способен различить огонь костра на расстоянии десятков километров. Это вранье, мне кажется, но тем не менее… А еще мне показалось, что туман ды-шит. Не ползет, не колышется, не клубится. Просто в одном месте становится чуть тоньше, темнее, в другом – плотнеет. Возможно, это была игра света где-нибудь по ту сторону тумана – в обычные ночи сюда доставали огни со склада. Или причиной тому было какое-то движение воздуха… Не знаю.

Вдалеке, со стороны жилого квартала, вдруг завыла собака. Ее поддержал еще один пес. И еще. От этого воя мне стало как-то не по себе и я поспешил нырнуть за руль.
Водительское кресло «Жигулей» привычно прогнулось подо мной. Машину я ставил часа три тому назад и двигатель должен был быть еще теплым. Я повернул ключ в замке зажигания и через три се-кунды автомобиль завелся. Так и должно быть – машина, в принципе, меня кормит, поэтому я хорошо за ней слежу. Если бы не полная уверенность в своем железном коне, я не бросился бы так легко в эту ночь. Впрочем, легко ли?

Я снова подумал об Ольге. Все это время я пытался отгонять мысли о том, что могло случиться с ней на даче, да и сейчас мне чертовски не хотелось об этом думать. Грабители, дикие животные, прорвав-ший водопровод… Моя фантазия могла развить любую из этих, или десятка других тем, но версия с вора-ми, ну, или каким-нибудь маньяком, была наиболее страшной. Если, однако, зацикливаться на плохом, я или не тронусь с места или далеко не уеду. Нужно было брать себя в руки, что я и попытался сделать.

Взгляд на часы сообщил мне, что я шел до гаража десять минут – вполне приемлемо – и сейчас начало десятого. Я подождал немного, пока двигатель прогреется, и дал реверс. Вспыхнули фонари задне-го света, выхватив из туманной мглы стоящий напротив гараж с начертанным на воротах номером «20». У меня на бампере сзади установлена дополнительная фара, так что в обычных условиях света хватает с лихвой, однако сейчас пробить туман было более чем не простой задачей. Я осторожно вывел машину из гаража, нетерпеливо опробовал на молочной пелене дальний свет. Масштабы бедствия меня ужаснули. Не жалуясь на глазомер, я определил максимальную видимость при всех фарах (две обычных, две – смешно сказать - противотуманных) в сорок–пятьдесят метров. Я вышел из машины и с волнением оценил карти-ну. Галлогенки пробивали во мгле два узких конуса, противотуманки хорошо размазывали свет по бокам, но реально совершенно не оправдывали свое название. Туман едва заметно клубился, белесый впереди, желтоватый по борту. Эх, мне бы корабельный прожектор на крышу! Я вполголоса выругался и направил-ся закрывать гараж. Где-то снова завыла собака, пока что одна. Вой напомнил мне, что кроме складного перочинного ножика, лежащего в бардачке, у меня не было никакого оружия. Когда-то я возил с собой баллончик со слезоточивым газом, но он, ни разу не востребованный, успешно потерялся и я даже пред-ставить не мог, где он сейчас. Порыскав глазами в вязких желтовато-серых сумерках, я наткнулся лишь на старый большой молоток. Что ж, ну хотя бы молоток!

Я закрыл ворота на единственный навесной замок и вернулся к машине. Сердце тревожно стуча-ло. Собаки смолкли, но сквозь рычание прогревающегося двигателя я услышал совсем рядом какой-то шорох на крыше соседнего гаража. Боковым зрением я различил крупную тень. Проверять, была ли это кошка, не хотелось. Я запрыгнул в машину и захлопнул за собой дверцу. Не то, чтобы я испугался какой-то тени, просто туман стал действовать мне на нервы. В таких случаях лучшее успокоительное - движение. Я всегда чувствовал себя комфортнее, когда находился в пути, облегчение почувствовал и сейчас, когда включил передачу и отпустил сцепление.
Автомобиль тронулся с места. Я миновал мрачные ряды гаражей и выехал на улицу. К внешним неудобствам через пару мгновений добавилось запотевшее изнутри стекло. Я чуть приоткрыл окно и включил обдув. Перед собой я видел лишь небольшой кусок дороги, мистически выныривающий из бело-го мрака. Туман переливался в свете фар, оседал на капоте и лобовом стекле, вынуждая время от времени пользоваться «дворниками». В первые же минуты своего путешествия, я понял, что искать какое-то успокоение в таком движении невозможно. Езда в тумане не только не может его дать, но и наоборот выжи-мает все соки, держа в постоянном нервном напряжении. Я ехал, инстинктивно вытянув вперед шею и вперив взгляд в молочное безумие. Скорость была километров тридцать, может, тридцать пять – чертов-ски неудобные цифры. Для второй скорости много, для третьей – мало. Я то и дело играл рычагом пере-ключения скоростей, пытаясь найти оптимальный режим езды. Мне бы хотелось ехать быстрее – но пока я не мог разгоняться. Дорога была извилистой и усеянной разными ямами, которые, замечались, естественно, лишь перед самой машиной. Чтобы как-то скрасить себе жизнь, я потянулся к магнитоле.

Я люблю музыку. Она очень часто помогает в жизни, скрашивает одиночество и может служить приятным фоном когда вас двое, не дает уснуть после восьмичасового пути, когда ты выжат как лимон и, наоборот, запросто способна сыграть роль колыбельной. Все дело в конкретной ситуации и конкретной музыке. Сейчас вот я не отказался бы от чего-то мелодичного и одновременно с хорошим ритмом: «Road to Hell» Криса Ри или «За семь морей» Кузьмина, а то и – черт с ней, с мелодичностью – что-нибудь вроде Rammstein. На деле же из колонок полилась пересыпанная помехами плачущая Буланова. Еще один канал крутил англоязычный рэп, остальные – при хорошей погоде я порой накручивал шесть-семь станций – попросту не ловились. Я оставил рэп, хотя от этого стиля мне было ни тепло ни жарко. Просто на этой волне было поменьше помех. Вообще, я начал склоняться к мысли, что проблемы с радиоволнами одно-значно вызваны туманом. Телевизор, радио, сотовые (хотя насчет последних не было полной уверенности) – это не могло быть просто совпадением. Сердце неприятно закололо. Прежняя моя симпатия к туману постепенно улетучивалась. Я снова подумал об Ольге, которая тоже иногда почитывала и Кинга и Кунца. Как там она? «Держись, детка, я уже еду», - беззвучно прошептали мои губы и я крепче сжал в руках руль. Хотелось курить, но я решил пока не отвлекаться на это, опасаясь потерять контроль над дорогой, которой почти не существовало из-за серой непроницаемой мглы.

Я наконец покинул территорию узких улочек и вырулил на проспект, где столкнулся с одной не-ожиданной проблемой. Интуитивно в такую погоду мне хотелось держаться правой стороны дороги, но там начали попадаться оставленные естественно, без всяких габаритных огней, машины. Левая полоса тоже была достаточно опасна и из-за близости к встречной и… вообще. Единственное, что радовало, так это горящие фонари, придающие туману розовато-оранжевый оттенок и дающие хоть какое-то освещение. На проспекте еще наблюдалось небольшое движение. Я встретил медленно ползущий троллейбус, напоминающий своими светящимися окнами летучий голландец. Такси вынырнуло из подворотни, я едва успел принять влево. Некоторое время мы шли параллельным курсом, затем он пропустил меня вперед и приготовился за моей спиной к повороту налево. Еще через минуту меня догнал черный высокий джип, и гуд-ком попросил убраться с дороги. Я осторожно сместился к тротуару и он пронесся мимо, исчезая в тума-не, черный, загадочный, с тонированными стеклами.

Перед кольцевой развязкой музыку прервали экстренным сообщением и я сделал громче. Штаб гражданской обороны города предупреждал о неблагоприятных погодных условиях и резком ухудшении видимости, советовал не покидать дома и не пытаться выезжать на машине. Это было повторено еще раз и музыка вернулась, ничем больше не прерываемая. Похоже, даже диджеи давно разбрелись по домам, по-ставив в эфир коллекцию сладкоголосых мальчиков и тупоголовых девочек. Я подобрал с полочки первую попавшуюся кассету и сунул в щель магнитолы. «Queen». Сборник. Нормально.

Мифическими маяками выплыли из мглы мигающие желтым светофоры на пешеходном переходе. Памятуя как сам недавно перебегал улицу, я сбавил ход и внимательно осмотрелся. Проехав переход, я все-таки потянулся за сигаретой. Дым приятно защекотал горло и я почувствовал себя чуточку спокойнее. Доберусь. Просто должен.

Я свернул на второстепенную дорогу и фонари остались позади. Лишь в одном месте, вначале, мрак прорезала «кислотная» вывеска известного в городе ночного клуба, под которой курили три челове-ческих силуэта, окрашенные в розовые и голубые тона вывески. У тротуара ожидала парочка представительного вида машин с зажженными (спасибо!) габаритными огнями. Из клуба доносилась бодрая музыка. Несмотря на безразличие к такой форме проведения времени, я порадовался, что есть люди, которым ничто не может помешать веселиться, даже этот молочный кисель.
Я миновал шумный клуб, безуспешно сражаясь с обступившей со всех сторон мглой, подъехал к пустынному перекрестку. Я был на главной, но на всякий случай сбавил газ и, как выяснилось, не зря. Слева послышался резкий вой сирены и из тумана вынырнули синие и красные сполохи. Я ударил по тор-мозам  и через миг в свете моих фар пронеслась милицейская машина с включенной мигалкой. Вот уж ко-му сегодня полно работы…

Через квартал я наткнулся на две разбитые машины. Дорогу в этом месте с двух сторон закрывали густые кусты, еще толком не распустившиеся, но уже создающие достаточно помех для обзора выез-жающим с боковых улочек машинам. Помноженное на туман и, возможно, запотевшие стекла, это обстоятельство, видно и стало причиной ДТП. Вначале я подумал, что ментовка спешила именно сюда, но кроме двух врезавшихся под прямым углом тачек, других автомобилей я не увидел. Что самое странное, я не увидел и их хозяев. Не было также никаких любителей поглазеть, без которых обычно не обходятся такие инциденты. Удар, как я понял, не был сильным, и, хотя ремонт потребует от обеих сторон немалых затрат, сильно пострадавших в этой аварии не должно было быть. Я подъехал поближе, остановился, собираясь по шоферской привычке спросить, не нужна ли помощь? Но возле машин никого не было. Вообще. Не заглушая двигатель, я открыл боковое окно и выглянул в ночь. Никаких звуков громче урчания моего мо-тора, никаких мельтешащих теней за границей светлого пятна от фар. Как-то не так все это.

