Диссиденты на конкурс а. э. триалети
Наш городок Цапля невелик. Затерянный на центральных просторах великой матушки-России, он не отмечен ни на одной приличной карте. Во всяком случае мне доводилось встречать маленький кружочек лишь дважды. Первый раз - на карте топографов, когда в конце сороковых неподалеку прокладывали трассу, и мы, пацаны, бегали смотреть на невиданную ни доселе, ни после стройку. Второй раз - в школе, когда к тридцатипятилетию Великого Октября наш учитель географии Василий Кузьмич нарисовал карту края, разместив в центре Цаплю.
История городка уходит корнями в такое далекое прошлое, что никто ее полностью не знает, да, собственно, и не горит желанием. Правда, лет двадцать назад пионеры-следопыты откопали «вечного» деда-старожила. Пришли к нему по чести: с барабаном и горном. Стали приставать с глупыми расспросами. Дед принялся вспоминать. Дошел уж было до «вечного» прадеда своего. И когда история Цапли замаячила своим зачатьем, от перенапряга извилин памяти с краеведом приключился инсульт, унесший в могилу и тело старика и тайну основания города.
Поселение это самое рядовое. С точки зрения россиянина или туриста заморского гордиться нам вроде и нечем. Разве что Цаплинской чулочно-носочной фабрикой. Так где эти предметы туалета не выпускают? Однако, уверен, что у местных есть своя гордость, частью которой является и ваш покорный слуга. Это цаплинские диссиденты. «Ну и что тут такого?»-спросите вы. А то, что это звание почетно передавалось моей семьей из поколения в поколение. Причем, теперь уже можно сказать - веками. И ни один продолжатель отцовского дела не сошел с этой дороги. Где еще можно встретить этакое завидное упорство?
Первым поселенцем Цапли в моем роду стал прапрадед - гусар Новиков. Он прибыл сюда в составе своего полка, расквартированного на постой сроком в несколько месяцев. Кураж с местными барышнями, ночные катания на пролетках, скачки и дуэли ради прекрасных глаз, море шампанского (кое вскоре иссякло в городе), быстро поднадоели и утомили бравого гусара. В порыве уныния он писал в своих дневниках «Цапля чахла». Спустя еще месяц, когда закончилось шампанское - «Цапля сохла». И, наконец, окончательно погрязнув в тоске, прапрадед вынес приговор «Цапля сдохла». По этому поводу он даже написал песню с припевом «Цапля чахла, Цапля сохла, Цапля сдохла», которая была очень популярна среди местных бырышень и орущих ее на улицах ребятишек.
Подобное свободолюбие дошло до местных цензоров. Был большой скандал. Гусара Новикова вычеркнули из списков полка и решили отправить в ссылку. Либо что-то помешало, либо решили, что и Цапля не такое уж плохое место для отбывания наказания, но в итоге прапрадед прочно закрепился на данном плацдарме, обзаведясь семьей из местного ассортимента.
Его старший сын, мой прадед, на какое-то время покинул город, уехав в Петербург на обучение. Однако, там он связался с нехорошей компанией свободолюбивых студентов, были отчислен, и вскоре вернулся в родную Цаплю. Причем не один, а с молоденькой сподвижницей. Поскольку до него в Петербурге никто из местных горожан не бывал, то молодой прадед стал пользоваться большим почетом и уважением. Он организовал местный союз народовольцев и даже завлек на свою сторону еще трех цаплинцев. Правда, последним через неделю словоблудные сборища без водки опостылели, и они сделали из организации ноги.
Душитель царского режима особо не утруждал себя работой. Вместо этого он предпочитал ходить по улицам, особенно во время базарных дней, и выкрикивать в толпу полюбившиеся слегка осовременные отцовские фразы: «Цапля чахла, господа! Цапля сохла! Цапля сдохла, господа!». Вскоре он добился чего хотел. Главный жандарм города Пафнутьев отписал высшему руководству о творящихся беспорядках и недовольстве некоторых жителей городским укладом. Больше прадеда никто не видел. Сгинул где-то на каторге.
Но дело его не погибло. Успел-таки студент в перерывах между думами о свободе состругать сына. Мой дед однозначно решил не тратить силы на рабский труд за станком носочной фабрики, а с головой ушел в революционную борьбу. При помощи беглых ссыльных товарищей он обзавелся маленьким печатным станком, присланным соратниками из Питера. Раз в неделю в городе на заборах появлялись новые номера газеты-листовки «Цаплинское пламя». Написанные дедом статьи всегда начинались с крупного заголовка «ЦАПЛЯ ЧАХЛА! ЦАПЛЯ СОХЛА! ЦАПЛЯ СДОХЛА!» и заканчивалась призывами к горожанам-товарищам бороться с самодержавием. Когда же революционер повесил ночью на трубе фабрики красный флаг с родовым изречением, терпение жандарма Пафнутьева лопнуло. Благо, товарищи вовремя успели переправить деда в другие революционные точки. Моя бабка воспитала отца в одиночку, так и не дождавшись своего борца за светлое завтра. Дед погиб где-то на фронтах гражданской в борьбе за счастливую жизнь Цапли.
