День четвёртый встреча

 

…Лена из подсобки прошла по знакомому узкому коридору, толкнула половинку двери и…. увидела Юлю.
   Та, стоя у полки с кремами, усердно изучала этикетки, шевеля при этом пухлыми губами.
  «Ничуть не изменилась!» – изумилась Леночка.
Когда-то они жили на одной улице, в одном дворе тихого приморского городка, ходили в одну школу. И хотя была Юля двумя годами старше, более близкой подруги Лена не знала. Но потом Юля уехала куда-то учиться, очень быстро вышла замуж и вскоре исчезла с горизонта.
- Юля…- почти прошептала Леночка.
Но та услышала. Скосив глаза, она удивлённо приподняла брови домиком, а узнав, издала радостный вопль.
- Ой! А я и не знала, что ты тоже еврейка! – совершенно не кстати ляпнула Лена.
Но Юля не обиделась, а  ответила совсем уж смешно:
- И я тоже…
Обе подруги выросли в обрусевших еврейских семьях. Ни традиций еврейских, ни, тем более, иврита, не знали, и о своём еврействе, быть может, не узнали бы, не позаботься об этом сама действительность. Скажи им кто-нибудь лет пять назад, что скоро они уедут в Израиль, посмеялись бы просто столь неудачной шутке. Но вдруг за какие-нибудь полгода собрались, распродали всё фамильное добро и… обеих подруг, с маленькой разбежкой во времени, вышвырнуло вместе с их тощим скарбом на побережье Средиземного моря.
- Мы в Израиле уже три года. Я, Мишенька и мама. Мишеньке четыре исполнилось, - добавила Юля с гордостью, - А ты как же?
Но за пять минут ведь всё равно не наговоришься. Ленина смена уже скоро кончалась…
 …Они встретились спустя два часа в кафе напротив магазина.
- Угощаю, - опередила подругу Лена, по мельчайшим признакам, но догадавшись о её безденежье.
- Ты прозорлива, - засмеялась Юля, - У меня с собой действительно ни гроша. Специально не беру, чтобы без искушения… А я не выдержала и часу в вашем магазине, - весело болтала она, - какие бдительные работники! Твои товарки устроили за мной настоящую слежку. «Вам принести корзину, гверет?», «Вам чем-нибудь помочь?». – улыбаются, а у самих такие профессионально зоркие, всезнающие глаза, как у разведчиков!…- и тут же, перебив себя, Юля  с любопытством спросила: - Ты замужем? Дети есть?
- Да, конечно! Живём со свекровью. У нас дочь. А вы с мужем как устроились?
- С мужем я развелась на девятом месяце беременности, - сухо сообщила Юля, - А мама живёт с семьёй сестры. И Мишенька с ними.
- Так ты совсем одна?
- Зачем одна? Познакомилась тут с симпатичным парнем… Алёша... Вместе квартиру снимаем.
- Работаешь?
- Нет, - Юля помолчала немного и пояснила, - Подрабатываю никайонами.
- Поговаривали, что ты окончила институт в Сибири?
- Да, верно. Потом работала на одном фармацевтическом заводике.
- Ну, а здесь что же? – пыталась Лена растормошить подругу, ставшую вдруг неразговорчивой.
- А здесь ничего, - отрезала Юля, - могу показать стопку отказов.
- Может быть, тебе на курсы какие-нибудь пойти?
- Были уже и курсы. А лучше бы их не было вовсе!
- Почему? – удивилась Лена.
- Нехотя, выдавливая из себя слова, Юля всё же рассказала свою историю…
   Как и у всех, сначала был ульпан, большие надежды, а по вечерам никайон.
Потом работа в доме престарелых и тщетные попытки найти что-то по специальности. Она совсем было отчаялась, но однажды, перелистывая газету, наткнулась на объявление о курсах для химиков под эгидой Министерства Труда, с последующим трудоустройством. Позвонила. Её пригласили на интервью. Вскоре пришло уведомление о зачислении на упомянутые курсы. Какая это была радость! Неужели есть шанс?…
…Курс вели  преподавательницы - обе недавние репатриантки из Москвы. И это поначалу радовало. Ведь свои, помогут если что…
   Группа была смешанная: половина  израильтян,  половина - «русские».