- Есть кто живой? – с гулко бьющимся сердцем спросил я у темноты.

Темнота не ответила и тогда я, собравшись с духом, заглушил двигатель и, зажав в одной руке ключи, а во второй – прихваченный из гаража молоток, вышел из машины. Наверно, я смотрелся глупо, но мне было плевать.

Туман стеной обступал место происшествия. Я ступил в свет своих фар, по земле растянулась изогнутая тень. Ближняя ко мне машина, новомодная красная «Дэу» стояла с зажженными габаритами. Дверца со стороны водителя была открыта, в салоне горел свет. Я опустил глаза и разглядел на асфальте четкий тормозной след. Тачку пронесло «юзом» метра три. Видимо водитель все-таки успел худо-бедно среагировать на опасность, но было уже поздно. АВS тоже не помогла. В неприятной, словно напряжен-ной, тишине я приблизился к «Дэу». Марка машины, в которую угодил «кореец» была мне неизвестна, но судя по формам это, наверняка, был «Фиат». Взгляд на решетку радиатора подтвердил мою догадку. Я оценил общие повреждения. У «Дэу» был разбит передок, смято правое крыло. Осколки фар разметало по округе. «Фиат» получил основной удар в левую заднюю дверь. Остальные шрамы ограничивались широ-кими царапинами. Все очевидно: один шел прямо, второй выезжал из поворота. Непонятным было то, ку-да подевался народ? Да и кое-что еще меня смущало.
Я обошел «поцеловавшиеся» машины вокруг, не в силах избавиться от ощущения «неправильности». «Фиат» стоял с погашенными огнями и плотно закрытыми дверцами. Салон, однако, был пуст – лучи моих фар насквозь пронзали эту странную железную композицию несмотря на легкую тонировку стекол обеих машин. На задней дверце багажного отделения значилось «Cinto». Я в первый раз слышал это название. Быть может, новая модель? По виду, вроде нет, скорее наоборот. Продолжая игру в сыщи-ков, я прикоснулся к капоту «Дэу». Он был еще теплым, хотя туман уже оставил на металле свои влажные следы. По инерции я коснулся капота и другой машины. Он был ледяным. Я даже отдернул от неожидан-ности руку. Возможные объяснения, о другом расположении двигателя и системы охлаждения не прока-тывали. Мне стало совсем уж не по себе и я попятился от брошенных автомобилей по направлению к сво-ему. Около распахнутой дверцы «Дэу» что-то хрустнуло под моим кроссовком. Опустив глаза вниз, я уви-дел, что это обычная авторучка. Я поднял ее и почувствовал, что пальцы коснулись чего-то липкого. Поднеся авторучку к свету, я увидел, что это «что-то» темно-красного цвета. Страх подсказал единственный ответ на подразумевавшийся вопрос, и я метнулся к своей машине.

Едва я коснулся ручки двери, за кустами послышался шорох. От этого звука мерзкий холодок потянулся вверх по моему позвоночнику. Тяжело дыша, я прыгнул за руль и воткнул ключ в замок зажи-гания. Двигатель взревел и автомобиль с пробуксовкой тронулся с места. Меня чуть занесло и я проскочил в десяти сантиметрах от разбитой «Дэу». Взглянув в зеркало заднего вида через несколько мгновений, я не увидел ничего, кроме тумана.

В себя я пришел лишь через пару километров, закурив еще одну сигарету. Не исключено, что в той автомобильной аварии все было банально, и моя помощь, не исключено даже, пришлась бы кстати. Однако мое воображение нарисовало другую картинку. Кто-то специально выкатил темный «Фиат» с потушенными фонарями на дорогу, а когда в засаду попал не в меру резвый водила, его чем-то вырубили, затем ограбили. Я представил, как наблюдают за мной из-за кустов бандюки, провернувшие это дело, ре-шая, что со мной делать, и меня передернуло.

Бычок полетел в темноту, рассыпаясь искрами позади машины. Суки. Интересно, жив ли хозяин «Дэу» или его успокоили навсегда? Я решил, что должен сообщить об этом в милицию. Гражданский долг, есть такое сомнительное понятие. На конечной остановке 16-го автобуса должен быть круглосуточ-ный магазин. Это, конечно, отклонение от намеченного курса, но совсем небольшое.

Я не хотел в это верить, но похоже туман сгустился еще чуть-чуть. Фары пробивали мглу на расстоянии метров тридцати, а потом вязли в ней, как в настоящем киселе. Радио сдохло, так же, как недавно телевизор. Последней песней, которую услышали мои уши благодаря какому-то придурку с радиостанции, был Добрынинский «Синий туман». Очень к месту, право слово!

Я свернул с дороги в мрачное ответвление и осторожно объехал по обочине огромную лужу, набежавшую из какой-то прорвавшей трубы. В свете фар она казалась бездонной, а туман вокруг вызывал ассоциации с болотом. Когда я вплотную приблизился к воде, мне на мгновение показалось, что там есть что-то живое. Игра теней, по-видимому.

Я еле полз. Этот район я знал не очень хорошо. Окраина. Есть такие местечки в каждом городе. Если у человека есть выбор, то он никогда здесь не поселится. Старые обветшалые дома, до которых нет дела местным властям, раздолбанные дороги, заброшенные дворы, одичавшие палисадники. Основной контингент – старики и алкоголики. И вроде бы нет ничего особенного во всем этом, не раз бывал я в похожих местах, но почему-то именно в этом районе я чувствовал какой-то явственный дискомфорт. Ниче-го, я не собираюсь здесь задерживаться.

Я свернул к конечной. Это было, правда, слишком громкое название для полустанка, где раз в полчаса на пять минут останавливается автобус и где, естественно и не пахнет никакой диспетчерской, но на выцветшем знаке с трафаретным изображением автобуса и цифрой «16» напротив буквы «А» значилось, насколько я помнил, именно это.

На повороте фары выхватили из сумрака стоящий на кирпичах «Запорожец» без колес. Еще один штрих к общей картине здешней жизни. И ведь, что интересно, я сам, можно сказать, вырос на окраине, в старом дворе. Оля живет в частном доме, правда почти в центре. Однако никаких отрицательных эмоций по этому поводу я никогда не испытывал. Здесь же как аномалия какая-то…

Ольга. Нужно обязательно попытаться позвонить ей. Ей даже в первую очередь. Я попытался вспомнить, сколько осталось у меня минут на телефонной карточке. Или у них там телефон по монетам?..  Но тогда я не смогу позвонить на мобильный. Я был в том магазине раз или два в своей жизни и не помнил этих мелочей, которые оказались сейчас так важны. Блин, ладно, разберемся.

Магазин назывался «Светлячок». Вывеска, освещенная слабой лампочкой вынырнула из тумана лишь когда я коснулся колесом бордюра. Проверив бумажник, и на всякий случай прихватив из бардачка перочинный нож, я закрыл машину и двинулся в сторону магазина. Сгорбленная тень, стоявшая неподалеку, при моем появлении растворилась в тумане. Если у этой тени возникнет желание поживится моим аккумулятором, а в таких районах это обычное явление, ее ждет глубокое разочарование. Капот у меня под замком. Вдобавок, к попавшемуся на воровстве я буду беспощаден.

Магазин судя по вывеске не был круглосуточным, как я полагал. Он работал до 23, но при нем была стандартная «наливайка», а это скорее всего означало деятельность до последнего посетителя.
Я вошел. Внутри «Светлячок» делила пополам резная решетка. С одной стороны этой решетки располагались витрины и полки, с другой – столики. За одним из таких столиков два неопрятных мужика распивали дешевую водку, закусывая чахлыми бутербродами и свекольным салатом. За другим - официантка в зеленом переднике что-то записывала в общей тетради. Облокотившись на прилавок, скуластая продавщица лет тридцати разговаривала с усатым длинноволосым парнем в желтом плаще.

Едва я вошел взоры всех присутствующих обратились на меня. Даже женщина в переднике ото-рвалась от своей тетради. Я поймал взгляд ее бесцветных глаз и прочел в них кроме усталости что-то еще, коварное и неприятное. Один из двух алкашей взглянул на меня с откровенной ненавистью, парень в жел-том плаще лишь с интересом прищурился. Я заметил шрам на его щеке, прикрытый прядью темных волос. Да, неприятная атмосфера тут, однако.

Я оглянулся в поисках телефона и увидев его, сразу взял быка за рога:

- Можно позвонить? Здравствуйте.

Пару секунд в магазине висела напряженная тишина. Затем женщина за прилавком махнула ру-кой, проронив:

- Валяй.

Я отошел к висящему на стене автомату и увидел, что он, к счастью, работает по карточке. Жаль, конечно, что это не современный аппарат с экранчиком, показывающим набираемый номер и остаток ми-нут на счету, но хоть так. Главное, чтобы работал. Я снял трубку и, услышав гудок, облегченно вздохнул. Хорошее начало. Долгие одиннадцать цифр, и вот уже мое сердце готово вырваться из груди. Тихий гудок и, кажется, соединение произошло. Но кроме насыщенной помехами тишины, я ничего не услышал.

- Алло! Оля, это я. Алло!

Мне казалось, я сойду с ума. На какой-то миг мне почудилось, что я слышу ее голос, но тут же появившийся треск заставил меня усомниться в этом. Я сильнее прижал трубку к уху. Вот. Еще. Я явственно услышал далекое «Алло», но в следующую секунду эфир заполнили короткие гудки. Я нервно об-лизнул пересохшие губы и повесил трубку на место.

- Что, никак, приятель? – с едва уловимым ехидством спросил парень в плаще.

Я обратил внимание, что за все время, проведенное у телефона в обоих залах не было произнесено ни слова. Прямо как в киношных салунах, когда заходит незнакомый ковбой. Что ж, поиграем. Пропустив мимо ушей реплику человека со шрамом, я прошел к прилавку и, вытащив горсть мелочи, заказал пачку сигарет.

- Интересных все-таки пташек заносит к нам иногда, - не унимался парень. – Выныривают из тумана, как черти из табакерки.

Он словно прожигал меня взглядом и я заметил, что у него разные глаза – один холодного голубого оттенка, другой – серый. А еще он был сантиметров на пять выше меня ростом. Мне не хотелось ду-рацких стычек, тем более, что я не просто вышел на променад. Моей помощи ждала Ольга и я не мог по-пусту рисковать собой из-за глупой свары в деревенском лабазе, но порой и у меня слегка «срывает план-ку», когда всякие придурки пытаются встать на моем пути. В данной ситуации я решил опробовать не-много не стандартный ход. Слегка улыбнувшись, я подмигнул стоящему рядом длинноволосому:

- А ты, кажется, играл в группе «Dark Moon», да?