Мой отец долгое время крепился, выполняя завет матери никогда не идти по стопам несуразных предков. Какое-то время он вносил свою лепту в подъем социалистического государства, вгоняя носки в гроб империалистических супостатов. Затем воевал. Но вернувшись домой и произведя меня на свет, съехал с катушек. Он уволился с фабрики, засел дома и за бутылкой стал хаять проклятую жизнь, периодически вставляя умозаключение «Чтобы не говорили, а при царе наверняка лучше жилось». Собутыльники слушали его внимательно и на вечные думы о Цапле многозначительно вздыхали «Мда».
Когда я заканчивал школу, отца посетила «белочка». Он бегал по дому, ломал мебель и орал «Цапля чахла! Цапля сохла! Цапля сдохла!». Затем с этими же словами отец выбежал на улицу в одних подштанниках, где упал на колени в лужу и завыл «Не могу так больше! Душно мне в этой мусорной куче! Ненавижу Цаплю!». Если на тунеядство гражданина Новикова участковый Пафнутьев еще закрывал глаза, то такого регресса в душе строителя социализма он не перенес. От греха подальше отцу справили коечку в психиатрическом отделении местной больнички. После того, как больной пытался через решетку докричаться до представителя какой-то проверки из Москвы, его и вовсе увезли на лечение в неизвестном направлении. Причем навсегда.
К тому времени я уже что-то понимал в этой жизни. За отца было мучительно обидно. И я решил продолжить его дело. Для маскировки мне все же пришлось устроиться на носочную фабрику. Но по вечерам приглашал к себе друзей, где за бутылкой разъяснял свои взгляды.
-Цапля чахла,-многозначительно произносил я после первой.
-Дык ведь, ебжеш,-кивали друганы.-Совсем житухи не стало.
-Цапля сохла,-произносил я, загрузив вторую.
-Все на хрен высохло,-мычали друганы.-А ведь когда-то ж. Наливай по третьей. А то горит все от засухи.
-Цапля сдохла,-стучал я кулаком по столу.
-Ничаво, придет еще хорошая жисть,-расцветали лица собутыльников.-А вот ты знаешь хто? Ты самый что ни на есть дысидент, потому как любим мы тебя, и говоришь все правильно. Душа болит у тебя за народ. Видим как ты мучишся! За тебя и выпьем!
Мы выпивали и плакали, понимая какая у нас все-таки непутевая жизнь в этой Цапле и в этом совке.
Прошли годы. Вырос мой сын. Он не работает. Ради чего работать? Носками снабжать эту оголтелую свору воров, что присосались к власти? Ну уж нет. Теперь мы пьем вместе. Еще разве иногда милиционер Пафнутьев третьим подмазывается. Друзей у меня не осталось. Схоронил. Только и радости что в кровинушке. Я рассказываю ему о его предках, о том как нам было тяжело бороться за светлую жизнь, и вспоминаю какая раньше была дешевая водка. Сын роняет слезы в стакан, бьет кулаком по столу и мычит: -Цапля, бля, чахла! Цапля, бля, сохла! Все, батя. Помню по молодости еще жизня была. А теперь все. Писец! Цапля сдохла!
-И не говори, сын, совсем жизни не стало,-с гордостью за родную кровь опрокидываю я стакан.
На днях письмо от внука из Питера получил. Он там бизнес какой-то крутит. Ворует, одним словом. Не желает в Цаплю возвращаться. Нос воротит от корней, от земли родной. Но верую и уповаю - кинут там его. Вот тогда приедет. Образумится. Прозреет, да на мир другими глазами глянет. Вот тогда кровушка диссидентская взыграет. Выпьем с ним, и он произнесет свои первые разумные слова: «Цапля чахла. Цапля сохла. Цапля сдохла».
А пока молод еще. Пишет, что все хорошо. Переметнулся во вражий стан. А говорил сыну - воспитывай смолоду. Но ничего. Чую едет уже. Письмо-то когда писал? А сейчас наверняка уж все плохо стало. Как пить дать, ушел с работы ради семейного дела. Опомнился. Хотя, может быть он ходит туда и по сей день.
Свидетельство о публикации №202062700016
Сюжет - помесь "Города Глупова" с рассказом Шекли "Куздра будланула бокров". Такое ощущение, что автор писал сразу на чистовик. Извините, если что не так.
С уважением, В. Шимберев
В.Шимберев 01.07.2002 20:40 Заявить о нарушении
Что же касается миниатюры. Так ведь и писана на конкурс, причем судя по условиям, не облаченным в трагические суровые одежды реальности. А насчет самостоятельности... В чем-то согласен. Я бы ее несколько переделал. А относительно схожести или смеси сюжета. Поверьте, ни то, ни другое из приведенных Вами произведений не затрагивало мою душу и голову в момент написания. Да и яркого сходства, честно говоря, не вижу. Хотя и не удивляюсь, услышав это от Вас. Как я заметил, за Вами водится черта частенько сравнивать на «прозе» тот или иной рассказ с ранее написанным, намекая автору на явный или скрытый плагиат. Иногда ловлю себя на мысли, что это «недобрый звоночек».
Спасибо, с уважением,
Николай Заусаев 02.07.2002 00:23 Заявить о нарушении
С уважением, В. Шимберев
В.Шимберев 02.07.2002 10:28 Заявить о нарушении