Сосед
Вообще, доложу я вам, квартирка эта для многих являлась чем-то вроде перевалочной базы. Облагаясь, по-видимому, небольшой рентой – хозяин квартирки был того сорта людей, которые остаются довольными, если хватает хотя бы на выпивку – она вполне подходила для барыг, наркоманов, бандитов, лиц кавказской национальности и – как исключение из правила – молодых семей. Кто только там не жил!
Какое-то время квартирку снимал один кореец на пару с татуировщиком – на вид вполне русским – по прозвищу Конь. Первый обучил меня кое-чему, что касается игры на гитаре, а второй вскоре исчез бесследно, впрочем, как и все его предшественники, отличившись лишь тем, что успел прихватить с собой добрую часть моей аудиотеки. С другими, постоянно сменявшими друг друга жителями квартирки я практически не общался.
Одним летним вечером, уезжая на выходные на дачу, я встретился в коридоре с маленькой соседской девчушкой, имя которой так и осталось для меня неизвестным.
--А мы переезжаем! – весело сказала девчушка. – А еще мама купит мне велосипед.
По правде сказать, я был немного огорчен таким положением вещей. Дело в том, что, как мне казалось, у меня с мамой той самой девчушки – прелестным, еще не изношенным созданием по имени Галина – как раз начинал налаживаться кое-какой контакт. Ну что ж. Одной больше, одной меньше…
Вернувшись воскресным вечером с дачи, измочаленный от строительно-отделочных и садово-огородных работ, я с благоговением залез в душ. Благоговение было тут же смыто с меня потоком холодной, и только холодной воды. Изрядно выругавшийся на предположительно – если не реально, то хотя бы виртуально – существующие муниципальные власти (вместе со всем остальным наследием развитого социализма), но, тем не менее, чистый, я взял гитару, сигарету, и вышел по своему обыкновению на лестничную площадку. Это, должно быть, покажется вам немного странным, но у меня одно время была такая дурацкая привычка – будоражить соседей своей бездарной игрой на гитаре: нужно же было чем-то себя занять во время курения…
Не успел я выкурить первую сигарету, как дверь соседней квартиры со скрипом, но уверенно раскрылась. В ней появился человек, чье описание вы можете освежить в своей памяти, пробежав глазами самое начало первой страницы сего опуса. «Ну вот, – подумалось мне, – кто-то уже занял вакансию в Галиной постели».
--Ну ты молодец! – сказал незнакомец сиплым, грубым, но все же веселым и даже добродушным голосом, кивком указывая на гитару. – Александр. Ваш новый сосед. Будем знакомы.
«Ну и дела! Он еще и жить с ней собирается!»
--Мы с Олей, моей женой, только сегодня въехали. Пойдем отметим. Споешь чего-нибудь…
«Так вон оно что! Ну, это в корне меняет дело!»
--Андрей, – сказал я, поднимаясь на ноги и протягивая руку для пожатия. Новый сосед крепко в нее вцепился и поволок меня в квартирку так, что я чуть не разбил гитару о дверной косяк.
--А вот с гитарой будь поосторожнее, – ответил он загудевшему от удара инструменту, – это ж не просто инструмент. Это душа-а!
«Очень глубоко. Если б ты меня поменьше дергал, то и «душа-а» осталась бы не оскверненной».
Сквозь полумрак густо закуренной кухоньки я разглядел молодую женщину неопределенного возраста с неблаговидным лицом, налитым спиртовыми отложениями еще не профессионала, но все же солидного любителя. Вместе с хозяйкой за неряшливо, но не бедно заставленным столом сидело два тучных потных мужчины в милицейском камуфляже, почему-то вызывавших в моем сознании образ размокших окурков на дне писсуара.
--А это кто у нас такой? – прочавкал окурок, сидевший ближе к окну.
--Это свои, – уверенно заявил Александр и, усадив меня на табурет, отправился за седалищем для себя.