И, пока он обдумывал сказанное, снова направился к телефону. Дозвониться до Ольги опять не удалось. Тогда я набрал «02». Парень в желтом плаще хитро глянул на меня, и ничего не ответив, напра-вился к столику, за которым пилась водка. Похоже, неприятностей тут все-таки не избежать. «02» отозва-лось. Я сообщил дежурному об увиденной аварии, назвал точное место. Когда меня попросили назвать себя, я хотел повесить трубку – мне уже однажды приходилось давать свидетельские показания и ничего хорошего эта процедура не представляла, но на этот раз таким образом я мог подстраховаться. Имя, фамилия, место жительства и – самое главное! – нахождение в данный момент. Я назвал все, а последнее даже чуть громче, понятно по какой причине. Когда вопросы дежурного уже подходили к концу, я бессознательно чуть повернул голову и остолбенел. Продавщица по-прежнему стояла на своем месте, глядя ку-да-то вниз. Я проследил за ее почти ничего не выражающим взглядом. В промежутке между двух витрин, там, где стоял кассовый аппарат, я увидел ее руку. Полминуты назад, этой рукой с ярко-красным маникюром она протянула мне пачку «LM», а теперь ее ногти приобрели темно-бордовый оттенок и загнулись вперед подобно звериным когтям. Кожа тоже претерпела странные изменения, став сморщенной и серой. Мне было не видно второй руки, но и того, что позволял увидеть межвитринный проем, вполне хватало, чтобы заработать сердечный приступ. Ошарашенный этим ужасом, я повесил трубку на рычаг. Это, конечно, могло быть, и разыгравшееся воображение, но… С чего это вдруг? Мне захотелось бежать прочь из этого заведения, скорее оказаться за рулем, пусть даже в этом гребанном тумане. А через несколько дней убедить себя, что это все показалось…
Я повернулся к двери и увидел, что дорогу мне перекрывает парень в плаще. Его шрам мерзко вздулся под волосами. Взгляд был похож на взгляд зверя. Позади него стояли два алкаша, напоминая зом-би и угрюмо пялились на меня исподлобья. Мне стало не по себе. Душа, что называется, ушла в пятки. Мне бы очень хотелось, чтобы это были обычные пьяные разборки, но сидевшая доселе молча за столиком официантка едва уловимо улыбнулась и мне стало не просто страшно, а очень страшно. У нее во рту я увидел клыки.
Моя рука нащупала в кармане перочинный нож. Без толку, конечно, но я не дамся просто так. Мое сознание уже начало прикидывать, не стоит ли прокрутить перед глазами кадры прожитой жизни, или напомнить, ради чего я так рванул в этот туман образом бездыханной Ольги, как вдруг дверь в мага-зин распахнулась и в проеме на фоне непроглядной мглы появился растрепанный всклокоченный молодой человек лет двадцати в грязных джинсах и следами губной помады на шее. Он немного пошатывался на ногах и, судя по всему, был пьян.
Мое сердце екнуло. Я быстро глянул на ворвавшегося, затем на окружающих и… Продавщица поправляла волосы совершенно обычной рукой, никакой не серой и с банальным маникюром. Шрам парня в плаще снова принял обычные размеры. У официантки я не увидел клыков. Но мне не могло показаться!

- У вас телефон найдется? – спросил объявившийся парень. – И минералка.

Не дожидаясь продолжения, я стрелой вылетел в пахнущий морем туман, на ходу доставая клю-чи от машины. За спиной парень заплетающимся языком что-то говорил о такси. Местонахождение моих «Жигулей» я выявил лишь по тусклому отражению лампочки, освещающей вывеску «Светлячка», на ка-поте. К счастью, в замочную скважину удалось попасть с первого раза. Оказавшись в машине, я первым делом нажал кнопку фиксатора двери в закрытом состоянии. Потом завел мотор, включил все фары и, не парясь с реверсом, развернулся, влетев на тротуар. В этот момент из дверей магазина выскочил тот самый подвыпивший парень и бросился ко мне. Он что-то кричал про то, что я должен вытащить его из этой ре-альности (он выразился именно так, «этой реальности»), но я не собирался слушать его пьяные бредни, а просто дал газу. Хватит на сегодня ошибок. Я должен доехать до дачи. Чтобы ни случилось.

На моем пути из тумана вынырнула клумба. Подскочив на бордюре, я перелетел через нее. Всклокоченный парень остался позади. «Светлячок», к счастью, тоже.

Туман в этих краях, не подсвеченный ни единым посторонним огоньком, казался неимоверно плотным и непроглядным как дымовая завеса. Фары высветили мрачный поворот и я свернул в него, па-мятуя, что объездная, к которой я стремился, лежит правее. Мне казалось, что любой поворот в нужном направлении приведет меня к цели, но через сотню метров асфальт неожиданно кончился и пошла раздолбанная грунтовка. По бокам противотуманки высветили полуразваленные одноэтажные домишки. Один раз мне пришлось объехать ржавый остов автомобиля, оставленный кем-то сбоку дороги много лет назад. Потом я уперся в разрисованную стену с надписями вроде «Punk not dead» и понял, что это тупик. Сердце, немного поутихшее после случая в магазине, снова гулко застучало. Этот район просто таки не хотел отпускать меня. Заблудись я тут один, без машины, я был бы близок к панике, но надежно урчащий мотор словно вливал в меня неведомую уверенность. Я почувствовал какую-то теплоту к своему автомобилю и у меня промелькнула мысль, что если я переживу эту ночь, никто и никогда не станет между мной и моей машиной, потому что только вместе мы способны выстоять и победить. Сегодня – туман, завтра что-то еще. Нужно ценить дружбу и верность в этом изменчивом мире. Я прикоснулся к панели и представил, как мои мысли не подвести и быть со мной до конца перетекают в механическую душу. Только вместе. Навсегда.

И да нерушима будет эта клятва, данная в тупике всех миров в кромешной мгле вечности!

Я дал задний ход и попытался развернуться. Свет задних фонарей помогал очень слабо и когда из тумана вынырнул ствол большого дерева, я едва успел затормозить. Тормозные огни высветили испещ-ренную трещинами кору, судя по всему шелковицы, по которой бегали странные насекомые белого цвета, отдаленно напоминающие муравьев, но гораздо их крупнее. При виде этой мерзости меня передернуло и я поспешил завершить разворот. Однако за один прием сделать это было невозможно. Впереди маячила куча шлака, ограничивая место для разворота. Я еще раз посмотрел на существ, ползающих по стволу дерева и сцепив зубы снова воткнул заднюю. На этот раз дерево появилось в свете задних фонарей и исчезло, оказавшись по правому боку там, в мертвой зоне моих фар. От знания того, что сейчас эти суетящиеся твари ползают в каком-то полуметре от меня, скрытые темнотой, мне стало жутко. Я поспешил поскорей включить первую скорость и нажал на акселератор. Дерево осталось позади и, кажется, ничего не случилось, но мое желание как можно быстрее выбраться из этого района возросло в геометрической прогрессии.   

Я вернулся к той дороге, с которой свернул на тупиковую ветвь и попробовал следующий поворот. На этот раз асфальт, хоть и размытый многолетними дождями, никуда не исчез. Он вел мимо каких-то покосившихся сараев и ржавых металлических гаражей с одной стороны и заросшего высоким бурьяном забора, за которым  кое-где просвечивали тусклые редкие огоньки. В какой-то миг мне показалось, что огоньки перемещаются, пляшут. Если б не туман, я решил бы что это где-то едут автомобили, но в таком непроглядном мраке, это означало, что светящиеся пятна танцуют где-то рядом, сразу за забором. Мне не хотелось думать о том, что же это могло быть. Невероятных вещей на сегодня хватало с лихвой.
 
Дорога свернула раз, потом еще. Я уже начал сомневаться в верности направления. Внутренний компас, если он у меня и был, в тумане отказал окончательно. Несколько раз я притормаживал, вглядыва-ясь в черноту обочин, но никаких других поворотов видно не было. Путь тем временем продолжал вилять как змея и я понял, что окончательно заблудился. Некоторое время я ехал вдоль сточной канавы, забитой всяким мусором. Запах какой-то гнили, смешанный со ставшим уже привычным запахом тумана просочился в салон и я брезгливо сморщился. Через некоторое время помойка осталась позади, а меня ждало новое испытание, совершенно невероятное, с какой стороны ни посмотри. Позабыв, что на дворе совсем не осень, на меня посыпались листья. Это было настолько неожиданно, что я даже попытался уклониться от первых посланцев, нацеленных в мое лобовое стекло, приняв их за неизвестных животных. Но это все-таки были листья, хотя и не совсем обычные. Формой они напоминали дубовые, но были абсолютно чер-ные. Вслед за первыми полетели еще. Листья появлялись в лучах фар из тумана будто гонимые несуществующим ветром и, без преувеличения, целились мне прямо в стекло, а, попадая, тут же к нему прилипали. Через мгновенье мне уже пришлось задействовать «дворники». Листопад продолжался несколько секунд. У меня возникла мысль, что это представление устроило какое-то отдельное дерево или группа деревьев, на которых листья чудом сохранились зимой. Бред, конечно. Но еще большим бредом оказалось то, что листья, сбитые «дворниками» к черным точкам омывателя стекла принялись плавиться. Они таяли на гла-зах, словно масло на хорошо прогретой сковородке и с них текла темная жидкость. Один из таких «лис-точков», видимо, прилип к крыше и тонкая струйка потекла по стеклу. Я побрызгал на стекло водой и по-работал «дворниками», напряженно вглядываясь во мглу, ожидая очередных странностей. И они не заставили себя ждать.
Передо мной появился перекресток, о котором сообщил знак «уступи дорогу». Согласно друго-му знаку попасть на главную дорогу можно было либо свернув направо, либо продолжая движение прямо. Налево уходила еще одна безымянная дорога, такие у меня уже сидели в печенках. Я выбрал поворот на-право и, едва маневр был окончен, мой путь пересекла стая белых летучих мышей. Подобно трепещущим призракам они появились из тумана с одной стороны светового пятна от моих фар и исчезли с другой. Не смотря на нервные движения крыльев, их полет был очень даже грациозен. Я поймал себя на мысли, что почти не удивился.

Через полкилометра, когда по бокам дороги обрисовались чахлые сосенки вперемешку со столбами  линии электропередач, мне показалось, что я начинаю догадываться, куда меня занесло. Если моя догадка верна, то это дорога к старому заводу стройматериалов, закрытому еще в годы перестройки. От окружной, куда я собирался попасть первоначально, это, конечно, было черт знает где, но по крайней мере я выбрался из этих трущоб. Через несколько минут сбоку выплыл грязный кирпичный забор и я облегченно вздохнул. Точно. В конце забора должен находиться пятачок стоянки и проходная. Я не стал мучить себя и машину разворотом на узкой дороге, это лучше сделать на стоянке. В принципе там должен быть сторож, можно попроситься к нему позвонить. Хотя… Нет уж! Хватит визитов в неизвестные места. Я доеду и все будет хорошо.

