Может чайку?

Глава 1. Вечерний стон.
 
-Товарищ Петров, немедленно снимите ботинок и бросте его в печку - сказала Нелепость Патрикеевна - Вы ведь не топор, на голове-то стоять. Чай остынете!
-Я думаю - голова моя есть кирпич, ибо в следствие аморфности ее формы она потускнела.
 Ой, что это там течет? Неужто цапля? Точно, так и есть. Красивая, и благоухает.
-Товарищ Петров, вы псих! Зачем вы ботинок-то в печку поставили??
-Извольте - прозвучало в ответ, уже после того как горящий ботинок грохнулся на цаплю.
-Посмотрите, идиот, что вы наделали! Это ведь мой любимый чайник. Чай чайку хотите?
-Я, знаете ли, антиглобалист.
Момент, проходивший мимо, остановился, почесал задней слева ногой свое блохастое пузо и потрусил вслед за самолетом. Потом приехали танкисты.
-Эй, вы тут не видели танкистов? - спросил один из них.
Момент, привлеченный странными звуками решил вернуться обратно, и понюхал землю, как-раз там, где начинается океан.
-Танкистов не видели? По-моему тут все психи.
Но вот все стихло, и только лишь вода продолжала стремительно падать из одного ботинка в другой чайник. Звук был такой, что ничего не было слышно. Дым от волос, такой пленительный, возбуждающий, струился между травинок, поругиваясь между собой матом. Солнышко светило.
-Кстати, а вы знаете, что солнышко - светило?
После этого произошло падение со стула ошарашенного тела товарища Петрова.
-Не извольте шутить, а то я изволю тоже. Он все еще обливался кровищей, и весь его жалкий вид был тошнотворен. Захотелось его ударить ногой в пах. Сказано-сделано, но только ничего не изменилось.
 
Глава 2. По ту сторону смерти
 
   Голый товарищ Петров гнался за танком, и только ветер свистел в его ушах. Его прокровавленные кудри уносило далеко назад, а танк - далеко вперед. Позади стремился горелый ботинок, волочащий на веревочке кипящий чайник.
Небо теперь было в красную полоску, тогда как под вечер оно скорее напоминало синюю клетку.
  Товарищ Петров сидел в танке, и пил чай с собеседником. Этот последний выглядел престранно - причесанный, в пиджаке, рубашке и галстуке, но совсем без низа.
-Так где же ваш низ, дорогой собеседник? - шаловливо икая спросил товарищ Петров
-Танком переехало. Но я использую кишечник для перемещения. Грязновато правда, но ничего.
За этим собеседник сделал глоточек чаю, который ,впрочем, тут же вылился из него.
Застрекотал кузнечик, но был тут же раздавлен наступившим моментом.
Вдалеке забрежжил лучик надежды - это был маляр. Он ползал по травке на четвереньках, распевая песенку веселых маляров, и лизал гусениц. А рядом стояла толстая тетка, и пела "Боже царя храни" задом-наперед.
-Посмотрите на этих психов, товарищ Петров - промолвил собеседник, поправляя выбившуюся прядь прозрачных от геля волос - Эй мужик! Ты тут Кукарека не видал? Лысый такой...
-Кто, я лысый? Ну погоди у меня.
Так уж случилось, что не мог собеседник предположить, что маляр вооружен и очень опасен. Шальная пуля из противотанкового ружья размозжила ему голову, и, неостановившись на этом (она ведь была шальная), напала на момент, который снова замер, как дурак.
-Хорошо, что в рот не попала, а то как бы я чай тогда пил? - лукаво сказал собеседник.
Товарищ Петров в целом не шевелился. Только сидел.
 
Глава 3. Ах любовь, любовь....
 
- А я знаете ли люблю собак, черт побери, ведь я же настоящий патриот, блин, такой, что даже кошку готов на себе женить за пол-литра денег. И признаюсь вам по секрету, я тут наметил одну, нафиг, кошечку, ох, просто муражки по коже! Что вы по этому поводу думаете, дорогой собеседник?
-Да, в принципе, концептуально, это такой всплеск энергии, что-то хаотическое, аморфное; это взрыв, это полет!
- Ну что вы, разве щепотка соли стоит этого? Ей надо чай сладить, неболее.
  Весь ее образ был потрясающе чувтвенен, гладок, и потрясающе доступен. Твердь земная разбегалась во все стороны, унося с собой все свое торгашеское барахло, когда она на эту твердь ступала.
-Мне кажется, я абсолютная демократическая фашистка - проговорила эротичная пасть, после чего, сделав пару шагов в сторону автомобиля, принялась играть на банджо.
 Товарищ Петров сдуру водрузил на голову ковбойскую шляпу и принялся изображать лошадь. Но шляпа вскоре слетела, и он прислонился к стене, обливаясь слезами.
-За что?.... Что я сделал..... За что на меня такие муки ниспослал всевышний, черт его побери?
Пасть, давшая было стрекача, подошла к нему, нежно поцеловав в ушко, и прошептала : "Это потому, что у вас гласность!"
  Просветленный лик товарища Петрова был великолепен. Вам никто не говорил, что он стал походить на уборщицу гусарской наружности? Так вот я говорю.
  Потом пасть помогла ему подняться, и они тихо пошли на встречу новому, потрясающе-прекрасному дню. Их сердца бились в унисон, и даже небо утратило свой отвратительный оранжевый тон, превратившись в поле цветов. Ах, как же сильно было их чувство, как безгранично! И когда время пришло им умереть, они нанесли друг другу необходимые сто пятьдесят ранений дрелью в зубы, и слились в экстазе последнего поцелуя, такого сильного, что даже суд-мед-эксперты не смогли их разодрать...
-июнь 2002