ИзлегендоВЮКорветове

Внимание! Желающих иметь предварительное правдоподобное мнение о творчестве Корветова приглашаю прочесть здесь же "Собаки  оксфордской  и  иоркширской  пород (подражание Корветову)" и "Собаки  оксфордской  и  иоркширской  пород (окончание)".
*****

После того, как я опубликовал свои подражания легендарному Корветову, меня стали донимать различными вопросами многочисленные любители его творчества. Вопросы, в основном, сводились к двум проблемам: почему в книжных  магазинах невозможно купить произведений Владислава Юрьевича и где можно прочитать биографию знаменитого писателя.
Если на первый вопрос ответить нетрудно (книги Корветова потому невозможно купить, что они на прилавках не залеживаются, они просто-напросто мгновенно раскупаются), то на второй вопрос ответить невозможно (биография легендарного мариниста и баталиста еще только пишется, пишется его жизнью и его талантливыми произведениями. И я 
надеюсь, что она будет писаться еще долго, так как Владислав Юрьевич пребывает в прекрасной спортивной форме и полон жизненных и творческих сил и планов.)
Однако, понимая естественное желание читателей узнать хоть что-нибудь о своем любимом писателе, я позволю себе рассказать о нем  то, что уже стало достоянием истории. Как правило, все описанное ниже автор  узнавал из
доверительных бесед с самим Корветовым.

Литературными учителями и предшественниками В.Ю. Корветова являются Гончаров (" Фрегат “Паллада” "), Новиков-Прибой (“Цусима“), Степанов (“Порт Артур”), Сергеев-Ценский, Станюкович, Серафимович и Врунгель.
Причем у последнего Корветов учился не только литературному мастерству, но и морскому делу, когда Христофор Бонифатьевич преподавал в мореходке. Именно Х.Б. Врунгель первым заметил незаурядные литературные данные своего питомца и благославил его на тернистый путь мариниста и баталиста.
Все предки Корветова по мужским и женским линиям так или иначе были связаны с судоходством или судостроением.

Известно, что именно один из предков Корветова открыл Америку.  Память об этом сохранилась не только в легендах, но и в судовом журнале флагманского корабля экспедиции Христофора Колумба.  Помните того моряка, который первым после долгого плавания увидел землю и закричал: “Земля!”? Этот моряк и был не столь уж далеким предком Владислава
Юрьевича. К сожалению, как обычно бывает, вся слава первооткрывателя досталась руководителю экспедиции. Слабым утешением для потомков этого простого матроса служит то, что имя вновь открытого материка несправедливые история и география  закрепили не за мореходом Колумбом, а за сугубо сухопутным человеком картографом Америго Веспуччи.

Примерно в то же время в другой части земного шара произошли события, которым также суждено было войти потом в легенды, сказания и песни и которые имеют прямое отношение к предкам и биографии Корветова. Как известно, из Персидского похода, донской атаман Степан Разин возвратился
с богатой добычей. Но выше всех прочих трофеев сам атаман и его дружина ценили персицкую княжну, которую захватил в плен мятежный атаман.
Однако взяв в плен персиянку, атаман настолько пленился ее красотой, что стал выполнять свои атаманские обязанности спустя рукава, что вызвало справедливые нарекания в коллективе. Казаки видели причину неудовлетворительного
руководства в новой супруге прославленного атамана. Опасаясь бунта на челнах и желая задобрить своих подчиненных, Степан Разин безжалостно бросил персиянку в Волгу.
Все это известно из легенд и песен о Разине. Но фольклор умалчивает о том, что произошло затем. Однажды за чаркой Владислав Юрьевич поведал мне продолжение этой легенды.
Когда хмельной атаман лично бросил восточную красавицу в набежавшую волну, вскочил один из сидящих на веслах казаков и со словами:
- Пошто такую красоту губишь, атаман? – бросился в воду.
Казак подплыл к княжне, одной рукой схватил ее за черные косы, а второй стал быстро грести. Но не к челнам, на которых сидела атаманская дружина, а к берегу.
- Да ну их, - остановил Степан Разин тех своих приближенных, которые порывались перехватить строптивого казачка с персиянкой, - пущай плывут. И верно ведь:
негоже губить такую красоту.
(После бурной ночи атаман не испытывал никаких враждебных чувств к красавице.)
Казак с княжной выбрались на берег и поселились на Волжском берегу. Через девять месяцев у них родился сын, а княжна умерла при родах. Кто был отцом ребенка, атаман или простой казак, неизвестно, но казак воспитал его, как родного. Вот от этого сына донского казака и его красавицы-жены пошли
на Волге смуглолицые рыбаки, бакенщики, лоцманы, капитаны и ушкуйники. Народная молва сказывает, что раз в пятьдесят или сто лет среди них нарождается прекрасная девушка, как две капли воды похожая на свою прапрабабку. И также, как персидская княжна, все эти красавицы умирают молодыми.