Бордюр отступил вбок и я понял, что приехал. В этот момент окрестности разрезал незнакомый нарастающий звук. Он напоминал что-то киношное, что-то… Я вдруг понял, что это – топот копыт, и в то же мгновенье из тумана на меня выскочила четверка гнедых лошадей, запряженных в огромную черную карету. Глаза животных горели в свете моих фар. Подковы стучали по асфальту. Гривы развевались. На козлах я заметил странного бородатого человека в камзоле и треуголке. Сворачивать он и не собирался. У меня перехватило дыхание. От ужаса, что карета мчится прямо на меня, я рванул руль вправо. Слава Богу, моя скорость была невелика. Машина, перескочив бордюр, ушла за обочину и экипаж пронесся мимо, ок-на кареты были темны. При этом возница с ухмылкой посмотрел на меня сверху и звучно стеганул лоша-дей плетью. Я смотрел на это зрелище во все глаза. Сердце бешено билось.

Столб появился передо мной из тумана примерно в тот момент, когда прозвучал этот хлесткий звук и, честно говоря, засмотревшись на карету, заметил я его слишком поздно. Рефлекторно я ударил по тормозам и как мог быстро принялся крутить руль, стараясь уйти от препятствия влево. Это помогло, однако полностью избежать столкновения не удалось. Раздался звук удара и меня по инерции бросило на руль. Двигатель заглох.

Я принял вертикальное положение примерно через секунду, и, потирая ушибленную грудь сразу понял, что у меня серьезные потери. Столб поцеловал именно то место, где находилась правая фара. Естественно, она не горела. Уцелела, правда противотуманка на той стороне, но по пробивной силе она явно уступала дальнему свету. В плане освещения я здорово осиротел.

Я опасливо выбрался из машины и первым делом посмотрел в сторону, куда умчалась карета. Там за туманом уже ничего не было видно. На какой-то миг, мне показалось, что я еще слышу затихающий топот копыт, но уже через секунду я не был уже в этом уверен. Да, ну это было уже явным перебором в ряду сверхъестественных вещей, которыми просто изобиловал сегодняшний вечер! Словно с приходом тумана получили воплощение залежавшиеся с Хэловина приколы. А, может быть, это просто я схожу с ума и моя фантазия рождает все эти необычности. Но, интересно, с чего бы это?
Я перевел взгляд в другую сторону, вернее какой-то звук привлек мое внимание там. Присмотревшись, я увидел на границе света и тумана очертания закрывающихся заводских ворот, только вместо привычного серпа и молота на решетке была выкована змея, обвивающая меч. Что самое занятное, справа от ворот маячил стенд с надписью «Доска почета». Не смотря на то, что мне было совсем не до смеха, я не смог сдержать улыбки.

Кроме фар, у «Жигулей», похоже, ничего важного не было разбито. Решетка радиатора, бампер и крыло не в счет. Это правда почти сто баксов убытков, но по крайней мере я могу ехать. Пока я осматри-вал повреждения, у меня появилось ощущение, что за мной кто-то следит. Я всмотрелся в туман, за кото-рым угадывалась заводская проходная и эти пресловутые ворота с мечом и змеей, но ничего не увидел. Покрепче сжав прихваченный из салона молоток, я замер, прислушиваясь. Сердце дико колотилось в груди. Я проклинал все на свете, что оказался по уши в этом дерьме. Думаю, досталось и Ольге. Через не-сколько мгновений раздался шорох. Звук шел откуда-то сверху, со столба, в который я врезался. Дрожа-щими руками я достал фонарик и посветил туда. То, что я увидел было странным рыжим существом, по-хожим одновременно на белку и коалу. Оно висело обхватив столб всеми лапами и жрало какую-то маленькую птичку, крохотное крыло торчало из зубастого рта. Взгляд зверя выражал полное безразличие к тому, что я нарушил его покой, врезавшись в облюбованный им столб. На всякий случай держа молоток наготове, я вернулся к двери и быстро запрыгнул внутрь, думая о том, что существо вот-вот спрыгнет мне на капот и уставится на меня своими ничего не выражающими блюдцами глаз, гипнотизируя, гипнотизируя…
Двигатель завелся без проблем. Я дал задний ход (при этом кусок решетки остался лежать под столбом) и снова выехал на дорогу. Ровным счетом ничего не случилось.

Завод (или теперь уже нечто иное?) остался позади. Без приключений я вернулся к развилке, не покидая главной дороги, повернул направо, и минут двадцать полз по разбитой грузовиками дороге. В первые мгновенья, как только я вернулся на твердую почву после аварии, у меня промелькнула мысль выйти из машины и осмотреть асфальт в попытке найти на нем следы подков, но я не стал этого делать. Не знаю почему. Может быть, из-за страха. Или страха их там обнаружить. Как бы там ни было, выходить из машины совсем не хотелось. Хватит с меня и того, что я видел. Фильм ужасов какой-то! Мне припомнилась фраза из Говарда Хайнса, который придумал Безумного Макса. «Движение – жизнь. Вот и вся философия». Да, именно так!

Мигнувшая лампочка аварийного уровня топлива напомнила, однако, что никакое движение не вечно. Того, что кончится бензин, я не боялся - в багажнике про запас лежала десятилитровая канистра. Но то, что я уже сожрал в своих скитаниях больше трети бака, абсолютно не радовало. Я посмотрел на часы. Десять пятнадцать. Час в дороге, а до цели еще как до луны. Дерьмо!

Я достал из пачки сигарету и принялся шарить по карманам в поисках зажигалки, но она куда-то запропастилась. Наконец я нащупал ее в джинсах и уже просунул руку, как вдруг прямо перед машиной выскочила собака, появившись именно с той стороны, где мне не хватало освещения. Я ударил по тормо-зам, но было уже поздно. Животное столкнулось с бампером и отлетело, жалобно скуля на пару метров. Я выругался и тяжело дыша откинулся на спинку сиденья. Можно было утешить себя тем, что я сбил всего лишь собаку, а не человека, но от этого было не легче. К тому же мне вспомнилось, что у некоторых так-систов раньше была примета: если задавил собаку, следующим может стать человек. Самые суеверные, говорят, даже бросали работу после такого.

Но, видит Бог, я этого не хотел!

В темноте раздалось тоскливое поскуливание, от которого защемило сердце. Насколько я мог судить, в собаке не было ничего странного, но сегодня я ни в чем не мог быть уверен. К тому же все про-изошло так быстро. А вдруг я сбил оборотня? И сейчас он заманивает меня, чтобы наброситься и сожрать. Нет уж! Не выйду. Но просто включить передачу и уехать не позволяла совесть. Я сдал назад и немного повернул, чтобы пес попал в зону фар. Собака. Обычная дворняга размером с сеттера. Она лежала подтянув под себя передние лапы, распластав ушибленные задние и глядела в мою сторону затравленным гру-стным взглядом. Ох, псина, зачем же наши пути пересеклись!? В сердцах я выплюнул так и не зажженную сигарету и, открыв окно, выглянул из машины. Влажный туман, неведомые шорохи, неподвижные размытые тени, морской запах. Я выждал полминуты, прислушиваясь и приглядываясь и при этом боясь встретится взглядом с покалеченной псиной. Ничего особенного не происходило. Горько вздохнув, я выбрался из машины и направился к собаке. При моем появлении она попыталась подняться с земли, но задние ноги почти ее не слушались. Вновь послышался жалобный скулеж.

- Пес, ты как, живой? - как можно более спокойным тоном обратился я к пострадавшему. - Ты меня прости, я не хотел.
Псина больше не пыталась бежать, видимо смирившись со своей участью, и даже скулить стала тише. Это был обычный «двортерьер», ну, может, с небольшой примесью овчарки в каком-нибудь девятом колене. Размер его был даже меньше, чем мне показалось на первый взгляд. Я никогда не питал осо-бой любви к собакам. Я, правда и ненависти никакой к ним не питал, просто ухаживать за кем-то, выгули-вать, заботиться… Ну, просто не для меня это. На старой квартире у меня был аквариум, но и его я подарил соседскому парнишке. У Ольки живет симпатичный кот, Маркиз. Бывая у нее, я с удовольствием играю с ним, но чтобы завести себе зверье… Такой мысли у меня никогда не возникало. Я почти не бываю дома, да и вообще…

Однажды, правда, я почти завел собаку. Я возвращался пешком с одной вечеринки пару лет на-зад, естественно далеко не трезвый, и за мной увязалась милая маленькая собачка. Километра два она бе-жала за мной, обгоняла, отставала, и снова догоняла. Я прозвал ее Шпулька и по пьянке разговаривал с ней всю дорогу. Шпулька мне очень понравилась. У нас словно наладился какой-то контакт. Когда я во-шел в подъезд и стал подниматься на свой этаж, она осталась стоять у дверей, словно ожидая, что я позову ее. Я не позвал, а она сама дальше не пошла. И в тот миг, мне конечно, было на это плевать. Пару дней после этого вечера я жалел, что не решился взять ее, ведь такое, чтобы собака сама практически выбрала себе хозяина бывает очень редко. Потом история забылась и вспомнилась только сейчас, перед другой до-вольно милой, приходилось признавать, псиной, да еще и пострадавшей, можно сказать, от моей руки.
Я подошел поближе, не зная что и делать. Пес лежал, опустив голову, и его худые бока поднимались в такт дыханию. Открытых ран нет, дышит равномерно – это все, что я мог сказать. Готовый в любую секунду отдернуть руку, я протянул к псу ладонь. Неожиданно он ткнулся в нее носом, словно прося, чтобы его приласкали. Я присел перед ним и заметил, на шее ошейник. Да и вид у него был, если присмотреться, не совсем бездомный. Судя по всему его выгнали, или он потерялся, и случилось это совсем недавно. Я осмелел и погладил собаку по голове, все-таки полагая услышать рык, но пес лишь снова заскулил с какой-то щемящей безысходностью.

- Ну и что мне с тобой делать?

Я поглаживал его с минуту, не зная, что предпринять. Потом неожиданно пес поднял голову и, зарычав, уставился во тьму куда-то за обочину. Я посмотрел в том направлении и увидел несколько со-всем маленьких парных огоньков, светящихся во тьме. Не знаю почему, но мне показалось, что это крысы. В тот же миг у меня созрело решение. Я подхватил пса на руки и понес к машине. Когда я коснулся задней части его туловища, пес завопил во всю глотку и задрожал всем телом. Задние лапы при этом самопроиз-вольно задергались, и я понял, что, скорее всего, все кости целы, дело обошлось тяжелым ушибом. Если бы не эти точки во тьме, я бы скорее всего оставил собаку там, где она лежала, но теперь…
Когда я оказался у самой машины, где-то очень далеко завыла автомобильная сигнализация и я вздрогнул. Нет, эта ночь определенно сведет меня с ума.

