Эссе

Мне твоим угаром глаз


        Вышел поздней ночью, когда уже не горели фонари. В переулке остановился и вытряхнул пепел из трубки, и снова под ботинками захлюпала вода.
Это все произошло потому, что еще ни одна вещь не разогналась до скорости света при жизни своей. Тяжела, видать... да все мы тяжелы.

А вот ежели жизнью назвать простое попересечение горизонтов на нас самих, ну, так скажем, плюс там всякие разные штучки-дрючки. Вроде Любовей, Страданий и еще чего-нибудь такое, всегда затихающее на грани.... И вот он тоже.
Никогда не знаешь, когда приходит момент разорвать свои последние носки и пойти босиком.

Так всегда в тишине: тучи тяжелые, свинцовые, замкнутые... По ним можно читать прошлое - просто остановись... и затихни. Со всем вместе.
 Неужели, ты думаешь, тебе не услышать запаха волн?

А еще по тишине - капли. Они огромные. Да! Никогда не верь каплям, и вообще воде.
Она совсем уносит. Тем, у кого нет крыши - это не опасно. Делай, что хочешь, резвись и ни одна разность не запрокинет тебя в свой кювет. Но, коль иначе дела - зачем рисковать понапрасну.
Он таких людей много видел... Да их на каждом шагу полно.
“Отличай их по взгляду, - гласила надпись. - Пустая восторженность, не совсем искренние улыбки и одержимость какой-нибудь идеей, возведенной в фетиш”.
Он прошел мимо, не останавливаясь и загребая ботинками воду из луж.

Радуга после дождя еще долго снимала носки, нитки сыпались из ее карманов,
а по улицам бродили усталые, чистые засони.
Да! Какое всем было дело друг до друга - вовсе тоска смотреть и жить чьими-то жизнями.
 Со своей-то хоть бы разобраться.
“Не говорите, что с вами все по-другому, - объявляли в газетах. - Если вы так говорите, то вы лжете. А значит, вы, ко всему прочему, еще и лжец!” Где уж нам оправдаться, несчастным?

Хуже всего - лгать себе, а самое страшное предать самого себя.
Это потому, что тогда тебя просто порывает на части дисбаланс, который ты сам себе устроил.

Одинокая на берегу сидела. Дышала. Радовалась. Все мечтают поседеть на берегу.
Когда шел дождь, ее роняло.
Когда без сна, она торчала.
И тени воспевали ее суть.
Ни глазом не моргнуть, не сдуть
Ее под грудь из сеновала.
Когда, наконец, все закончилось, стало жутко. Потому, что лучше б продолжалось.
Он остановился на мгновение, и ему показалось, что он стоял там всегда.
“Все - чужаки! Все - странники! Все ниоткуда! Один я постоянен!” - подумалось ему зыбкому. Улыбнулся и свернул за угол.

Хм. Как быстро прилипает к нам система отсчета. Просто захватывает! Вечная слава тем, кто решается жить без нее. Ох, как их мало... Да, мало! Но это обратная пропорциональность - чем меньше их, тем более вечная им слава.

Вот уж полдень... Нет, не утро. И не спрашивайте почему. Никогда псу не было еще так плохо.
Зависшие в тени трамвая женщины стирали  белье.
 Почему стирающие белье женщины всегда так уютны? Ни мужчины, ни дети, ни старики не могут создать такого ощущения уюта своим стиранием белья, как женщины.
А еще лед, и река, и всякая всячина.
   
   Чего только не бывает на последних порах Весны: и гонки по кручам, и за кручами, и тоска по Любви... Ох, это облобызанное словечко! Кто его только ни говорит. А всегда значит одно и то же. Или почти... А еще, как кто-то сказал, все пытаются ее - Любовь - себе присвоить.
Моя любовь, моя любовь...

     На крыльце  стояло парное молоко. Над ним беззвучно в своем удовлетворении струился пар.
И запах разносился по всей округе. На крышке кастрюли сидела змея и плевалась.
Что ей еще делать, гадюке?

    В четверг - дела. Расстались не по силам. Никому не хочется умирать последним. Так-то таки!
 Луч света, пройдя километры, остается самим собой. Он потому так и быстр, что мгновенен.
Ха! Не выйти б и не захлебнуться б!
Он тихо сел за стол и заснул. Тихо. Все тихо. Вы заметили?
Засыпание на первый раз без промедления.
Уходя, гасите свет.

Ну, вот и полдень. Нет, - вечер. Долгожданный ужин с потенциальным запахом роз и кефира. Ничего так не ждешь, как ужина. Эх, как сладко он морозит ноги. Беспутанно, бескорыстно.
Какое удовольствие утолить голод первой ложкой. Как будто остановился во времени, в Вечности. Навсегда, в торможении ставя ноги на подлокотники кресла. Пробуешь свою  ласку на куске хлеба.
Это кайф. Но. Увы! Мы всегда обречены на пресыщение, по поводу того, что не умеем остановиться в нужный момент и снять носки. Это наша боль и первый постулат материализма.
Последний бой кончен. Кто не выиграл, тот не потерял.

Он проснулся. Мимо него прошла лохматая, с тонкими пальцами на висках и в халате из перьев. Она тоже заснула под папоротником в угоду тяжелым вещам. Ее тайна - на кончике веточки с зажаренным салом в сырую погоду. И -  без рыданий прислониться к стене, когда ветра уже душат твое одиночество в стакане со стертыми гранями.
 Он отошел. Из-за двери валил смысл мороза.
Радио - не есть штука увеселения. Это попытка доказательства друг другу общего существования.
Ночь, видимо.
Тоска. Радио, треска.
Пиво без промедления
выпито для не устарения.
Ну, вот и полночь.
Как напряженно в плоскости разбитого окна.
Сюда не подойдет она.
Красивым заступом в пределы океана,
судьба забросит в кущи партизана.

Сова жила на дереве, построила гнездо. Ей не было совсем расклада карт на ярмарке у ног своих.
Ну, уж, ёлы-палы. Кончается месяц за месяцем нашей жизни, а нам все не понять и не ответить на нами самими выдуманный вопрос - зачем. Или как сказал классик - на фига.

Майя обещали конец света на мое тридцати трех с половиной летие и трех дневие. Что делать, как не орать в трубу свои заклинания?
Ай, как всем хочется везде наследить, и тогда успокоено покинуть мир. Мол, все, что нужно, я сделал. И счастлив. Не всем... Не всем... но таких мало. Вечная опять им слава.
Искушение - жертва прогресса. Его последние инициалы стерты, чтоб не застукали.

 Вот вам и радость!... Вот вам еще радость... И  мне тоже... а как же...
   Ласковая девочка со льюисовским штопором еще жива. И ходит, бьет в барабаны вдали от дорог. Забыла покинуть мир, пока было можно, а теперь она одна из нас.
  Тащись, девочка, как мы тащимся! Порви барабан на раскладушку.
Это наша задача - научиться не жалеть.
    
“Плавая вдоль берега, надевай черные очки. И не смотри на мужчин ни в коем случае!” - первая заповедь русалок.
        Вот и закончился поворот оси. Капут.

 Да здравствует запах полыни в степи!
 О! Величавая Осень, гори!


           В конце концов, стрела вылетела не из супа...