Дочка. Рассказы из разных кружек

 Чем малая старше, тем больше не от мира сего. Теща говорит: «не у шубы рукав». Младше была, летом с пацанвой гоняла – не дозовешься. Сначала жаловалась, бьют мол. Жена сказала: «Бьют – сиди дома. Или давай сдачи». Я было возмутился, ребенку крыша нужна. Но нет. Смотрю, усвоила урок. Родители стали прибегать с жалобами. Раз мальчишку палкой по спине до синяков отходила. Спрашиваю: « За что?»  «А он всякие слова говорил». «И какие же cлова?»  «Тебе такого знать не положено».
 Думал, подрастет -  одумается. Подружек заведет. Куклы, бантики…  Куда там! Ушла в себя и в книги.
 Книг у нас много. Мои – по термодинамике и теплофизике, жены – по высшей математике и теории матриц. И море научно-популярной и художественной литературы. Я как-то на досуге все стены одел в стеллажи, от пола до потолка. Две комнаты и все в книгах. Летом соберемся на работу, жрачки оставим полный холодильник. А это чудо встает в девять, не спеша идет в кулинарию, покупает себе два бифштекса и домой. Поджарит так, чтобы наполовину сырые, и в книжку. До самого вечера. Мы с женой приезжаем, она – ноль внимания. Кричи, не кричи – без толку. Ни уговоры, ни битье не помогают. Живет, как во сне. Пробовали отбирать, но как тут отберешь, если она целый день сама с собой. На ночь уложишь, так она под одеялом с фонариком пристроится.
 Но по-настоящему я испугался, когда она до Бредбери добралась. В десять лет «Марсианские хроники» и «Уснувшие в Армагеддоне» как-то рановато. Неделю ходила, точно пьяная, и кричала по ночам. Я бы и спрятал, но куда ж ты спрячешь три сотни томов разного чтива? Я ей говорю, читай научно-популярное, про природу. Так она выкопала «Тени в море», про акул. Ну там сначала зоология, биология, она втянулась. А я, олух, не проверил. Она уже прочитала, когда я решил полистать. Батюшки светы! А там в конце глава страниц на пятьдесят о нападении акул на людей. С фотографиями.
 В общем, уходит ребенок. Совсем нездешняя стала. Ассоциации такие, что я просто немею. Не знаю, о чем собственное чадо говорит. А ведь не три класса церковно-приходской школы окончил. Кандидат наук. И вроде те же книги читал.
 К осени мы с женой ситуацию в корне изменили. У малой обнаружилось искривление позвоночника, и я выбегал путевку в специализированную школу-интернат. Сколиоз болезнь подлая. Если им каждый день заниматься, у детей быстро лечится. А нет, может может дальше пойти, тогда есть риск заработать инвалидность. А в интернате лечение чуть не круглые сутки без отрыва от школы. Тут тебе и бассейн, и массаж, и парты специальные, и пять минут зарядки посреди каждого урока. Опять же, среди сверстников отойдет, встряхнется. А то совсем одичала с книжками.
 Лечение у нее хорошо пошло. А вот в социум врастать не захотела. Вот я, а вот они. Дети в одиннадцать существа жестокие и безкомпромисные, странностей не любят. Ее клюют, а она молчит. Только книжки из дома таскает и живет, как во сне.  Ну, думаю, пропадает ребенок. Решил, если до следующего учебного года ничего не изменится, поведу к специалисту. Но тут она меня удивила.
 Дело было в феврале. Я забрал ее из интерната на выходные, и электричкой мы поехали домой. Жили в райцентре. Приехали вечером, часов в семь. Тьма уже стояла египетская. От вокзала до центра городка – одна дорога с узеньким тротуарчиком. И, понятно, никаких фонарей. Ямы, ухабы. За крутым поворотом начинаются жилые дома.
 Мы с малой вышли из электрички и прошли под путями по подземному переходу прямо на привокзальную площадь.  Там, под сиротливым фонариком, стоит ярко освещенный салоном автобус. Нам идти недалеко, автобусы здесь стоят долго, и, коротко посовещавшись, решили прогуляться пешком. Дорогу со всеми ее петлями, кочками и поворотами-подарочками, знаем как родную. Ночь от снега светлая, звезды светят ярко. Только гололед досаждает. Но у меня обувь хорошая, а малая за меня держится.
 Идем, болтаем. Полдороги до центра уже прошагали, бредем среди пятиэтажек, под светом из окон. Ее опять в какую-то метафизику занесло, ничего не видит, не слышит, на каждом шагу спотыкается. Вдруг бросила мою руку и метнулась куда-то в сторону, прямо на проезжую часть.
 Я и ахнуть не успел. Стоит моя малая посреди дороги, в руках у нее ребенок лет четырех, а под ногами санки. Стоит и смотрит прямо на фары надвигающегося автобуса. Мне показалось, целая вечность прошла. Водитель что-то крикнул, дал по тормозам, автобус запнулся. Видно, дорогу таки песком засыпали. Малая отошла на противоположный тротуар, автобус проехал. Смотрю. Ребенка поставила, санки ему вручила и, развернув к ближайшей пятиэтажке, под зад душевно так шлепнула. И, как ни в чем не бывало, возвращается ко мне, берет под руку и дальше, с того же места где прервалась, свои антимонии разводит.
 Я иду рядом, дурак-дураком, сердце сглатываю. Когда дрожь в коленках немного улеглась, а малая слегка выдохлась, я ее и спрашиваю:
- Ты чего на дорогу рванула?
- Там малыш с санками играл. А сзади автобус шел.
- Откуда ты знала, там же крутой поворот?
- Гул, наверное, услышала…
- Погоди, до автобуса же легковушка проехала, тоже гудела.
- Не знаю. Вообще-то, автобус обычно минут двадцать стоит. Когда мы на площадь вышли, он только приехал. Да минут десять по такой дороге ехать до того места, где мы шли. А мы как раз полчаса были в дороге. Вот и получается, автобус…
- А почему на дороге стояла?
- Понимаешь, там перед этим местом яма. Автобус в нее ныряет – фары вниз. Автобус из нее выныривает – фары вверх. А ребенок маленький, он как раз под фарами, в темноте оказывается. А я высокая. Меня фары покажут.
- А просто утащить его нельзя было?
- Времени нет. Гололед. Если бы я его потащила, он бы упирался. Я могла бы упасть. Тогда мы оба в темноте бы оказались. А так водитель меня увидел, притормозил. Две-три минуты в запасе.
- И ты все это успела обдумать?
- Да нет же. Ничего я не думала. Просто… Ну это же и так ясно!
 Ну что тут скажешь? Или у нее мозги иначе устроены, или ее «ангелы водят». Кто знает? Ни к какому специалисту я ее не поведу. И пусть его читает свои книги.