--Водку будешь? – слегка резанул мой слух голос хозяйки, не выражавший особого интереса. Не дожидаясь ответа, она поставила передо мной чистую чайную чашку, которая тут же была наполнена горючей смесью, выплеснувшейся из бутыли, которая почти полностью пряталась в пухлой руке мента.
--Ну, за знакомство, – раздалось у меня за спиной: сосед, устроившись на пылесосе, одним махом опустошил свою чашку. За ним последовали все остальные. Выпил и я, забросил в себя ломтик лимона и закурил. Помолчали. Первым ожил Александр:
--Ну что – споешь?
Этого я боялся больше всего.
--Ты знаешь, я что-то сегодня не в голосе…
--Ну тогда сыграй, а мы споем. Что ты можешь?
--А что ты хочешь?
Тут он стал называть какие-то бардовские песни, которых я с детства терпеть не могу как явление.
--Нет. Таких я не знаю.
Сделав удивленное лицо, сосед взял у меня гитару и долго и сосредоточенно пытался что-то подобрать, беспорядочно подвывая. Наконец, он сделал довольное лицо и запел. На него терпеливо глядело четыре пары безучастных глаз, в том числе и мои.
Не подумайте, что такое знакомство тут же сблизило меня с соседской четой. Отнюдь. Все произошедшее вызвало у меня некое легкое отвращение, а вместе с ним и недоверие. По сути дела, мне было плевать, кто эти люди и откуда они взялись. В то же время, мне приходилось жить рядом с ними, а посему и считаться с той мыслью, что видеться с ними мне все же придется.
--О, Андрюша! Здорово, привет! Ну, как у тебя дела? Как родители? У тебя очень хорошие родители, цени их. А как «универ»? Хвосты за сессию сдал? Ну, молодец. Ты же знаешь – это надо. Я вот вспоминаю, как сам учил таких же, как ты, студентов-лоботрясов физике в радиотехническом…
Любая наша встреча на лестничной площадке приблизительно так и выглядела. Такое впечатление, что в Саше просто заложена какая-то программа, простейший механизм с алгоритмом действий. Через какое-то время я уже мог процентов на девяносто пять угадывать его каждую последующую фразу.
Ничего не менялось. Все шло тихо и спокойно. В перерывах между короткими встречами с соседями я даже не помнил об их существовании, что меня очень устраивало. Со временем я даже научился извлекать из них кое-какую выгоду. Дело вот в чем. Когда коммунистам сказали, что они теперь не коммунисты, а экономисты (по меньшей мере каждый второй себя таковым начал считать; а те, которые не «вторые», как и подобает «первым», стали считать себя политиками; таким образом, все мы можем смело смириться с фактом, что живем в политэкономическом обществе), это вовсе не значило, что метаморфоза прошла благополучно. Мутация «совка» в «рынок» проходила на первый взгляд столь же стремительно, как и в свое время Октябрьская революция. На самом же деле – и это ни для кого не секрет – мутация была очень болезненной, и болезнь эта давала определенные осложнения на слабый, и без того искалеченный организм нашей некогда необъятной родины. Одним из таких побочных эффектов стала новая профессия, неплохо прижившаяся в рыхлом теле народа, ранее просто находчивого, а теперь почему-то ставшего еще и предприимчивым (а может, это синонимы?… ну да Бог с ними). Профессия эта в народе именуется просто – валютчик. Официально ее никто не узаконивал, а посему и нет ей другого названия, да и зачем оно. Так вот Ольга как раз таким способом и зарабатывала на жизнь (чем зарабатывал на жизнь Саша, оставалось для меня тайной, да и не очень-то интересовало). Выгода из Олиной профессии была для меня весьма посредственной, но все-таки, «по-соседски», курс обмена немного завышался, да и удобно – далеко ходить не надо. Кроме того, у нее всегда можно было без проблем одолжить копейку-другую, причем срок отдачи не назначался и никогда не контролировался.