Вскоре обнаружилось, что Юля не успевает за предложенными темпами. Из-за языка. Хотя иврит ей давался легко, но, господи (!), всего-то год она в стране! А рядом непонятливую сокурсницу ждать никто не хотел. Израильтяне преподавательниц подгоняли, да над их произношением посмеивались, а «свои» - «русские» с четырёх-пятилетним жизненным стажем в Израиле, Юлиной незащищённости, которую она по собственной дурости скрыть не умела, откровенно радовались.
  И так, с языком нелады, литература – только на английском и иврите, да ещё и вопросов задавать, оказывается, нельзя!
Кто-то из сокурсников заметил, что дескать, подумаешь, год в стране! Проблем бы не было, если бы она хоть предмет знала, а так – на что же жаловаться?
   Но у Юли было веское, на её взгляд, возражение. Это ведь учебные курсы?  Да ещё и переквалификации! Следовательно, законное право с её стороны не знать того, чему здесь учат, а вот её, приняв на курсы, обязуются научить. И как же можно, учась, обойтись без вопросов? Логично?
 Ха-ха!!! Кто сказал, что в жизни следует руководствоваться логикой? Или такими глупыми понятиями, как порядочность, справедливость? Ах, в детском саду этому учили? Ну-ну…
  Нет, в данных условиях Юлино возражение было несостоятельным, а  Юлины вопросы не прощались ей в равной степени ни группой, ни преподавательницами.  Особенно усердствовала одна из них, Айя, в прошлом доцент столичного НИИ. Нет, вполне милая дама… из рода тех чутких (нос по ветру!) особей, которые, не ведая за собой реальной силы или каких-либо действительных талантов, находят удовольствие в поисках и обличении чужой «блошивости». Но из «блошивых» выбирают они только тех, в ком унюхивают восхитительную слабость и безответность (так ведь проще и безопаснее). Ни комлексом вины, ни рас-суждениями о Суде Высшем такого индивида не напугать. Даже если он  трижды религиозный… А Айя – ведь была атеистка!
  Что поделаешь, закон природы: слабого кто-то должен скушать.  Айя скушала Юлю, чему тут удивляться?  Таких Юль по свету ходит… Не пережалеть всех!
   Юля и не расчитывала на жалость. Напротив, она по привычке ждала от подруги Лены рефлексорной, как собачье слюнотечение, отповеди на тему: «Сама виновата».  Поэтому и рассказывать свою историю не особенно стремилась…
…Приближались экзамены. Первый - принимала Айя.
  Но Юля, как ни странно, верила в себя! Что само по себе  удивительно при её характере, сложившемся в условиях соцреализма на бывшей родине.
  А привыкла она к самостоятельному постижению каких бы то ни было наук ещё со школы и, самое главное, свято уверовала, что любой не слабоумный человек всё-всё может понять и постичь, стоит только захотеть ему, ведь возможности мозга, как известно, неограничены. Хотя жизнь кричала во все трубы об этой неправде.
 В общем  набрала она в библиотеке книг и… бросилась смело в атаку! На язык и на науки! Блажены верующие, как известно. От такой вопиющей веры всегда отдаёт лёгким привкусом авантюризма…
… Задачи, подобранные Айей, выразительно характеризовали её профессиональ-ный уровень. Отличались они незатейливостью, однообразием и необычайными длиннотами в вычислениях…
  … По мнению Юли их не стоило бояться…
Никто ведь не знал, каково будет количество этих задачек. Никто и предположить не мог, что экзамен, столь безумно организованный ретивой преподавательницей, опасный для здоровья экзаменуемых, продлится девять часов подряд…
   …С утра кто-то пустил слух, что прибывает комиссия от фирмы, предоставля-ющей рабочие места. Слух оказался «уткой», но очень всех взбудоражил.
