2 из дневника Марки Мирковой 28. 06. 2002

Сегодня мне бы исполнилось 30 лет. Но, но, но..
Но в тюрьме время обходит юбилеи дальней дорогой.

Надзиратель - мудак!

За эти дни я сказала столько слов, что вся моя жизнь показалась бесконечным, беспечным молчанием. Кстати, о жизни. Дневник-то остался дома. Здесь пришлось начать всё сначала: а я это гениально не умею.

Я могла бы родиться 12 августа 1969, но этого не случилось, как не случилось в моей жизни многого и главного.

Журналисты любят меня - это не удивительно, ведь я великая актриса.

Мой муж - опасный человек. Я знаю, что он жив и опасен. Говорят, я убила его. Разве? Если даже это и правда, он должен был умереть раньше.

Антон достался мне грязным: с 17 лет его использовали мужчины. Невозможно забыть того мальчишку, разносчика цветов. Я ничего не сказала, но думала: ВОТ СЕЙЧАС Я ВОЙДУ В КОМНАТУ, ПОСМОТРЮ ЕМУ В ГЛАЗА, И ОН УМРЁТ.

Он не умер, не умер, не умер, а я умерла, умерла, умерла.
Песенка, оперетка, водевильчик, а в конечном счёте, не так уж и весело.

Я хорошо усвоила уроки своего отца: в хорошем стихотворении слово "любовь" не встречается. Антон! Зачем же ты говорил, что любишь меня?

Сегодня мне исполнилось тридцать лет. Все эти тридцать лет я провела в тюрьме. Мой номер 12321, и это единственное красивое, что у меня есть теперь. Ни коробочки с гримом, ни пыльных костюмов, ни сверкающих глаз моих зрителей.

-Марка Дмитриевна!

а вот и главный пидор притащился, тюремщик (слово-то какое... режущее)

-Марка Дмитриевна! Чаю не желаете?