Таким образом, я, по большому счету, практически не общался с соседями. Разве что, когда мне срочно нужна была национальная валюта или же когда Саша в очередной раз, напившись, выгонял Олю из квартирки, и наутро ему не с кем было опохмелиться. Всякий раз он с виноватым видом протягивал мне через порог деньги со словами «Сбегаешь? Ты только сбегай, а там посидим. Ты же посидишь со мной? Ну, ты извини. Ты же знаешь, как мне хреново…». И то ли он всегда так вовремя заходил, то ли я всегда был не прочь выпить, одним словом, я брал деньги, ходил за водкой, сигаретами для себя – он почти не курил, даже когда выпивал – и за чем-нибудь съедобным, а потом битый час выслушивал – уже за рюмкой – излияния Сашиной души. Мол, какой я несчастный, да какая она сволочь, да она меня в грош не ставит, но ведь я же не дурак, допустим, дурачок, но не дурак же…
Потом я обычно ходил за «догонкой». Позже – за гитарой. Тогда он доставал свою гитару, и мы пытались раствориться в едином музыкальном экстазе. Чаще всего эти попытки оказывались безуспешными, и я шел за новой порцией водки. И каждый раз казалось, что это не закончится никогда. И точно так же каждый раз в конце концов приходила Оля со своей подругой – тоже Олей – или с кем-то еще. Тогда я, понимая, что пьянка окончена – по меньшей мере для меня – вставал, брал гитару в одну руку, другой рукой опрокидывал «на посошок», предварительно «чокнувшись» с Сашей и приподняв рюмку в сторону двери, мол, будьте здоровы, ставил рюмку на стол и тихо, не говоря ни слова, удалялся к себе. Как только дверь за мной закрывалась, квартирка тут же превращалась в поле брани, о чем откровенно свидетельствовали трясущиеся стены.
О таких посиделках я помнил обычно не дольше, чем продолжалось мое похмелье. Но не на этот раз.
Сначала все было как всегда. Мы много пили, Саша в сто восемнадцатый раз пересказывал мне грустную историю своего неудачного брака с Олей, я вежливо качал головой, мол, ай-яй-яй, потом гитары… одним словом, сценарий соблюдался в точности по тексту – ни один режиссер не смог бы придраться. Однако, смущал один факт. В какой-то момент Саша схватил свой мобильный и, не говоря ни слова, стал набирать какой-то междугородний номер.
--Тюсик! Здляствуй, мой пумпусик! Это я, твой Шашик!
«Господи! Это еще что за сюсюканья?» – Этот тон никак не уживался в моем сознании с Сашиной внешностью.
Как оказалось, Тюсик – это девушка с вполне человеческим именем Наташа. Саша познакомился с ней в санатории, где лечился от туберкулеза и откуда вернулся всего пару дней назад. Одним звонком, разумеется, не обошлось. Если не сказать больше: их было не менее дюжины. Но больше всего я был умилен, когда Саша попросил меня «подыграть ему одну песенку».
--Тюсик! Сейчас мы с моим холесим длюгом Андлюсиком (здесь я удивленно поднял бровь, но жест остался незамеченным) будем тебе петь песенку! Ты слышишь Шашика? Ну, слусяй.
Он положил мобильный на стол, и мы спели. Одним словом, дурдом, конечно, но было довольно весело.
Саша все больше общался с телефонной трубкой, и мне стало скучновато, поэтому я уговорил его позвать в гости моего хорошего приятеля Пашу.
--А он наш человек? – недоверчиво спросил Саша. Честно говоря, я не имел никого представления, что значит «наш человек» в Сашином понимании, ибо сам с трудом мог бы представить себя среди – и более того, одним из – Сашиных «своих», что бы это ни значило… Поэтому я решительно сказал «наш» и позвонил Пашке. Тот не заставил себя долго ждать, прихватив с собой бутылку водки, что окончательно развеяло недоверие Саши.
Выпивали. Снова выпивали. Оля тогда так и не пришла. Дальше сценарий сбился вконец.