 Пес был уложен на заднее сиденье, я сел за руль. Когда я посмотрел в том направлении, где блестели искорки странных глаз, то ничего там не увидел. Зато крохотные тени скользили в тумане рядом с обочиной. Я завел двигатель и тронулся в путь.

Через пять минут я наконец выехал на окружную дорогу. Обычно общегородское ограничение скорости в «60» здесь никогда не соблюдалось и до Кривой Балки, где у Ольги была дача я долетал минут за десять. Сейчас я осмелился держать сорок пять, и то, лишь после того, как убедился, что дорога пуста. Я шел посередине своей полосы. Туман словно дым расступался перед машиной. Влага оседала на стекло, то и дело приходилось делать один-два взмаха «дворниками». Несколько раз у обочины попадались машины с потушенными фарами, в основном грузовики, не дотянувшие до лучших мест. Один из таких странников, громадный пятиосный «Вольво», имел колеса вишневого цвета. До такого, кажется, не доду-мались ни киношники, ни владельцы эпатажных автоателье. И в самом деле, почему резина обязательно должна быть черной?
Пес тихо лежал на заднем сидении, лишь иногда подавая голос, когда мне приходилось делать какой-нибудь резкий маневр или на пути попадалась упрямая выбоина. Не смотря на то, что я понятия не имел, что делать с ним дальше, собаке следовало дать имя. Укладывая животное в машину, я заметил, что это кобель. Может быть Роджер?

- Эй, парень, - я глянул назад на распластанное тело, - Роджером будешь?

Пес зарычал, и я уж подумал, что так он отреагировал на придуманное мной имя. Но, увидев в зеркале заднего вида тусклые огоньки догоняющих фар, понял что мое предложение здесь ни при чем. Я принял вправо и с замиранием сердца стал ожидать продолжения. Огни стали ярче и сместились к встреч-ной полосе. Вот их свет уже начал слепить меня через зеркало. Судя по тому, как быстро машина догоняла меня, ее скорость была никак не меньше семидесяти километров в час. Роджер зарычал громче, хотя с его места можно было видеть лишь заливающий салон свет от чужих фар. Почуял что-то… От этой мысли мне стало совсем уж нехорошо. С колотящимся сердцем я проверил свой молоток возле ручника и перочинный нож в кармане. Едва я это сделал, со мной поравнялся «Форд» с синими полосами по борту и невключенной мигалкой на крыше. На милицейскую, или машину ГАИ он не походил, а когда незнакомец пошел на обгон, я увидел на передней двери большую коричневую звезду и надпись «Шериф» на английском языке. Роджер с заднего сиденья хрипло залаял. Ни на мгновенье не замедляя ход, «Форд» по встречной ушел вперед. Когда мои фары полоснули по нему, я увидел, что за рулем никого нет. Холодок побежал у меня по позвоночнику. С трудом шевеля ватными ногами, я убрал ногу с педали газа, давая возможность призраку поскорее раствориться в тумане.
Через минуту загадочной машины простыл и след, но я еще долго приходил в себя от увиденного.

Заключительная часть пути по окружной прошла в общем-то спокойно, за одним исключением – перед съездом в дачный поселок я врезался в рой какой-то мелкой мошкары. Ничего особенного, кроме того, что несколько насекомых оказались внутри несмотря на закрытые окна. Парочку я прихлопнул на стекле. Они отдаленно напоминали комаров и были абсолютно реальны.

Дачный поселок встретил меня скрюченными деревьями, коварно нависшими над въездными воротами. Здесь, в низине, туман был вообще ужасающим. Практически вслепую я пополз по заросшей колее. Чем ближе я приближался к цели, тем большее волнение охватывало меня. Оля, Оленька, как ты там… Большой черно-красный жук шлепнулся мне на капот, быстро перевернулся и, расправив крылья, улетел прочь. Так, здесь поворот под 90 градусов. Заборы выставляли стрелы ежевики, в тумане они казались когтистыми лапами. Густая трава шелестела под днищем.

Ну, еще поворот. Я едва вписался, куст шиповника заскрипел по борту. Мне показалось, машина стала хуже идти. На всякий случай я проверил ручник. Нет, не заклинило. Ерунда, я почти приехал.

Я вспомнил о пассажире на заднем сидении:

- Роджер, ты нормально? - Я оглянулся через плечо. Пес поднял голову в мою сторону и что-то едва слышно тявкнул, - Хороший мальчик. Продержишься без меня?

Через несколько десятков метров я понял, что с машиной что-то не то. Ее словно кто-то придерживал, не позволяя двигателю выполнять свою работу. Я остановился, взял фонарик и, обречено вздохнув, открыл дверь. Роджер молчал и это показалось мне хорошим знаком. У него явно было хорошее чутье. Я вышел из «Жигулей», напряженный как пружина. Мало ли каких монстров прячет еще этот туман. Ниче-го, однако, не случилось. Вокруг царила полная тишина, лишь изредка потрескивала какая-нибудь веточ-ка, да подавала голос ночная птица.

Я произвел беглый осмотр, которого оказалось вполне достаточно. Прокол левого заднего. Я выругался.
До Олькиной дачи оставалось всего ничего и я решил, что лучше пройду это расстояние пешком. Усталость последних часов крутилась совсем рядом, но как раз сейчас нельзя было ни в коем случае расслабляться. Для бодрости я усиленно потер щеки. Хотелось как можно быстрее добраться до дачи, узнать наконец, что произошло. Но, я подумал, что спешить все же не стоит. И, может быть, то, что у меня случился прокол в некотором роде и к лучшему. Незаметно подобраться к даче, разнюхать что и как – похоже это самый надежный вариант.

Несколько секунд я думал, как поступить с машиной – выключать ли свет и закрывать ли дверь? В итоге решил сделать и то и другое. Погладив напоследок Роджера, я оставил машину и пошел по туманной дорожке.

Как бы мне понравилась еще вчера такая прогулка! Белесое свечение окружало меня, выделяя из ночной мглы черные силуэты нависающих ветвей и переплетения заборов. Было удивительно тихо. Если бы не причины, приведшие меня сюда и все то, что я пережил по дороге, я бы с удовольствием вспомнил «Ежика в тумане» и то, как блестели радужные ореолы вокруг фонарей на моем первом настоящем свидании, случившемся, когда я учился в десятом классе.

Но сейчас было не время вспоминать все это. Здесь, в низине, где туман был вообще непроглядным, мне начало казаться, что я попал в некую таинственную страну, страну вообще не из этого пространства и времени. Парень, пытавшийся меня догнать около «Светлячка», кричал что-то про иную реаль-ность. Сейчас я тоже стал ощущать нечто подобное. Вначале это чувство было едва уловимо, но с каждым метром усиливалось. Мне показалось, стены заборов чуть отступили от дорожки, а сама дорожка приняла совсем заброшенный вид. Колея едва угадывалась среди высокой росистой травы, стебли которой с шуршанием касались моих джинсов. Где-то далеко я слышал кваканье лягушек. Помимо моря томно пахло еще какими-то цветами. А еще мне показалось, что стало теплее.

Я не хотел зажигать фонарик и пробирался в тумане практически на ощупь. Сердце мое беспокойно стучало в груди. Я не знал, что встречу впереди, и воображение мое рисовало по этому поводу страшные картины. Паутинка, коснувшаяся моего лица заставила меня дико вздрогнуть и отскочить, за-махав перед собой руками. Чуть дальше мне показалось, что справа, там где раньше была заросшая про-волочная ограда сейчас появился каменный забор, увитый плющом. Напротив его я увидел небольшую поляну цветущих вьюнков. Встретить их в это время года и в этот час было очень странно. Впрочем, я не ботаник.

Так, эти красные ворота – это дача их соседей. Ольгина – следующая. Дальше я стал продвигаться с осторожностью, стараясь не шуметь. Вот, этот забор – уже ее. Я с удивлением уставился на шишечки декоративного хмеля, которого раньше и в помине там не было. Дальше я различил в тумане смутный проем калитки. Она показалась мне необычайно большой и была распахнута настежь. Я постоял несколько секунд прислушиваясь, но кроме тихого неясного фырканья где-то за забором ничего не услышал. 

Я прошел дальше, туда, где должны были находиться ворота. Ольгины родители продали машину пару лет назад и теперь ворота практически не использовались. Ну, разве что иногда привезут какие-нибудь стройматериалы. Или я заеду. Как бы то ни было, ворота были. Вот только я их не мог найти. С максимально возможной бесшумностью я прошел дальше, держась рядом с оградой.

Как в сказке:
«Ворот не видали?»
«Таких зеленых, немного поржавевших внизу, сваренных из отдельных железных листов?»
«Да!»
«Нет, не видали…»

Действительно, бред. И бред вдвойне, потому что я прошел уже метров тридцать, туда, где должен начинаться уже другой участок, а то и третий, а ворот больше не было. Никаких. Калиток тоже не бы-ло. Ничего не понимая, я вернулся к калитке и заглянул в нее. Туман, конечно, не позволял толком ничего увидеть, однако над калиткой с той стороны я заметил что-то. Приблизившись, я понял, что это керосино-вая лампа «летучая мышь», повешенная на огромный вбитый в косяк гвоздь. Этот предмет тоже не был мне знаком, да и гвоздя там раньше в помине не было.

У меня создалось впечатление, что я ошибся адресом. Для страховки я вернулся назад. Так, все правильно, красные ворота соседей, фигурные шипы наверху. Во тьме, правда, нельзя было сказать определенно, именно красные они, или какие-нибудь, например, вишневые. Тогда я достал зажигалку, и, прикрывая пламя свободной рукой, посветил себе. В натуре, что называется, красные. Спрятав зажигалку, я вернулся к заветной калитке.

Что же это, черт возьми, происходит! Мир сдвинулся, как говаривал Стрелок? Или, может, сдвинулся я? Или где-то на небесах произошел какой-то сбой и туман принялся наносить на полотно повсе-дневного существования посторонние, инородные мазки. Или же он открыл некую таинственную дверь в неведомое запределье…

Туман, туман… Все из-за него. Я чувствовал это, но белесая пелена оставалась за гранью понимания обычного человеческого разума. Ох, откуда она вообще взялась на наши головы!? Разумеется на такие вопросы никогда не найти ответа.