   Выдали экзаменационные листы. И стало странно. Зачем всё это, собственно? Над вопросами не надо ломать голову. Ведь вся соль - в их длине. Бери калькулятор и тупо нажимай на кнопки.
   Юля чуть не погибла со страху, увидев закрученные ивритские тексты. Она отважилась попросить у Айи разъяснений, но в ответ получила архикорректный ответ: «Не морочьте мне голову!». Да и в самом деле, было бы с кем чикаться!
  Юля задохнулась от возмущения, но время-то идёт, не оставляя минут на обиды. Надо предпринимать что-то! Она схватилась за словарик.
 Вокруг шум, суета, какие-то нервные выкрики, истеричные выяснения отношений.
Обстановочка фронтовая.
   Экзамен – накал страстей, выворачивающий из людей не столько знания, сколько всю  их суть, не говоря уж о чисто животных инстинктах. На экзамене, как на войне, видно, кто есть кто кто.
   Юля изо всех сил стараясь отвлечься, упрямо и в одиночку бросилась она в бой со свирепыми мордами Айиных формул. Между делом, приходилось ещё и вслушиваться в елейный преподавательский глас, дабы не пропустить свою фамилию и свой черёд выполнять лабораторную работу. А потом, бросив незаконченные задачки, мчаться в лабораторию, чертыхаясь и проклиная этот хреновый экзамен… Быстро: методичку в руки. Прочитала и успокоилась. Всё просто, как канцелярская кнопка. Начала выполнять, чтобы через час убедиться: не идёт реакция! Не получается, хоть тресни! Результаты – никакие! Неумеха! Вечно у неё ничего не получается… Однако, это странно… Почему стандартные растворы хрома для калибровочной кривой так бледны? Мелькнула догадка: концентрация исходного раствора слаба.  Лаборантка ошиблась в приготовлении? Значит  ничего получиться и не может…
   Как же так? До Юли эту же работу несколько человек успешно сделали!
   Всё бросить! Бегом к Айе!
   Но Айя, выслушав, холодно улыбнулась и высокомерно заметила:
- Не могла лаборантка ошибиться. Ты сама что-то напутала.
- Нет, я ничего не напутала!
- Ну, хорошо, сейчас приду, жди в лаборатории.
Юля возвратилась и, отсчитывая драгоценные минуты до прихода Айи, глупо слонялась из угла в угол.
Тут-то, как будто по заказу, в лабораторию заглянула лаборантка Таня.
 Юля – к ней:
- Танечка, не знаешь, кто готовил исходный раствор?
- Я! А что? – насторожилась Таня.
- Ой! По-моему, в нём что-то не так.
- Не может быть! Как раз перед тобой свежий раствор приготовила. Всё сделала, как Айя сказала: разбавила  водой в отношении 1:2.
- Как? Старый раствор просто взяла и разбавила?
- Ты чего от меня хочешь? Как сказали, так я и сделала.
- Боже, теперь всё понятно! – и Юля бросилась искать на столах не до конца использованный другими старый исходный раствор хрома. Жаль было потраченных зря минут…
…Через полчаса она несла результаты так и не появившейся в лаборатории Айе.
- Почему так долго? Я экзаменационные листы уже собрала. Все давно закончили работу.
- Послушайте… Я ведь вас ждала… Почему же вы не пришли? Исходный раствор был неверно приготовлен, я знаю точно!
- Чепуха! У тебя база слабовата, милая.
  От абсолютной невозможности пробиться сквозь Айины непробиваемые жестокость и хамство, Юля захлебнулась слезами.
- Чего ты плачешь? – равнодушно спросила Айя, - Молодая, всё у тебя впереди. Замужем? – вроде бы даже участливо поинтересовалась она.