--Ребята! Вы хорошие ребята. Вы знаете, ост..остосеч..ос-то-чер-те-ло все! Достало. Уеду я. Уехать мне надо… И ведь надо же – врет мне! Она постоянно врет. Как она себя вела, пока меня не было? Хотя, извини. Я же знаю – ты не «шестерка». Ты честный, правильный парень. Вы правильные ребята. Но люди же встречают, рассказывают… Все. Уеду.
Разумеется, я принял это за обычный пьяный бред, присущий Саше в такие дни.
Я ошибся.
--Тюсик! Я приеду к тебе, Тюсик! Что ты смеешься над Шашиком? Я уже почти еду! Я еду к тебе, Тюсик!
Потом снова выпили. Ну, вроде, успокоился, – думаю. Нет, гляди, опять звонит. Взял адрес – это конец. Ну, что ж, славно посидели, пора и “пока” говорить.
--Так. Андрюша. Ключи от квартиры возьмешь себе.
--Зачем?!
--Надо. Потом отдашь моей маме. Она живет рядом. Что еще… Вот. Возьми «трубу». – С этими словами он сунул мне в руки мобильный. Я опешил. Саша стал бегать по квартире, сбрасывая в рюкзак все, что мог. Остановился перед видеодвойкой и с явным сожалением махнул на нее рукой. Потом он вдруг снова подбежал ко мне и сунул в нагрудный карман моей рубашки свою электронную записную книжку “Citizen”.
--А это мне зачем?!
--Не тебе, а чтобы не ей, – многозначительно поднял указательный палец Саша и достал из кармана стопку денег.
--Это тоже – “чтобы не ей”?
--А вот это как раз тебе. Ты мне очень помог. Ты мне так помог! Только ты меня понимаешь. – С этими словами он поспешно отсчитал от стопки с десяток зеленых бумажек, каждая весом по десять-двадцать баксов.
--Куда тебе ехать-то?
--Недалеко, – донеслось из шкафа, пестрые внутренности которого непрерывно вылетали и, как голуби, рассаживались то на полу, то на подоконнике, то на светильнике. – Километров 200-250.
--На электричке поедешь?
--На такси, конечно, – спокойно ответил Саша, словно речь шла о паре километров, а не о паре сотен.
--Погоди, мы найдем тебе машину, – сказал Пашка, уже собираясь “сесть” на телефон.
--Спасибо, ребят, но некогда. Надо бежать.
Мы проводили Сашу до такси, он обнял меня, потом, кажется, Пашку, и уехал со счастливым таксистом. Я смотрел ему вслед и думал о том, чем же я ему так помог и, вообще, за что он меня так любит.
--Ну что. В казино? – прервал мои размышления Пашка.
--Поехали, – спокойно ответил я, и мы сели в другое такси.
Утром было плохо. Очень плохо.
--Где мы? – Над моей кроватью стоял страшный, опухший Пашка. Судя по всему, ему было еще хуже. Я-то хотя бы помнил, что накануне мы сняли номер в той же гостинице, в которой располагалось казино.
--А там кто? – спросил Пашка, указывая на дверь, за которой струилась вода. – Она разбудила меня и выгнала из ванной.
Ну, уж такого я не забываю, в каком бы состоянии не находился. Натянув трусы и, после нескольких попыток, поднявшись с кровати, я налил себе и Пашке водки, выпил, нашел свои брюки и вытряхнул из них на пол впечатляющую горку фишек.
--Ни хрена себе! Это мы так поиграли? – пробормотал Пашка, выпил еще рюмку и рухнул на мою кровать.
Подняв пару фишек, я направился к ванной.
--Красавица! На вот, держи. Если мало, возьми еще вон там. Только шагай давай. Мужчине плохо, он нуждается в водных процедурах. Так что нижайше прошу простить мне мои манеры.
Проститутка оказалась понятливой и тут же убежала, оставив меня наедине с нехитрым керамическим приспособлением.
Не успел я закончить с “водными процедурами”, как зазвонил Сашин телефон. Звонили долго и настойчиво.
--Ну что случилось? – недовольно прохрипел я прожженной глоткой.
--Где товар? – В трубке отозвался неприятный педерастичный, почти женский голос.
