Раздражение

Погода стояла жуткая до невозможности, солнце пекло так, что казалось, асфальт загорится… Я выкурил очередную сигарету и зашел в подъезд. Под ногами была побелка, остро пахло краской. Кое-как добрался по лестнице до своего этажа, обходя стремянки и маляров. Не могли найти другого времени для ремонта… Один поворот ключа – и я дома.
Здесь хоть чуть-чуть попрохладнее. А что это за запах?  Духи, цветочные, мягкие… это же ее аромат. Какого черта она приперлась без разрешения? Влетаю в комнату – тот же запах духов, но ее нет. Может, почудилось? Нет, она точно была…
О! Вещички вернула! Отлично, не придется унижаться до звонка Ей. Что у нас здесь… Книжки. Неужели она все их действительно прочитала? Ну да, повыпендриваться она всегда была любительница. Так, мои журналы… а я их искал… кассетка, а где же подкассетник? Ах да, она же тогда на даче кассеты перепутала… Придется ей отдать ее кассету, когда найду… Что здесь еще? Письма? Господи, сколько же она мне писала, а какими были эти письма…
Я сел и невольно начал перебирать в руках конверты. Что-то во мне повернулось, я чувствовал тепло бумаги, чувствовал отпечатки ее слез на ней… неровность букв от волнения… Я с раздражением откинул их в сторону. Зачем она их мне вернула? Не могла себе, что ли, оставить? У меня и так хлама предостаточно.  Мои пленки. А я думал, она их не вернет. Она тогда все фотографии мои сделала, все, даже детские, говорила, что будет смотреть альбомы, когда мы будем в разлуке. Интересно, а что она теперь с ними делает?
Так, а что она сложила в пакет? Мои вещи. Рубашка. Вечер тогда был замечательный; я зашел в комнату, а она сидела в этой рубашке - только в ней - и читала что-то. Она была такой милой в этой мужской рубашке, на мальчишку похожа. И платок… Похоже, она все возвращает…. А эта коробочка… неужели кольцо она тоже… Помню ее слезы, она плакала от радости, не могла поверить, что я ей его дарю, как знак моей к ней любви… Да вообще о чем я говорю, что за дурацкие мысли лезут в голову?! Что еще за записка? Опять ее излюбленные слезы и мольбы? Я уже ни видеть, ни слышать их не могу. Ну неужели нельзя смириться с тем, что все кончено?! 
Но это не ее почерк… «Все вещи здесь, если чего-то нет, позвони. Я не знала, что Она хотела тебе еще отдать, Она не успела сказать…».
Я опустил записку на пол и заплакал.