Я шагнул за калитку. Туман отступил немного передо мной и я увидел, что грядки (если, конеч-но, это были грядки) слишком густые для апреля. Это были просто заросли какие-то. Расположение посадок оказалось для меня абсолютно новым и потому идея сделать крюк и подобраться к домику сбоку была отброшена. Я пошел по узкой садовой дорожке, нервно озираясь по сторонам и стараясь производить как можно меньше шума. В правой руке у меня был зажат молоток.
Метра через три практически одновременно я услышал два звука. Один являлся мужским смехом и доносился он из дачного домика. Второй звук я бы охарактеризовал как фырканье и источник его был где-то совсем рядом. Я замер, пытаясь справиться с колотящимся сердцем. Этот второй звук… Не то, чтобы он был угрожающим, но… 

Вот. Еще. Это было похоже на дыхание какого-то большого существа, находящегося где-то слева. Мне захотелось убежать, но я сделал осторожный шаг, пристально всматриваясь в туман. Потом второй. Темный силуэт стоял за беседкой. Секунду, сраженный ужасом при виде его размеров, я не мог по-шевелить и пальцем. Потом существо грациозно переступило с ноги на ногу и я понял, что это лошадь. Черная лошадь. Потрясающе. У Ольги на участке лошадь.
Немного уняв свой страх, я подошел ближе. Животное стояло привязанное к перилам беседки. У его ног стояло ведро с водой. Лошадь (ну или конь, не знаю) была оседлана, но стремян я не увидел. При моем появлении она повернула ко мне морду и негромко заржала. Я метнулся прочь через какие-то кусты, понимая что у оседланной лошади должен быть хозяин и догадываясь, что именно его смех я только что слышал.

Я спрятался за большой вязанкой дров, сложенной прямо у дома. Еще одна деталь явно не из этого мира. У Ольги на даче была печка, но дрова хранились под полом и совсем не в таком количестве. Да и сам домик, похоже был чуть другим. Ровно отштукатуренный и побеленный, в отличие от этого, чьи стены были просто замазаны глиной. Во всем остальном, правда, включая планировку, схожесть сохранялась. Дверь была с противоположной стороны от меня, окно комнаты – слева. Я слышал в доме какие-то шорохи и приглушенные голоса, но идентифицировать их мне не удавалось. Я подождал еще немного, но хозяин никак не прореагировал на ржание своего коня. Вместо этого я услышал еще один приступ смеха. Женский. Все всколыхнулось во мне, потому, что я узнал, кому он принадлежит. Оля. Без сомнений.

Я покинул укрытие и перебрался к окну. Внутри было не очень светло и я понял, почему не уви-дел никакого света с тропинки. В комнате горела лишь одна керосиновая лампа. Никакого электричества. Да им и не нужно было никакого света.

Двое сидели за небольшим столиком, сколоченным из грубо отесанных досок. Мужчина был ярко выраженным кучерявым брюнетом (так же, как его лошадь) с ростом значительно выше среднего. Одет он был в белую рубашку с большими старомодными манжетами, расстегнутую на груди и темные широ-кие штаны. Одного взгляда на мускулистую грудь, широкие плечи и большие руки хватало, чтобы понять, что с таким не справиться даже очень большим молотком. Рядом с ним, одетая в растрепанное платье с большим декольте и кучей оборок, сидела Оля. Я почувствовал укол ревности, даже не укол, а какой-то ошеломляющий пинок. Несколько секунд я чувствовал себя рыбой, вытащенной на берег, но все-таки взял себя в руки. Это не тот вечер, чтобы поддаваться эмоциям. Я снова прильнул к стеклу. От моего дыхания оно запотело, и я перебрался повыше. Это было рискованно, но мне ничего не оставалось. Я должен был понять, что здесь происходит.
Эти двое уже покончили с трапезой. На столе я разглядел пустые тарелки, или, скорее, миски. Там же стояло какое-то недоеденное блюдо. Графин с рубиновой жидкостью, стоящий в центре стола, был опустошен наполовину. Тут же находились пустые бокалы, из чего я заключил, что это вино. Повсюду валялись кости и разные огрызки овощей. В лучах керосиновой лампы блестело мокрое пятно, видимо, от разлитого вина.
Нет, что-то здесь не так. Вид разгромленного стола почему-то поверг меня в большое сомнение и я стал более внимательно приглядываться к девушке. По лицу – вылитая Ольга, но волосы длиннее и светлее, фигурка, как мне показалось, стройнее, манера держаться совершенно иная. И, вообще, весь окружающий антураж с элементами средневековья навевал на мысль, что это не тот человек, что звонил мне с мобильного.

Но даже если это моя Ольга, я зря спешил к ней через этот сумасшедший туман. Ничего не угрожает ее жизни и здоровью. Все, что она делает, она делает по своей воле. И, кстати, эта Оля была впол-не счастлива.

Мужчина в доме поднялся со своего стула, окончательно убедив меня в своих исполинских габаритах, и подошел к девушке. Та тоже поднялась и обвила его шею руками, буквально повиснув на нем. Они поцеловались. Вначале нежно, потом еще и еще, со все нарастающей страстью. Ее руки принялись снимать с него рубашку. Потом на пол упало платье…
Я напрягся, мои кулаки самопроизвольно сжались, и я отодвинулся от окна. По сути, это ничего не меняло. Даже, если это и моя Оля, в чем я сильно сомневался, что с того? Она вполне осознает, что делает.  Защита от всякой нечисти?
… Ха, что ей может угрожать с таким амбалом!?

Чувствуя полное опустошение, я побрел прочь. Чертов туман! Что сотворил ты с моим миром? Ради чего я преодолел весь этот путь? Ради чего… Молочный кисель молчаливо плескался вокруг, не на-рушаемый ни единым огоньком. Я прошел мимо лошади, негромко переминающейся с ноги на ногу. Потом, находясь во власти странного ощущения нереальности окружающего, подошел к ней и прикоснулся к теплому и влажному боку, уже не думая о том, что животное может заржать. Реально. Все реально. Получается, что я где-то в параллельном измерении, запутавшийся в тумане, как рыба в сетях. И странные существа, попадавшиеся мне по дороге, равно как и странности вообще – они родом отсюда, не из какого-то абстрактного ада, а просто из альтернативной вселенной (или вселенных). Это кстати объясняло, почему на меня в конечном итоге никто не напал. Страха я натерпелся, безусловно, предостаточно, но ведь, действительно, ничто и никто реально не угрожал мне. Впрочем бдительности терять не стоило.

Я покинул – теперь уже язык не поворачивался назвать это «дачей» – скажем, усадьбу, и пошел по направлению к своей машине. Все, я устал. Хотелось спать. К тому же меня кое-кто ждал. После всего пережитого, я почувствовал большую симпатию к такой же жертве обстоятельств и трагических случайностей, как и я. Он тоже был из моего мира, теперь я понял это окончательно.

Интересно, а что будет завтра? Все вернется на круги своя или мой удел завязнуть здесь, в этом чужом измерении, напичканном безумными вещами. Мелькнула мысль, что проехав по тому же маршруту в обратном направлении, можно вернуться домой, но я отогнал ее. Я был слишком измотан, чтобы в впотьмах менять колесо, заправлять бак и еще часа два ползти в тумане. Да и получится ли? Судьба, это ведь такая штука… Я что, не смотрел фантастических фильмов?

Где-то во тьме заухала ночная птица. Какое-то насекомое, басовито жужжа, пролетело мимо. Чужой мир жил своей жизнью…
Без всяческих инцидентов я дошел до машины. Роджер, не поднимаясь, встретил меня одно-кратным «Гав!».

- Ничего, приятель, все будет хорошо, - сказал я ему, хотя, если честно, не очень верил в это.

Погладив собаку, я вышел из машины, достал сигарету и прикурил. Мне было откровенно хреново. Время, когда я лениво лежал на диване, теперь казалось очень далеким. Туман выжал меня почти досуха, пропустил как через мясорубку, а в довершение всего еще и добил шокирующим зрелищем. И пусть не настоящую Ольгу я видел там, в домике, а ее двойника, на душе от этого лучше не становилось. Эх, мне бы сейчас бахнуть чего покрепче… Я вспомнил про печенье, засунутое в карман. Если бы я знал во что вляпаюсь, взял бы нормальной еды, а так… Пачка почти раскрошилась. Я достал кусочек печенья, запихнул в рот, еще одним поделился с Роджером. Тот с увлечением проглотил то, что я ему дал. Я повторил. Вместе мы прикончили остатки печенья и я смахнул крошки на пол. Потом я достал из багажника бутылку дистилата. Сделал глоток сам (ужасная безвкусная гадость, хорошо хоть сам делал его, иначе не рискнул бы брать в рот) и прямо с ладони попоил Роджера. Немного досталось и чехлам, но что делать? Походные условия.
После всего этого я забрался в машину, закрылся изнутри и, откинув спинку кресла, закрыл глаза.

Сон сморил меня почти сразу, несмотря на неудобную позу.
Мне приснился сказочный остров. Вернее, вообще-то, в нем не было ничего сказочного, просто там было очень хорошо. Лето. Ласковое солнышко. Маленькие домишки, утопающие в пышной зелени садов. Причал с маленькими лодками. Развешенные сушиться сети.

Мне снилось, что я сижу у старой школы в тени легкомысленно шелестящей акации. На дворе каникулы и мне четырнадцать лет. Рядом на траве лежит мой велик, а я ем вкусное и быстро тающее мороженное. По аллейке приближается симпатичная девчонка в розовом платьице, ведущая на поводке забавного пуделя. Я узнаю ее. Это Полинка из моего класса. Полинка-пылинка, как мы ее называем. Она подходит ближе, здоровается и садится рядом. Как-то незаметно сон переносит нас на прибрежный холм. Я угощаю Полинку мороженым и мы вместе смотрим, как в бухту заходит красивая яхта. Ее собака, от-пущенная с поводка, бегает рядом. Легкий бриз шевелит наши волосы. И так здорово, и так легко здесь…
Весело болтая, мы бредем по аллее. Мой велосипед и ее собака исчезли. На дворе вечер. Мы подходим к канализационному люку и вдруг оттуда, прямо из-под крышки, начал валить белесый дым, а, может быть, и туман. Его становится все больше. Дымка уже грозит закрыть солнце. Мы побежали… И тут я проснулся.

