Тишина

Всего лишь цепочка знаков.


Густая влажная пелена, наполняющая маленькую коморку, которая стоит посередине большого грязного двора.
Стоянка. Баня.
В ней полно людей.
Мальчики в возрасте от восьми до пятнадцати лет.
Я тихонько наблюдаю за ними в щель между бревнами.
Моются они с каким-то остервенением, как будто пытаются содрать с себя верхний слой кожи. Подле входа в баню валяется груда грязного зловонного хлама. Это их одежда. Все они беглецы, живущие в подвалах, на вокзалах.
Гомон в бане стоит необычайный, и выбрать из хаоса звуков что-либо понятное совершенно не возможно. Слышатся только отдельные выкрики: «куда прешь» или «пошел на х**». Но со временем и они становятся совсем не разборчивы.
Шум.
Что-то громко шелестит и хлопает прямо над моей головой. Я откидываюсь назад.
Мышь. Летучая мышь.
Все-таки приходится ретироваться.
Мелкой перебежкой я пересекаю двор и теперь скрываюсь за жидким забором и плотной основой ночи.
Издали картина приобретает совершенно иные очертания.
Большой двор. Коморка. Вход в нее освещен слабым фонарем, который, не смотря на отсутствие любого движения воздуха, все же поскрипывает.
Мальчики выходят из бани. По одному и парами.
Выходят все. Совершенно голые.
Еле держась на ногах, они образуют некую цепь, которая рвется оттого, что один из них, вероятно, решил уйти.
Он направляется в мою строну.
Кто-то кричит :
- Куда ты идешь! Вот дебил! Пошли снами.
Отделившийся поворачивается в пол-оборота , вяло поднимает руку и шлепает ей о бедро, видимо в знак равнодушия к орущему.
Пройдя совсем близко от меня, он направляется к тропинке между деревьями.
Все остальные, спотыкаясь, движутся в противоположную сторону.
Я поворачиваю голову в сторону идущего к тропе мальчика.
Картина снова меняется.
Ночь. Черная охапка деревьев стоит, сцепившись ветвями. Из глубины ее просачивается слабый свет светлячка. Видимо там еще есть фонарь. Маленькая голая фигурка нетвердо двигается в направлении этой глыба.
Я иду за ним. Пройдя несколько шагов, он оборачивается и видит меня.
- Ты кто?
В его голосе нет даже испуга.
Усталость.
- Ты пошел один, я тебя провожу.
- Пошла вон!
Я молча стою и смотрю на него. Он с глубокой обреченностью разворачивается и идет дальше.
Я за ним.
Так мы идем дальше. Кажется он смирился с моим присутствием. Я чувствую, как за ним тянется запах плохой водки.
Внутри деревья не кажутся такими мрачно-темными, как снаружи. Мы подходим ближе к светлячку-фонарю.
Мальчик останавливается. Садится на корточки. Я подхожу, снимая с себя кофту. Светлячок совсем близко, поэтому деревья, мальчик и я приобретаем причудливые формы.
Я кладу кофту ему на плечи. Он нервно сдергивает ее, прижимает к животу и начинает блевать. Его выворачивает так, что кажется, он выплюнет свой желудок. После пяти-семи приступов он заваливается набок рядом с собственной рвотой. Я пытаюсь оттащить его в сторону. Бью по лицу.
- Чего тебе надо от меня! Отвали! Дура хренова – бормочет он.
Я сажусь с ним рядом. Кажется, он дремлет.
Не фига. Новый приступ тошноты заставляет биться его в конвульсиях. После он встает на колени и отползает в сторону. Облокотившись об ствол, он откидывает голову. Смотрит не видящим взглядом куда-то вверх. Так мы сидим вдвоем.
Время.
Его нет. Оно улетело вместе с его взглядом, не видящим, пустым. Всосалось в окончание его. Растеклось по дну и испарилось.
- Куда ты идешь?
- Да тут рядом.
- Ты там ночуешь?
- Там дешево. Иногда бесплатно. А так 16 копеек за ночь.
- Ну ладно, идем.
- Не, погоди.
Он опять встает на колени и уползает куда-то за дерево. Я слышу звук выбивающегося наружу через препятствие воздуха. Я отхожу дальше, что бы ни ощущать вонь.
Он выползает через несколько минут и заваливается под то же дерево.
- Идем. – говорю я.
- Не, погоди.
- Тебе охота валяться здесь и нюхать собственные испражнения? Подымайся, идем.
Он цепляется за мою руку, но, поднявшись, тут же бросает.
Наша странная пара движется дальше. Наверно со стороны мы походим на ангелов.
Обнаженное, облеванное пьяное дитя, а рядом его хранитель. Для них нет времени, нет места.
Мы выходим из деревьев к небольшому откосу, внизу которого нагромождены сараи и железные будки. За ними начинается вода. Я поворачиваюсь к нему. Он чем-то озабочен.
- Ну все, уходи. Я пришел.
Оглядываясь по сторонам я не вижу ни одной живой души. Все вокруг кажется мрачным и холодным. Мальчик не двигается дальше, видимо не хочет, что бы я знала, куда он пойдет.
Скоро будет светать, поэтому плотность ночи уже ослабевает. Трава уже кажется серо-зеленой, а не черной.
Я пытаюсь всмотреться в эти будки. Ничего. Спускаюсь вниз. Обхожу их.
Качели.
Они слегка покачиваются, будто ребенок совсем недавно спрыгнул с них.
Я выглядываю и смотрю туда, где оставила мальчика.
Вновь зарождающийся день. Деревья теперь не кажутся охапкой. Можно рассмотреть их в отдельности. Видна тропинка, по которой мы пришли сюда.
И тишина. Кроме нее никого нет.