--Я занят, – сказал я машинально.
--Где товар, я спрашиваю! – пропищала трубка.
--Я не дома… И я не один, – зачем-то соврал я, не придумав ничего лучшего.
--Ладно. Жди связи. – понимающе сжалились надо мной.
Что это было? Хрен с ним. Потом подумаю. Теперь – в душ, и спать.
Проснулся я в холодном поту. Мне снилось зеленое сукно и карты. Мне снилась проститутка, хохочущая за спиной и мешающая играть. Мне снился Саша: «Ты мне так помог! Так помог!». Мне снился писклявый телефон: «Где товар?! Товар?!»…
Товар! Какой к черту товар?! Господи, зачем я не сказал, что Саша уехал? Товар… Ничего хорошего это не могло сулить по определению. Речь шла явно не о свинине, которую нужно привезти на рынок.
Я спустился в казино, поменял фишки на деньги, расплатился с портье и оставил у него немного денег для Пашки, попросив не беспокоить его, пока тот сам не проснется.
Придя домой, я снова принял душ, а вместе с ним и твердое решение: разузнать, что это за товар такой. Позвонив в дверь, я тем самым убедился, что Саша не вернулся, а Оля, по-видимому, даже не подозревая, что он уехал, тоже не спешила появляться дома. Дверь квартирки легко открылась с помощью оставленного Сашей ключа. Не зная, что искать, я все-таки взялся за поиски, оказавшиеся нелепо короткими. Мое внимание сразу же привлекли чемоданы, тупо стоявшие в углу комнаты. Понимая, насколько это было бы банально, я все же открыл один из чемоданов. В нем оказались шмотки и другое барахло. Для очистки совести я взялся за второй чемодан. Ага. Заперт. Тем не менее, не составило большого труда вскрыть и его…
Дорогой читатель. Я глубоко уважаю ваш литературный вкус и сразу прошу прощения за тривиальность моего повествования. Но что же я могу поделать, если чемодан действительно оказался набитым пакетами с то ли героином, то ли кокаином? (Ну не стиральный же это был порошок, в самом деле). Так и не вспомнив, что в таких случаях делают герои фильмов (тем более, что такого количества я не видел даже в кино), я решил продолжать действовать по наитию, закрыл чемодан и перетащил его к себе. На всякий случай. Тяжелый, собака! Хорошо, что на колесиках. Интересно, все же, сколько в нем этой гадости?
Проведя последующие два часа в раздумьях, что же мне с этим всем делать, я поехал праздновать сомнительную победу. Я так считаю: если не понимаешь происходящего, но при этом чувствуешь приятное волнение и слышишь шелест купюр в кармане, – значит, есть повод отпраздновать.
Следующим утром, как ни странно, я проснулся у себя дома. Немного послонявшись по квартире, я услышал какое-то движение за стенкой. Сперва я подумал, что это вернулся Саша. Потом я услышал женские голоса. Мое любопытство заставило меня взять сигарету и отправиться на лестничную площадку.
--Ой, Оля! Привет. Что, уже съезжаете?
--Ага.
Из квартирки выносили все. Причем, Сашей там даже не пахло. Ну и баба! Две Оли с помощью какого-то мужика, которого я раньше здесь не видел, опустошали квартирку подчистую – вплоть до ковров и зубных щеток. Докурив, я вернулся к себе и решил, что было бы просто глупо не посмотреть, куда же они все это таскают. В окне я увидел заполненную всяческим добром синюю «Мазду», за рулем которой сидел еще какой-то мужик, но его я не разглядел. Через минут десять все было кончено.
События развивались чрезвычайно быстро, при этом постоянно меняя направление и характер. Ощущение из детства: ничего не понятно, но зато очень прикольно.
Как и следовало ожидать, зазвонил Сашин мобильный.
--Ну что, товар на месте?
--Хана твоему товару. Жена хату очистила.
--Что?! – Я невольно отстранил от уха невыносимо визжащую и хрюкающую трубку. – Да ты же прекрасно знаешь, какие там «бабки»! Да я тебя грохну! Если не я, то кто-нибудь другой грохнет!