За запотевшими окнами царил мрак. Часы показывали десять минут третьего. Очень хотелось по нужде. Полусонный, я вышел из машины. Туман все также висел вокруг, но мне показалось, что он стал менее плотным. Я пребывал еще в теплом и добром расположении, которое навеял на меня сон. Даже, то, что случилось в конце, не могло омрачить это состояние. Интересно, почему мне привиделось именно это? Место, где никогда не бывал, девочка, которую видел последний раз на школьном выпускном почти десять лет назад, собака, яхта…

Закончив свои дела, я задумчиво стоял, вновь прокручивая в памяти сон и в этот миг на меня на-пали. Я услышал мягкий звук удара по крыше машины и в следующую секунду влажное холодное нечто прыгнуло мне сзади на шею, обжигая неприкрытую кожу. Запах прелых листьев ударил мне в нос. Ин-стинктивно я резко нагнулся вперед, пытаясь добраться до атаковавшего меня существа и почувствовал, как то ли когти, то ли зубы царапают мне кожу под ухом. Боль пронзила мне скулу, горячей волной побе-жала к подбородку. Наконец, я ухватил тварь. Прикосновение напомнило мне стирку джинсов, вернее тот момент, когда при полоскании ты влезаешь в холодную мокрую штанину, чтобы ее вывернуть. Мягкое слизистое тело оказалось у меня в руке, извивающееся и омерзительно причмокивающее. Насколько я мог разглядеть в темноте, тварь была похожа на раздутую лягушку, только с когтями, зубами и перепонками между конечностями, как у белок-летяг. Я с силой швырнул существо в ближайший забор надеясь насадить его на колючки, но оно, изловчившись, перевернулось в полете, и с громким шлепком приземлилось где-то в зарослях, недовольно повизгивая. Я кинулся в машину, жалея, что не прикончил нападающего ножом или молотком. Достал аптечку и обработал шею. В принципе мне еще повезло. Если бы не задрав-шийся во сне воротник куртки, дивная лягушка попала бы мне точно на загривок.
Я извлек из-под сиденья тряпку и протер все стекла, до которых мог дотянуться. Спать уже не хотелось. Я включил приемник и стал шариться по диапазонам. FM-шкала была полностью пуста. На средних волнах жизнь присутствовала. Среди помех я нашел симфонический оркестр, трансляцию спор-тивного матча на каком-то азиатском языке, еще пару станций, передающих старую музыку. Несколько минут я слушал джаз, потом звук «поплыл» и вскоре исчез.

Я сунул в щель кассету «Ва-банка» и вскоре гагара с черным пером унесла меня в царство сна. На одноименной песне. Последней моей мыслью было желание опять оказаться на том зеленом острове с Полинкой-пылинкой.


Проснувшись утром, я обнаружил, что туман ушел. Не полностью, правда. Осталась легкая неве-сомая дымка, через которую пробивалось встающее солнце. Рождер еще спал. По тому, что он сделал по-пытку свернуться калачиком, я заключил, что ему уже лучше. Я тщательно осмотрел окрестности вначале через маленькую дырочку в запотевшем стекле, потом от души поработав тряпкой. Ничего странного или страшного я не увидел. Заросшие заборы по обе стороны, две проторенные колеи между ними. Кое-где цветущие деревья. Обычный дачный городок.

Я вышел из машины. Весело заливались птицы. Запах моря тоже ушел вместе с туманом. Было холодно, значительно холоднее, чем вчера. Я застегнул куртку, почувствовав под воротником боль от вче-рашних царапин. Обошел машину. Заднее левое было сдуто до обода. Предстоит работка. Но, прежде чем менять колесо, следовало кое-что проверить. Я зашагал, ускоряя темп, к Ольгиной даче, потом побежал. На полдороги я вспомнил, что даже не закрыл машину, но не стал возвращаться.

Калитка была совершенно обычных размеров, ворота тоже были рядом, словно никуда и не исчезали. И то, и другое надежно охраняли висячие замки. Я заглянул внутрь. Фонарь исчез вместе с гвоздем. Домик стоял такой, как я его помнил –  побеленный и без дровяного склада под стеной. Беседку мне отсюда видно не было, зато все ближайшие грядки занимала картошка, которой вчера не было и следа. Я покрутился у калитки еще немного, подергал замки и отправился обратно.
Значит, все исчезло. Я, конечно мог убедить себя, что мне привиделась вчера и эта пара в доме, и конь, привязанный к беседке, и карета, но царапины на шее и разбитые фары были яркими доказательст-вами того, что мне это вовсе не снилось. Получается, я действительно попал вчера в другой мир, а сейчас вернулся домой. Но раз, я вернулся, почему здесь никого нет? Где Ольга? Она же звонила мне с дачи! Не отправилась же она отсюда пешком по туману! А, может, звонок был не с дачи? Или случилось именно то, чего я как раз и опасался? Или… это еще одна реальность, отличная и от моей, и от вчерашней…

Так… Я почувствовал, что от этих размышлений у меня начинает ехать крыша. Нет, пока, зключил я, лучше не думать ни о чем, просто радоваться тому, что туман ушел, что встает солнце, и что я жив. Да, я жив! Волна какого-то бредового эгоизма захватила меня. Мне не хотелось думать об Ольге, ра-ди которой я и совершил накануне этот сумасшедший перегон. Все равно в ближайшие полчаса я беспомощен что-либо предпринять. Все ли хорошо с ней, или что-то случилось – как бы то ни было, довольно спешки. Я понимал, что так думать и вести себя не совсем правильно, но маленькие ручки, исступленно срывающие с великана рубашку и жадно открытые для поцелуя губы не выходили у меня с головы. И пусть это была не Ольга, я все равно ничего не мог с собой поделать.

Около машины меня ждало открытие. Выбравшийся из незапертой дверцы на землю Роджер на подгибающихся дрожащих лапах делал свои собачьи дела.

- У, какой молодец, - закончив, пес повернулся на голос и сделал пару шагов в моем направлении. Его зад заносило, хвост нервно подергивался, но в глазах уже не было вчерашней безысходности и тоски. – Будем жить, да?

Я подошел, погладил его, в ответ он лизнул мне ладонь.

- Да, малыш, нам бы поесть, правильно? Но для этого нужно починиться, понимаешь?

Я предоставил собаке самой решать, куда деваться, пока я буду менять колесо. Убегать Роджер, как я понял, не собирался. Тяжело вздохнув при взгляде на покалеченный передок «Жигулей», я отправился за запаской. Вынырнув вскоре из багажника с домкратом, я увидел, что моя псина уже лежит на траве в двух шагах от машины. По неизвестной причине я улыбнулся.

Пока я менял колесо, мне вспомнилась Полинка-пылинка. Интересно, чем руководствуется ра-зум, подбрасывая нам во сне то, что глубоко зарыто под слоем старых воспоминаний? Ничем не примеча-тельная девчонка из забытого прошлого. Пару недель я увлекался ею в конце одиннадцатого класса и да-же на последнем звонке мы танцевали в паре, но вовсе не ей я подарил сердце в том добром и мягком тумане, вовсе не о ней думал я по ночам на армейской кровати и уж, конечно, не ради нее я совершил свое вчерашнее «ралли». А вот, поди ж, приснилась именно она. Может потому, что у нее тоже была собака? О! Вспомнил! У нее была собака, которую тоже сбила машина! Когда ж… Да классе в девятом, наверное. Она за ней долго ухаживала, но я не помнил, выходила ли она ее. Ха, хранится ж такое в темных колодцах сознания! Всплывает же! Интересно, что стало с этой Полиной? В нижнем ящике книжного стола до сих пор хранится старая, еще школьная, записная книжка. Интересно каковы шансы позвонить и услышать ее голос? Один на тысячу, наверное. Или на миллион.
Впрочем, я не собирался проверять это. Есть страницы жизни, к которым уже никогда не вернуться. Я так думал.

Разгоралось прекрасное весеннее утро. Встающее солнце окончательно прогнало остатки тумана и теперь играло в каждой капельке росы, на каждом молодом листочке. Птицы заливались уже вовсю. Весь мир был окрашен в светлые тона с оттенком розового. Если вспомнить, что сегодня суббота, то утро вообще должно было быть изумительным. Только вот проблемы, так и оставшиеся нерешенными со вчерашнего дня, стояли комом в горле.

Покончив с колесом, я вылил в бак содержимое НЗ-шной канистры и свистнул Роджеру. Тот – я даже не ожидал – поднялся со своего места и заковылял ко мне. Я аккуратно подсадил собаку на заднее сиденье, протер лобовое стекло и сел за руль.

Едва остывший за ночь движок прочихался, я включил радио. Странно, но я не помнил, как выключал его ночью. Я заснул под «Ва-банк», а когда проснулся, магнитола молчала.
Пожелав, чтобы это была последняя странность в моей жизни, я вновь настроился на FM. Первая же накрученная радиостан-ция освещала вчерашние события.

- …были поражены необычайной плотности туманом. Его особенностью было крайне нега-тивное влияние на прием теле- и радиопередач. Такого, как говорится, не помнят даже старожилы. К счастью, максимум явления пришелся на десять – одиннадцать часов вечера, когда интенсивность дорожного движения была уже невелика. Тем не менее количество дорожно-транспортных происшествий измеряется десятками. Многие люди попали в больницу. Кроме того, как нам сообщили, в милицию поступило не-сколько заявлений об исчезновении людей, но от себя, я предположу, что это скорее всего те, кто просто не смог из-за плохой видимости добраться домой. Более подробно вы сможете услышать об этом в нашем «Криминальном разделе» через час с небольшим. А теперь на нашем канале – музыка!
Значит, просто сильный туман, да? Я покрутил ручку настройки (Давно пора купить цифровую магнитолу!). Еще на одном канале ди-джей принимал телефонный звонок. Девушка, страшно волнуясь, рассказывала, про то, как к ней на балкон пятого этажа из тумана шагнула прозрачная фигура в плаще с капюшоном. Я сделал погромче, внимательно ловя каждое слово. Я прекрасно понимал, что чувствовала радиослушательница. В отличие от ведущего.

- Значит вы утверждаете, что призрак шагнул к вам прямо сквозь перила, - в его голосе было столько издевки и ехидства, что этому ди-джею захотелось как следует начистить морду.

- Вы не верите мне, да?

- Ну, иногда, как следует отмечая какой-нибудь праздник, мне тоже порой наблюдаются неординарные вещи.

- Вот, гад! – вырвалось у меня, - Ты, значит ничего вчера не видел!?

В эфире послышались короткие гудки. Не выдержав, девушка повесила трубку.

- Да, вчера был сильный туман, но чтобы придумать такое… В общем, что ж, гудки поставили точку в этой истории. Мы ждем следующего дозвонившегося к нам в программу «С добрым утром!». Ос-тавайтесь с нами. А споет нам для повышения настроения в это прекрасное утро Шура.

Я с трудом переждал излияния беззубой «звезды». Следующий звонок был от немолодой женщины. Поприветствовав слушательницу, ди-джей первым делом спросил, не случалось ли с ней вчера чего-нибудь странного. Дама ответила отрицательно.

