Под сенью О

Она шла по рыжей аллее парка и носками модных туфель распинывала опавшие листья -  вправо, влево, влево, вправо - желтые, оранжевые, коричневые… Завтра всё изменится. Завтра приедет Карпов и поставит точку.
Почему бы нет?
Она вздохнула, прошла ещё несколько шагов и села на лавочку - одинокая девушка с ярко выкрашенными волосами. А осень гоняла вокруг обрывки седеющей паутины, запахи далёкого костра и не раздражающего сентябрьского уныния.
"О-сень, о-сень…",- с тоской пропели лысеющие кроны деревьев.
  Она, не снимая перчатки, потерла указательным пальцем кончик носа, покачала головой  и пробормотала им в такт: "О-сень - сень - Под сенью О". И усмехнулась:  все-таки  филолог - не профессия, а состояние души.
В перспективе маячила семья: муж, ребенок, тапки под кроватью и длинные воскресные вечера.
Н-да. В принципе - неплохо.
Мимо бредет одинокая собака. За ней одиноко тащится старуха с котомкой. О-сень.  Все - под сенью…
Она опять вздохнула, вытащила из пачки сигарету и закурила. Дым колечками – одно за другим, одно за другим… И листья кружатся, и дым колечками. И она на лавочке. Осенне-городской пейзаж.
А завтра приезжает Карпов. Герой из сказки со счастливым концом. Приедет и скажет: «Выходи за меня. Я тебя люблю». Она дурацко улыбнется и пожмет плечами - на ней еще никогда не женились. Улыбка получится кривенькая и виноватая. Так улыбается побежденный или загнанный в угол. В принципе, это одно и то же. Но он не обратит внимания. Затем - обязательный маленький презент из внутреннего кармана. Потом - родня,  охи-ахи, а потом все напьются авансом за ее будущее счастье и раздерутся. Позор.
Сигарета потухла.
- Молодой человек!.. – проходивший мимо оглянулся и, увидев красноречивый жест, полез за зажигалкой.
- Спасибо вам!
- На здоровье…
Она  точно знает, что в какой последовательности он скажет.
Сначала – «выходи…», потом – «люблю…». На первом месте дело, на втором – условности. Между парой никотиновых затяжек, тех, что «на здоровье». Вроде бы пустяк…
Щелчок – и окурок летит в сторону. Не в урну – прямо в стаю шебаршащих беспокойных листьев.
А что невесты отвечают в таких случаях? Нормальные – понятно: «Люблю – не могу – согласна». А остальные? Остальные гоняют в парке листья, курят и мерзнут на лавках. «Уезжай, дорогой, я ещё не решила». «А какого чёрта звала?!..». Действительно, какого? Скажи мне – «да пошла ты!» – грубо, по-мужски, зло разрывая слова; сверкни глазами. Сделай выбор сам, оттолкни меня, пусть импульсивно и необдуманно. И я уйду. Побреду в куда-нибудь с тяжелым вселенским грузом – виной за свою нелюбовь. А родственники вслед – беспощадными эринниями, тучами сартровских мух, неотступно и нудно: «…такой парень…, …так любит…, … не упускай, не упускай…».
Не-у-пус-кай. Ай-ай.
Таких у неё действительно не было – положительных, надежных, а главное - холостых и желающих бракосочетаться. Вцепись в него  по-бабьи,  взвизгивая от радости: «Попалась, мол, птичка. Нужен – не нужен,  разберемся как-нибудь!  Главное – не упустить».
Она встает, аккуратно поправляет волосы и продолжает свой аллейный марафон – Под Сенью О. Завтра приезжает Карпов. Под её сень, в её осень.
Завтра.

А пока – Сегодня.

Через 10 минут в самом конце аллеи эффектно притормозит авто. Оранжевый ковер из листьев китайского клена вздыбится под мягко шуршащими шинами. Она подойдет (уже не такой легкой, но всё же уверенной походкой), откроет дверцу и сядет рядом с водителем. Скажет какую-нибудь развязную шуточку вместо приветствия, вытащит ещё одну сигарету и будет долго мять её вздрагивающими пальцами. Потом тонкая папиросная бумага лопнет под откровенным натиском, и табак неуклюже хлопнется на черную юбку. («Не-у-пус-кай»). Он положит ей руку на колено и скажет: «Держись». Машина бесшумно тронется, и они поедут на окраину, в больницу с высокими потолками. За окном замелькают деревья, пустыри, серые дома, провода троллейбусных маршрутов, снова деревья… Она откинется на спинку сиденья, от которого будет пахнуть не её духами, прикроет глаза и постарается отвлечься («Я буду думать о ЗАВТРА»). Но внезапный животный страх буквально парализует её – всё внутри сожмется, и мелко-мелко затрясутся колени и руки: «Что же я делаю? («Не-у-пус-кай»). Скорее бы».
Он снова дотронется рукой до ее трясущегося колена и легонько сожмет его: «Еще несколько часов – и всё. Держись…». Ладонь у него чуть дрожит. Ему тоже страшно. Но не так, как ей.
Завтра приезжает Карпов.
Из другой жизни в её жизнь.
Спокойный и уверенный. К ней – беспокойной и сомневающейся.
В КОНЦЕ КОНЦОВ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО – ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ ВСЁ ЗАКОНЧИТСЯ.  Надо только взять себя в руки. Под сенью О кружат китайские листья, те, что с китайского клёна, дымится выброшенный окурок, скулит замерзающая собака. Так было и будет. Круговорот природы не нарушен. НАРУШИШЬ ЕГО ТЫ.
Она пытается улыбнуться и старается не смотреть на спутника.
А в голове совершенно неожиданно появляется мысль, одна-единственная за последние несколько часов, не изгаженная страхом и виной, трезвая, ясная и оптимистически обнадеживающая: «ДА ПОШЛИ ВЫ ВСЕ К ЧЕРТУ!».