После присоединения Нидерландов к Испанской короне, один из потомков упомянутого ранее испанского матроса оказался в Амстердаме, где его заприметил и потом привез в Россию вместе с другими мастерами-судостроителями и мореходами царь Петр Алексеевич.
Однажды царь изрядно выпил, вооружился ножницами и поехал стричь бороды боярам. Но бояры к тому времени уже сумели подобрать ключ к сердцу государя. Когда царь с многочисленной свитой появился на крыльце у Ромодановских,
навстречу ему вышла с подносом семнадцатилетняя дочь боярина.
Петр лихо опрокинул в себя штоф с хмельным зельем, но не стал закусывать ни солеными огурчиками, ни квашенной капустой, а присосался к сладким губам юной боярской дочери. Когда царь прервал поцелуй, он оглянулся на
сопровождающих и встретился с хмурым взглядом царицы.
- Эх, хороша Маша, - заявил Петр Алексеевич, - да жаль, что не наша. Отдавай ее, боярин, за моего ближайшего помошника! Я сватом буду!
- Так ведь все твои  ближайшие помошники вроде уже женаты, - попробовал возразить отец юной боярышни.
- Так уж все? – засмеялся царь и указал на моряка, привезенного из Голандии.
– Вон мичман Корветов еще не женат.
Так предок Корветова одновременно получил русскую фамилию, дворянство, морской офицерский чин и  красавицу-невесту.

Захватив в результате Октябрьского переворота власть в стране, большевики получили в наследство страну, находящуюся в состоянии войны, и решили эту войну немедленно прекратить. По приказу Ленина Троцкий подписал
позорные условия Брестского мира, который в народе назвали похабным.
Одним из условий этого мира была передача Германии Черноморского флота. Ленин направил на Черноморский флот своего посланца с усным приказом флот потопить. После жарких споров между матросами и офицерами о том, затопить ли боевые корабли или поднять мятеж и уйти на них в Румынию, большевикам удалось навязать морякам свою волю, и корабли были затоплены.
Когда было принято окончательное решение о затоплении боевых кораблей, в каюту к капитану второго ранга Бантыш-Каменецкому, капитану эсминца “Радимир”, постучал и вошел капитан-лейтенант Корветов:
- Константин Илларионович, Вы не будете возражать, что на море я выполнял все Ваши приказы, в соответствии с присягой, как подобает русскому морскому офицеру?
- Конечно, не буду! Но к чему Вы это, Сергей Александрович?
- А к тому, что на суше я не буду считать себя более связанным присягой, а посему прошу Вас подписать мне следующее предписание, - и капитан-лейтенант протянул своему командиру листок бумаги, на коем значилось, что “старшина второй статьи Корветов Сергей Александрович
списан на берег в связи с ранениями и непригодностью более к строевой службе и направляется по месту проживания.”
- Значит, фамилию, имя-отчество менять не стали? Только из офицерства себя вычеркнули?
- Так точно! Незачем имя менять... Так привычнее откликаться, разоблачить труднее будет.
Бантыш-Каменецкий долго молчал, потом поднялся, встал по стойке смирно и отчеканил твердым голосом:
- Господин капитан-лейтенант! Приказываю Вам сегодня же сменить обмундирование, покинуть корабль и отбыть в направлении, указанном в предписании!
Затем он, не присаживаясь, подписал предписание, протянул его Корветову и подошел к нему вплотную:
-  Сергей Александрович, голубчик! Что же это получается? Кончился российский флот, да?
- Не знаю, Константин Илларионович, не знаю! Поживем – увидим!
Они обнялись и трижды поцеловались.
- Удачи Вам, дорогой  Сергей Александрович! Вы были отличным боевым офицером! Доведется ли нам когда встретиться?
- И Вам удачи, Константин Илларионович! Был рад служить под Вашим командованием! –капитан-лейтенант резко приложил правую руку к козырьку фуражки, четко повернулся налево-кругом и вышел из капитанской каюты.

