69. Тверь божья

Я не ожидал, что будет так темно. Хотя и у нас, наши альбиносовые ночи, давно приказали долго жить, всё же не было так темно. Лишь высокие фонари вырывали куски асфальта под ногами, освещали наши усталые лица. За полосой вокзальных зданий и кустов мерцал маленький и низкий город. Я оглянулся, прищурился и почему-то вспомнил ночную Оршу, сонную пересадку на дизель, мягкие руки родителей, и как через два тёплых часа я буду на месте. Но, сейчас, впереди лишь ночь, и у меня нет дома и даже нет стен. Мы пошли по тёмной платформе к свету вокзала. Фил, нескончаемым потоком бодрости, ведал о своих зимних ощущениях этого городишки, холодных электричках  и тёплых кафе.
-…Здесь я зимой воды нааскал, - ткнул пальцем в сторону ярко освещённого кафетерия Фил.
- Аскер, - съязвил я и повернулся к Толичу. Его туманный взгляд красноречиво говорил, что он ещё не проснулся. Он недовольно щурился на свет.
- Пожрать бы, - протянул Толик хриплым голосом.
- Жрать ассоциируется…
Теперь это слово ассоциируется с городом Тверь.
На последнюю электричку до Москвы мы опоздали на два часа. Нам предстояла сложная, вязкая перспектива утренней «собаки».
- Купим что-нибудь поесть и пойдём в город, - предложил я. Душные залы ожидания были забиты. Люди, словно заспиртованные младенцы в банке, медленно стекали по неудобным вокзальным сидениям.
Мы спустились в залитый гепатитным светом подземный переход. В рот впился резкий запах мочи. Я проснулся окончательно и прибавил шаг. Каждая следующая секунда нахождения здесь, грозила интоксикацией.
- Россия, - даже с какой-то гордостью протянул Толич, вспоминая, видимо недавнюю чистенькую холёную заграницу.
В одиноко работающем ларьке нам выдали три стаканчика экспресс супа и сморщенные жирные пирожки с повидлом.
- Ништяк, - радостно проговорил Фил, и с сияющим выражением лица стал запихивать в рот наш поздний обед. Я уныло посмотрел, как он ест, и отвернулся от зияющей пасти перехода и его подземного  холодка. Мне показалось, что этот подземный запах проник мне под кожу. Я жаждал свежего воздуха.
Парни счастливо, с благоговением закурили сигареты. Я с интересом оглядел привокзальную площадь и с удивлением отметил схожесть города с Саратовом. Толич зло ответил, Саратовом здесь и не пахнет, …не пахнет. Я лишь, усмехнулся в ответ.
Провинция ложиться рано. Светофоры в такт многочисленным звёздам поддакивают своими жёлтыми близорукими глазами и путают редкие лакированные машины. Мы брели вдоль серых кирпичных домов по широкой безлюдной улице. Порывистый ветер охлаждал наши запылённые лица и взметал мусор по дороге. Пять часов. Оставалось пять часов этого города.
Тёмные окна одиноко ёжились в наших бескрайних мытарствах. Я очередной раз подумал о родной пастели и чашке горячего чая. Свет беспорядочно маячил под порывами ветра, гоняя в разные стороны наши бледные тени. Мы свернули в чёрный сквер. В полутьме нашли скамейки и развалились под чужим звёздным небом.
В доме напротив одиноко светилось окно. Она смотрела мне в глаза. Хотела что-то сказать, и, наверное, важное. Я видел блеск её тёмных глаз. Или я не решался произнести. Да и зачем? Всё и так понятно. Но я готов бесконечность биться головой, чтобы вновь услышать её голос: «Ты знаешь, мне было просто неудобно…» Я готов остаться. «И мы будем всегда…» Прости. «Зачем же ты так говоришь?» Не вини меня, мои слова пусты и никчёмны. «Я верю в сны…» Не уходи. Но что я сделал? Опять я, это «я» сожрёт меня, не уходи…
- Спи, - нежно проговорила она и улыбнулась. Эта улыбка переросла в оскал кошмара. Светлая куртка взметнулась, - Да спи ты! - резко крикнула она и я проснулся. Сердце выскакивало изо рта, зубы стучали. Я успел уловить лишь бешеные черты, шмыгнувшие из сквера. Фил и Толич сладко спали, не замечая моих диких видений.
- Нас обокрали, - нервно процедил я, расталкивая, сопротивляющегося Фила.
Нам повезло, рюкзаки остались неприкосновенными. Пропал пакетик с печеньем и финскими хлебцами. Наш нелёгкий путь начался. В эту ночь. В эту первую ночь, в тихом городе Тверь наш путь начался. Сон распался на тысячи хаотичных кусков и улетел в пасть дома напротив.
Ночь встала поперёк горла. Стало холодать. Свет в окне давно погас. Я побежал за ней, но след её давно простыл. По ночной улице гулял только ветер, взметая цветные куски бумаги, мусор, как остатки от жизни… Впереди мерцали никому не нужные огни вокзала.
Электричку подали на час раньше, мы заполнили её неосвещённое чрево, обняли рюкзаки и впали в транс.
«Черный город», - с досадой подумал я и заснул.