- Да-а…
- Вот и порядок, Посидишь дома, муж все деньги заработает…
… Наутро Юля проснулась с внутренним ощущением чего-то постороннего. Не сразу поняла: посторонним было пятно перед левым глазом. Она проморгалась. Пятно на мгновение исчезло, но тут же, изогнувшись дугой, вернулось. Причудли-во изогнулся и зашатался весь мир…
…Глазной врач Юлю не обрадовал:
- Небольшое кровоизлияние на сетчатке глаза. При вашей близорукости не стоит перенапрягаться, детка.
- Но пятно со временем исчезнет?
- Не думаю. Скорее всего, останется шрам.
- Это как-то можно вылечить? Оно же мешает!
- К сожалению, ничем помочь не могу…
  Прошло время. Наивные Юлины попытки добиться справедливости ни к чему не привели. С низкой экзаменационной оценкой и «рекомендациями» Айи в работе Юле отказали.
   Курсы закончились. Работы не было. Пятно это дурацкое в глазу мешало. А тут ещё неприятности с Мишенькой. Он напроказничал в садике, обидел бабушку, поссорился с мужем сестры, и та прокричала Юле в телефонную трубку: «Забе-рёшь ты, наконец, своего выродка?»
  В тот день Юля разругалась с Алёшей. Из-за пустяка. Он ушёл, хлопнув дверью. Показалось – навсегда. Но и Алёша психовал в последнее время. Виной тому был суд с бывшим работодателем, не заплатившим Алёше за пять месяцев добросовестной работы. Суд разрешился странным решением в пользу работодателя…. И это ещё не всё! Хозяин квартиры, после неудачной попытки повысить квартплату, велел им в срочном порядке выметаться. Договор заканчивался, и у них оставалось две недели, чтобы найти новое жильё…
…Когда за Алёшей захлопнулась дверь, что-то будто выключилось в бедной Юлиной голове. Мир перевернулся, придавил её всей своей тяжестью. Сумерки сгустились в середине дня. Незнакомое ощущение отрешённости вызревало в Юле. Будто и не с ней произошли все эти неприятности, а с какой-то другой, посторонней женщиной. Она же только молча и безразлично наблюдала, как эта чужая женщина долго лежала на холодном полу, как затем встала и отправилась на кухню, где прихватила нож. Далее она оказалась в ванной, и наполнив её горячей водой, влезла, как была, в джинсах и майке. Тупо глядя куда-то в абстрактное пространство, та женщина с силой резанула по голубеющим разводам своих вен…
Мир закружился, подхваченный вихрем, ввинтился в какую-то бесконечную трубу и исчез в ней…
- Что же было потом? – прошептала Лена.
- Потом? В тот день Алёша почему-то решил вернуться. Он успел отвезти меня в больницу…
- Ччёрт!…
Чашка с недопитым кофе полетела на пол, разбилась вдребезги. Скатерть сама собой сползла вниз. Стулья задребезжали, зубы всех посетителей кафе разом громко клацнули и всех охватило оцепенение…
Юля вздрогнула и уставилась на подругу. Глаза Лены в этот миг уже слегка косили, а на дне их, ставших пронзительно-зелёными, поблескивали влажные огоньки.
- Что с тобой, Лена?!
- Вот что, Юля… Тебе, понимаешь ли, лучше сразу поверить… Ну же, посмотри внимательно, неужто сама не догадываешься?…
 Голос Лены, ставший вдруг незнакомым, вибрировал и звучал глухо, будто в огромном пустом зале…
- Лучше бы мне не злиться! – изрекла Лена, - Для них же, право лучше… Да, что же ты, Юля? Расслабься! Тебе ли не понять? Ты ведь моя подруга, частица меня прежней…
- Да что ты, Ленка! Да ведь не верю я ни во что такое… - произнесла непослушными губами Юля. Но тут же обмякла и сказала враз охрипшим, восторженным полушепотом:
- Понимаю… Знаю… Чувствую!  Ты – Ведьма… Ах, как хорошо! А-ах, как хорошо!…