Тщательно обходя дозоры и заставы различных армий, отрядов и просто бандитских банд, изрядно поистрепав в бороге свое матроское обмундирование и вдоволь наголодавшись, Сергей Корветов вышел к Волге между Самарой и Саратовым, примерно в районе Балакова.
Он присел на песочке, поросшем редким кустарником, и задремал. Сколько он дремал, неизвестно, но вдруг он увидел, как из воды вышла нагая русалка неземной красоты. Она уселась рядом с ним на песок и, не обращая на него
никакого внимания, принялась густым гребешком расчесывать свои длинные волосы.
Бывалый моряк бывал в портах многих стран и повидал женщин и девушек различных национальностей, разного цвета кожи и разных социальных слоев, но такой совершенной красоты, такой гармонии ему еще никогда не доводилось видеть.
- Ты кто? – с трудом выговорил Сергей.
- Разве не видишь? – ответила русалка, лукаво улыбаясь. – Я персидская княжна, которую подарил Волге донской атаман Степан Разин.
Бывалый моряк потерял дар речи.
- Ладно, ладно, не боись, офицерик. Я не так стара, я не сама княжна, я ее прапра - уж не знаю, сколько раз пра – правнучка.
- С чего это ты решила, что я офицер? Я матрос, - заплетающимся голосом промолвил Сергей Корветов.
- Не боись, я никому не скажу, кто ты на самом деле. Только я-то знаю, что у тебя голубая кровь и белые офицерские косточки.
- Откуда тебе, русалке, знать это?
Между тем русалка закончила расчесывать свои волосы, выдернула два длинных волоса из косы и скатала из них два колечка. Одно она надела на палец офицеру, а второе просто протянула ему. Сергей, как завороженный, молча взял это колечко и надел русалке на палец. После этого красавица
поцеловала его в губы и заявила:
- Теперь мы с тобой на всю мою жизнь обвенчаны. Только я не русалка, а дочь бакенщика. А насчет того, что я  прапра - уж не знаю, сколько раз пра – правнучка персидской княжны – так не сомневайся, это самая что ни на есть чистая правда.

Прошло пару месяцев. Сергей Корветов помогал бакенщику ловить рыбу и зажигать по вечерам бакены. А молодая жена помогала своей матери готовить еду, стирать, убирать в дому, кормить домашний скот и птицу. Только стал замечать Сергей, что и бакенщик, и жена его почему-то смотрят
на него и дочь свою с непонятной грустью и оба украдкой вытирают слезы.
А вскоре сказала молодая жена своему мужу:
- Готовься, Сереженька, скоро быть тебе отцом-одиночкой.
- Что это ты такое говоришь? За то, что быть мне отцом, большое тебе спасибо. Но почему одиночкой? Чем  не угодил я тебе, что ты хочешь меня покинуть?
- Не хочу я тебя покинуть. Ой, как не хочу... Век бы с тобой прожила. Только виновата я перед тобой. Не сказала тебе всей правды. Ведь знала я ее с самого начала. Как только тебя увидела. Умру я родами, Сереженька.
- Выбрось ты эту ерунду из головы! Что за бабские разговоры!
- И никакая это не ерунда! Теперь тебе быть нашему сыночку и за отца, и за мать. Не буду я держать на тебя обиды, если ты после моей смерти вторично женишься. Только смотри, чтобы мачеха сына нашего Юрочку, не обижала, - и заплакала.

И что удивительно, все так и вышло. Родила дочка бакенщика и прапраправнучка персидской княжны сыночка и умерла родами. В одном только она ошиблась – не женился больше ни на ком бывший капитан-лейтенант российского флота Сергей Корветов. Сколько мог, сам растил сына.
Вот так соединились в Юрие Корветове гены русских бояр, дворян и офицеров, испанских мореплавателей, персидских князей, донской вольницы и волжских речников... А может быть, и многих еще других больших и малых народов.
Кто знает...