--Грохнешь, грохнешь. И «другой» тоже грохнет. Только давай потом, а? Я что-то сегодня не расположен к резким движениям. И вообще, я уезжаю, через парочку деньков буду.
--Куда… Что… Куда ты уезжаешь?! Ты у меня так уе…
Он меня достал, и я решил не дожидаться, чем закончится его тирада. Телефон зазвонил снова, и мне ничего не оставалось, кроме как отключить его вовсе.
Затем я посчитал своим долгом поведать о случившемся Сашиной маме, а заодно и отдать ей ключи от квартиры: мне они уже были ни к чему. Здесь мне пригодилась его записная. Мама жутко обрадовалась хоть каким-то новостям о сыне, а немного подумав, не менее жутко огорчилась поведением невестки. Подумав еще немного, она решила, что, в принципе, это даже к лучшему: наконец-то дело сдвинется с мертвой точки. Потом она снова подумала… Одним словом, оказалось, что мама любила подумать и поговорить, чем поразительно напоминала кого-то из своих близких родственников. За ключами она пообещала зайти сама в течение ближайшего часа.
Не прошло и четверти часа, как она уже стояла на моем пороге в сопровождении своего супруга. Чета оказалась на удивление сухонькими старичками: этакими маленькими «сашами». Родители изъявили желание взглянуть, «что эта змея там натворила», причем непременно в моем присутствии, дескать, при свидетелях. Процесс осмотра пустой квартиры сопровождался бурными комментариями, от чего невероятно затянулся. От Сашиных родителей я узнал еще много чрезвычайно познавательных деталей касательно несчастного сожительства их сына с «этой женщиной», начиная со свадебной церемонии и заканчивая событиями прошедших дней (последнее было рассказано отцом со слов матери, которая в свою очередь рассказала ему то, что услышала по телефону от меня).
Я доблестно выдержал это нелегкое испытание и, с чувством исполненного долга, проводив Сашиных родителей, поехал праздновать очередную победу.
Порой случается так, что практически независимо от тебя самого, праздник затягивается и превращается в длительное гуляние. Ты спокойно играешь в бильярд, попиваешь что-нибудь вкусненькое, никого не трогаешь, как вдруг в бар заходит кто-то из твоих знакомых. Разумеется, вы давно не виделись, и совершенно случайно он как раз кстати сегодня устраивает у себя (или собирается на) вечеринку. Вы выпиваете за удачную встречу, и направляетесь к нему. Наутро хозяин непременно предлагает продолжить банкет. В противном случае, кто-нибудь еще из приглашенных предлагает отправиться к нему (к ней) и там вы занимаетесь всяческими бесчинствами, род которых напрямую зависит от пола пригласившей тебя особы. На следующий день ты чувствуешь необходимость расслабиться и снова идешь играть в бильярд, чем дело, опять же, просто не может закончиться. И так до бесконечности.
Это был тот самый случай. Прошло больше недели, когда я все-таки вернулся домой, изнеможденный отдыхом. Долго поспать мне так и не удалось: позвонили в дверь.
--Саша! Ты давно здесь?
--Ну и стерва! – ответил на приветствие Саша. – Ну, она у нас еще попляшет! Мы ее накажем! Ладно. Пойдем посидим-потолкуем. У меня там уже все готово.
«Готовой» оказалась бутылка водки на пустом столе. В качестве закуски предлагалась минеральная вода и сигареты. Впрочем, меня этот вариант вполне устраивал: не засидимся.
--Будешь у меня свидетелем? – начал «издалека» Саша.
--Ты что – жениться собрался?
--Нет. Разводиться. А они все сядут.
--Кто сядет?
--Соучастники и подстрекатели.
--Соучастники чего?
--Ограбления, конечно! Ты же все видел.
--Что я видел?
--Ну, как выносили…
--А-а… Ну, да. Видел.
--Что ты видел?
--…Как выносили.
--Что конкретно выносили?
--Да все выносили.
