Леха и чубайс

               

Я был во всем кожанном. Точно, как в той самой порнухе - кругом где надо вырезы. Хата приличная, кровать двухспальная, шелковая постель. Но один. Дверь приоткрылась, показался стройный мужчинка. Такой же. В черном как у нацистов стоячем кепаре,  из под которого проглядывались ярко рыжие волосы.  Да, да - в кожанном жилете на белесое нежное тело и в этаких женских шортиках, а вместо ломпас по бокам, видимо, для вычурности фигуры, мигали разноцветные яркие огоньки, маячки страсти. Нет, ну что-то в нем было не так.
“Тьфу, эти усики, как у Гитлера,  ну и чудик, - ухмыльнулся я, - но не Гитлер же это? - В голове все вертелось, - а на кого же он похож? На кого-то он точно похож”.
Мужчинка, облокотнувшись на ручку двери, выгибаясь в спине, чуть выдвинул вперед и вывернув во внутрь колено, принял весьма эротическую позу, при этом так по-женски припустив глазки, он, выждав паузу, слегка, изящно, еле заметно отвел подбородочек в  сторону и из подлобья кинул свой пронзительный “неповторимый” взгляд, облизунл губки, повел бровями...
“Педераст!? О, какие глазки”, - закружилась моя голова...
Неожиданно, по оригиналам, минуя все эротические процедуры, рыжий мужчинка, переступая, повертывая бедрами, на мысочках, размахивая плавно ручками запястья вперед, быстрыми шагами подошел ко мне и опустился все также в полете на колени и прильнул...
- “О, блаженство, блаженство, так, да, да.., - посмотрел я  сверху на моего дружка в кепаре, который с него тем временем слетел... - Это же, словно дернуло меня током, - это же, - сердце забилось то ли от страха, не веря глазам...  Это же ... Это же Чубайс...

Тук, тук,  раздался оглушительный стук. Алексей Крылов вздрогнул, провалился и проснулся судорожно щурясь и  похлопавая от света ресницами.   От испуга, весь в холодном поту, пытаясь просечь, - и где это я?
-  Подъезжаем, - крикнуло что-то или кто-то издалека по ту сторону двери, - Волгоград, просыпаемся, сдаем белье. Леха просек. В поезде.
“Ну надо же,  приснится же, - возвратился наконец Крылов из бездны удовольствия, что называется пора отдохнуть. Леха уже сладко улыбался, разомлел после “бурной ночи”, старательно протирал свои очи...зеленые. Кайф. - Что? Какой кайф? - снизошло,  с тревогой припустив в трусы руку, пальцами ляпнулся  в склизкое. - Вот это да?! Кончил!  Но я же не голубой и никогда...
  - Пивкоо-с, фисташкии-с, арахи-с, - по коридору разадавался протяжный зазывной клич вагонноресторанного глашатая-продавца. Заиграло радио.