- Знаете, я в полдесятого выгуливала нашу собачку и со мной не случилось ничего странного. Даже наоборот, было так хорошо, тепло как в мае.

Ненавижу я эти звонки на радио, но на этот раз, очень хотелось узнать, что говорят люди о вчерашнем. После глупой дамы звонил какой-то школьник, чьи проблемы сводились к конфликту с географичкой и историком. Ди-джей уже не стал спрашивать его о вчерашнем, а пацан ничего не сказал.
Получается, совсем не многие сталкивались вчера с чем-то необычным. Через несколько минут я получил этому подтверждение. Я вырулил на тихую пригородную улочку. Появились первые пешеходы. Навстречу проехала, громыхая пустым прицепом, грязная «Нива». Часы показывали без десяти восемь. Я увидел вывеску гастронома и тормознул перед ним. Открывается в восемь. Ничего, подожду. Погладив Роджера и сунув в рот сигарету, я вышел из машины. Под гастрономом стояли три старушки, что-то оживленно обсуждая. Уже давно миновали времена, когда под магазинами спозаранку занималась оче-редь, но в старых людях этот пережиток остался, видно, навсегда. Я подкурил и прислушался к разговору, который занимал их так, что они едва глянули в мою сторону.

- Трофимовна, ты меня уж звиняй, но ты уже совсем поехала…

- Богом клянусь, видела. Подошел ко мне дед мой, царство ему небесное, из тумана, когда я курей покормить вышла и рукой мне машет. Пошли мол, Катерина. А за спиной у него свет такой и луг цветущий.

- Да, соседка, приснилось небось.

- Не приснилось, не приснилось, вот те крест. Видно зажилась на этом свете. Зовет он меня.

Стоявшая напротив говорящей старушка укоризненно покачала головой.

- Да, привиделось тебе, Трофимовна, вон какой туманище вчера навис, даже телевизор не ловил ничего, - сказала вторая бабка и повторила. – Вот и привиделось.

- Да ну вас, не хочу с вами разговаривать. После приду.

Обидевшись, она зашаркала прочь по улице. За ее спиной бабки зашептали о том, что Трофимовна совсем свихнулась. Я печально посмотрел вслед еще одному человеку, заглянувшему в чужой мир.

К моменту открытия магазина я как раз докурил сигарету. Подошли еще два мужичка. По лицам легко было определить, что они с хорошего бодуна. Несмотря на неопрятный вид, они, однако, казались намного симпатичнее парочки из «Светлячка».
Я купил черствую булку, триста грамм вареной колбасы а так же пол-литра кефира и позавтракал с Роджером прямо в машине. Потом, сворачивая с окружной по направлению к центру, увидел вывеску ветеринарной клиники и свернул туда. Через пятнадцать минут, удостоверившись, что с псом все нор-мально и выслушав в ответ на мою историю комплименты по поводу моей человечности по отношению к животным, я набирал номер Ольги из приемной ветеринарки.

Третий гудок оборвался привычным «Алло». Ее голос! От облегчения я рухнул на стоящий по-близости стул. Ко мне обратился обеспокоенный взор дородной докторши, но я дал понять взглядом, что все о`кей. Несколько секунд мы говорили одновременно, потом одновременно смолкли.

- Солнышко, я ездил к тебе на дачу. Куда ты пропала?

- Это ты куда пропал? Ты живой, Игорь? Откуда звонишь? – По женской привычке вопросов была масса, - Я так волновалась.

- Скажи, откуда ты звонила мне вчера?

- Я была на полпути домой. Один сосед по даче меня подвез.

- А твой родственник?

- Он приедет на следующей неделе.

- Но ты хотела, чтобы я приехал к тебе, - я ничего не понимал.

- Домой, милый. Я хотела, чтобы ты приехал ко мне домой. Мне было так неуютно в этом тумане, хотелось побыть с тобой. Ты что, разве могла я погнать тебя куда-то к черту на кулички в такой ве-чер! Нет, я звала тебя к себе! Две остановки или десять минут пешком. Ты бы знал, как я кляла себя, когда ты не появился, а твой телефон не отвечал. Я думала, что с тобой что-то случилось. Не удержалась, позво-нила в милицию…

Я оказывается, тоже числился пропавшим без вести. В этом плане ди-джей с радио оказался прав.

- Вот, что, Оленька. Если ты заявила о моей пропаже, позвони еще раз, дай отбой. У ментов и так забот хватает. А со мной все в порядке. Через полчаса я буду дома.

- Я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю. Извини, я позвоню тебе.

- Пока, любимый.

- Пока.

Я попрощался с ветеринаром, взял на руки Роджера и вышел в залитое апрельским солнцем утро.


***
Такими словами я закончил свой первый рассказ, написанный более трех лет назад, через два года после изложенных в нем событий. Он абсолютно правдив, но об этом знают лишь очень немногие люди. Для остальных это – фантастика, или, если угодно, ужастик, хотя у меня в рассказе, не смотря на при-сутствие страха, никто не умирает. С тех пор я написал еще несколько рассказов, но они совсем другие. В отличие от этого, первого, остальные придуманы.

Что произошло потом? Некоторое время люди вспоминали пятничный кошмар, потом постепенно все забылось. Кое-где проскальзывали слухи о призраках из тумана, но никем это всерьез не принима-лось. Многие пропавшие нашлись на следующий день, но были и те, кто продолжает числиться пропавшими без вести до сих пор, о двух таких людях говорили недавно по местному телевидению. Думая об этом, мне, если честно, становится нехорошо. У меня тоже была куча шансов оказаться в черном списке. Даже потом, после того, как все закончилось, поскольку раны на шее воспалились и еще долго не хотели проходить. Тем не менее, со временем я забыл об этом так же, как все остальные.
В общем, с тех пор прошло уже пять лет. Мы все-таки расстались с Ольгой. К лету наши отношения уже напоминали корабль, разваливающийся по кускам. Мы бы могли еще немного протянуть в своем плавании, но никто из нас не хотел вычерпывать поступающую через пробоины воду. Да это было и не нужно. Мы разошлись и вскоре она нашла себе другого, вышла за него замуж и уехала из города. Я видел ее мужа. Он большой как горилла и у него черные кучерявые волосы.
Роджер выздоровел и живет у меня. Очень смышленый парень. Обожает ездить на машине. Не знаю, почему я раньше не любил собак. Может просто ждал встречи именно с ним?
Научила ли меня чему-то эта история? Сделал ли я какие-то выводы? Ну, в общем, да. Быть может это покажется не очень важным, но я убедился в двух вещах. Во-первых, в полезности мобильных телефонов – едва финансы позволили мне, я обзавелся этим неотъемлемым атрибутом современного чело-века. И, второе: я понял, что есть минуты, когда от твоей машины зависит твоя жизнь. Поэтому клятва, данная в безымянном тупике не была нарушена.

Случилось, правда, еще кое-что, связанное с той ночью, что изменило мою жизнь. Незадолго до нашей последней с Ольгой ссоры, перебирая в столе, я нашел ту самую записную книжку, о которой вспоминал, когда менял колесо. Я взял ее в руки, нашел страницу, где еще школьным почерком был запи-сан телефон Полинки-пылинки, минут пять смотрел на него (прекрасно помню, что по радио в тот миг звучал «Dire Straits», я словно утонул ненадолго в приятной мелодии), а потом взял и позвонил. Мне выпал тот самый шанс, о котором я тогда думал – один на тысячу, а то и круче. Трубку взяла именно она. Мы говорили сорок пять минут. Со мной никогда такого не было. Не знаю, может это была судьба, но я попался ей именно в тот момент, когда разрушился весь ее мир, а мой вот-вот готов был это сделать. Нам обоим была необходима поддержка. И мы говорили, говорили. Я узнал, что сразу после школы, она ука-тила в столицу поступать в престижный гуманитарный ВУЗ на факультет журналистики. Поступила. Познакомилась с мужчиной старше ее на семь лет, вышла за него замуж. Некоторое время они жили счастливо, он помог ей устроиться в редакцию модного женского журнала, а потом ее жизнь полетела в тарта-рары. Обнаружилось, что она не может иметь детей. Для ее мужа это было большой проблемой, решением которой через два года мучений оказался развод. Бросив все, она вернулась к маме. Это случилось за две недели до моего звонка.

Стоит ли говорить, что случилось потом? Мы стали видеться. Полина устроилась в местную газету, хотя, конечно, это было совсем не то, к чему она привыкла. Тем не менее, она не унывала. Я, как мог, помогал ей морально и вскоре ее оптимизм и вера к жизни вернулись. Она стала писать статьи для разных издательств, активно используя компьютер и интернет. Постепенно в эти дела был вовлечен и я. Полинка помнила, что в школе я писал самые лучшие сочинения (если забыть про грамматические ошибки) и она убедила меня попробовать. Я освоил компьютер, некоторые другие вещи, и начал писать. Следующим шагом было поступление в тот же ВУЗ, что закончила Полинка, на тот же факультет, только заочно. Так что, теперь я студент. За мой рассказ «Тени на обочине» на зачете я получил четыре балла. Преподаватель сказал, что мне не хватает сочности, и раз я выбрал темой фантастику, надо было действовать в отношении деталей «поактивнее». А еще он упомянул о том, что если в первом акте спектакля на стене висит ружье, то во втором оно должно выстрелить. Это он про мой молоток, с которым я носился как дурак и так и не нашел ему применения. Я сказал, «Да, конечно, понимаю», а сам возблагодарил судьбу, что ни ножик, ни молоток тогда мне так и не понадобились.
Сейчас мы с Полиной живем вместе. У нас все хорошо. Мы счастливы. И Роджер ей нравится даже больше, чем мне.
Так почему же я решил сегодня в конце своего рассказа написать обо всем этом? Все дело в том, что сегодня утром, прекрасным майским утром, я вышел на балкон и опять почувствовал запах моря.

Сейчас четыре часа дня и, судя по некоторым деталям, к вечеру нас снова посетит туман. Солнце на небе уже спряталось в невесомой белесой дымке. Кстати, на календаре снова пятница.

Вот что я думаю по этому поводу. Моя машина в полной готовности. Полинка придет с работы через полчаса. Так как я рассказал ей все о том случае и она не сочла меня сумасшедшим, думаю вопросов не будет. Мы уедем куда-нибудь подальше и переждем денек-другой. Я, кстати, давно обещал ей уик-энд за городом. 

Вряд ли кому-нибудь из наших родных и друзей грозит опасность. Я провел небольшую следственную работу и выяснил, что в прошлый туман никто из них не видел ничего сверхъестественного. Проверять, способна ли Полина видеть такие вещи, у меня нет никакого желания.

Хватит у нас в семье одного психопата, заглянувшего в другой мир.