--Вот! Так им всем и скажешь! Они у нас попляшут!
--Ну, скажу. А что я еще могу сказать, если больше и нечего говорить.
--Правильно! Молодец! А главное, как натурально! Быстро схватываешь.
--Что схватываю?
--Ну, концепцию…
--А-а, ну да… Какую концепцию?
--Ты что – ничего не понимаешь? Это же было ограбление чистой воды!
--Слушай. Она же жена твоя…
--Были украдены личные вещи. Они под раздел имущества не попадают. Это была их самая большая ошибка. Так что у них теперь большие проблемы. Так ты скажешь, что все видел?
--Ну, если спросят, почему бы нет?
--Спросят. Я уже был в «ментовке». Сначала они тоже подумали, что это семейные разборки, а когда узнали, что у меня есть свидетель… Как ты мне помог! Ты бы знал, как ты помог мне! Давай выпьем.
Выпивая, Мы повторили этот диалог еще с полдюжины раз с некоторыми несущественными вариациями. Потом Саша, по старинке, взялся за свои причитания.
--Она же все делает мне назло! За что? Что я ей плохого сделал? Книжку мою забрала! Зачем?! Все мне назло!
Я никак не мог себе представить Сашу за чтением.
--Какую еще книжку?
--Да записную мою. Ну это же просто бред!
Тут я понял, что тогда Саша был не просто пьян, а очень пьян. Я медленно встал и со словами «сейчас приду» сходил домой за книжкой и телефоном.
--Так это все у тебя!? – За одно мгновенье на Сашином лице тысячу раз сменили друг друга радость, грусть, счастье, разочарование и что-то похожее на ненависть, а потом смущение. – Слушай. Совсем забыл… Ну, это ничего. Там еще кое-что оставалось. Будет за что судиться.
Выпили.
--Вот только порошка жалко…
Я даже поперхнулся.
--Его-то не отсудишь. Он же у меня без налогов проходит.
Я закашлялся, да так, что даже покраснел.
--А что – на наркотики уже налоги есть? – прохрипел я, не найдя ничего поумнее.
--Какие наркотики?
--Ну как же… Ты же сам говоришь: порошок, налоги…
С минуту мы сидели в глубокой тишине, слегка посапывая и с недоумением глядя друг на друга. Наконец, уголок его рта пополз вверх, и уже в следующую секунду Саша разразился хохотом. Ничего не понимая, я тоже начал нервно хихикать.
Как оказалось, Саша занимался тем, что закупал по бросовым ценам дешевый, не расфасованный и, разумеется, не сертифицированный… стиральный порошок!!! Затем парень, который мне звонил, запечатывал его в самопальные пачки из-под псевдодорогого порошка и продавал его на рынке несчастным, доверчивым, обманутым рекламными роликами домохозяйкам. Какая же радость одолела Сашу, когда я вволок в его квартирку этот злосчастный порошок! И у меня отлегло от души. Появился повод отпраздновать, и мы отпраздновали.
Еще через неделю мне позвонила Оля. Она получила вызов в суд, где было указано имя свидетеля – мое имя. Зная, что кроме моих показаний у Саши на нее ничего не было, она обратилась ко мне с деловым предложением. И оказалась права. Я знал, что ничем не рискую, а значит, ничто не мешает мне вести двойную игру. По сути, мне было все равно: либо Саша выигрывает суд и я получаю деньги, либо Саша проигрывает суд и я все равно получаю деньги. А лучше – и то, и другое. Но за это сильно дают по голове.
В итоге все вышло еще проще.
Получив от Оли очень приличную сумму, я спокойно дожидался суда: первый раз врать, что ли? Но врать не пришлось.
--А, Саша! Это ты? Привет. Ну, как у нас дела?
--Ты знаешь, суда не будет. Не хочу я всего этого. Достало. Уеду я. Навсегда уеду. Женюсь там. Да, на Тюсике. В общем, ладно. Спасибо тебе за все. Хороший ты парень. Правильный.
Свидетельство о публикации №202070200081