Где выход? назидательный рассказ

 Пару лет назад мне в руки попала занимательная книженция, издания 1903 г. Называлась она "Духовная нива". Сборникъ назидательныхъ разсказовъ для чтенiя дома, въ школе и при внебогослужебныхъ собеседованiяхъ съ простыьъ народомъ. Я подумал, что это незаслуженно забытый жанр. Следующий опусъ является попыткой возрождения. Итак:

              ГДЕ  ВЫХОД? (Назидательный святочный рассказ).


История эта произошла как раз в ночь перед  Рождеством 200… г., когда все еще не отошли от празднования Нового года, а усталость Старого нового года еще не накатила. Было в самый раз, и Дмитрий Юрьевич, 44 - х  летний кандидат исторических наук, доцент университета,  принимал зачет по первобытно–общинному строю у студенток–заочниц филологического факультета. Студентки–заочницы были примерно в таком же  нравственном, а главное –  в физическом  состоянии, что и Дмитрий Юрьевич (если не учитывать видимых и невидимых различий мужского и женского организмов), поэтому зачет по первобытно – общинному строю,  со всеобщего одобрения присутствующих, превратился  в импровизированную дегустацию Того – Кто – Что – Принес. Так как студенток–заочниц было много (18 ) а знания их были не очень глубокими, то Того - Кто – Что – Принес, было достаточно и даже слишком. За первые 2 часа зачета самоликвидировались, унося заветные тройки в зачетках, самые непритязательные: 2 молодые кормящие мамы и 4 завуча из области, которые  заторопились одновременно на электричку скорей из солидарности, нежели по необходимости. – Ну и ладно! –сказал Дмитрий Юрьевич, разливая по пластиковым стаканчикам  шампанское,-  Я тут с вами как Учитель и 12 его учеников! - За то, чтобы мы стали родней! – и залпом выпил коньяк. – Девоньки вы мои! - не закусывая крикнул он. – а кто из вас лучше  всех поет?
Запели. После «Ой, мороз, мороз» Дмитрий Юрьевич был вынужден только слушать, т.к. ни одной песни из репертуара молодежи он подхватить не мог, поэтому молча пил и попеременно подмигивал то Машеньке, то 
Кате, которые сидели прямо напротив него ( студенткам, в умственном отношении развитым слабо, но в физическом, очень даже ничего). Особенно растрогала его песня про некоего «малыша», читающего по слогам и абсолютно не похожего ни на маму, ни на папу, да еще и оснащенного шелковым сердцем. Вылучив минутку между песнями, пока девушки переводили дух и продукты, оставленные завучами, Дмитрий Юрьевич поднялся на ослабевших ногах и провозгласил: - За прекрасное Дам! – чем вверг всех присутствующих студенток – заочниц в дикое веселье, которое, однако, не помешало им собрать зачетки и подсунуть их под нервную руку преподавателя. Спустя каких – нибудь 30 минут из поля зрения Дмитрия Юрьевича исчезли еще десять его учениц – хорошисток. Остались лишь сердобольные  Машенька и Катя, которые со словами «не бросать же его здесь», выпроводили из аудитории последнюю партию студенток и уселись терпеливо дослушивать увлекательную историю о том, как Дмитрий Юрьевич, находясь в армии , отдавал честь самому маршалу Устинову. – Дмитрий Юрьевич, а Вы далеко живете? – перебила его Катя на самом интересном месте. – А то уже время…- подхватила Машенька.
- Время детское, девочки! – по-военному чеканя слова, ответил Дмитрий Юрьевич.
- Дмитрий Юрьевич, жена будет ругаться, - пытались образумить воина студентки, - Пол первого… метро уже не ходит… давайте мы вас на такси отвезем…Дмитрий Юрьевич, у вас же руки в колбасе…не надо, вот пепельница…ну будьте же мужчиной, стойте на ногах…ой, ну что же делать…
- Стоять, птички мои! – вдруг крикнул Дмитрий Юрьевич, - сейчас переходим к нам на кафедру, т-топчан! Зачет  там, сдавать, я вам покажу промискуитет, бля!
- Нет, Дмитрий Юрьевич, мы не можем, - сказала видавшая виды Машенька, – нам еще в Чапаевку ехать! – чем обескуражила преподавателя вкрай.
- А утром мы приедем, - закрепила победу Катя, - и вы нам свой промускулитет покажете.
- А – на…сами вы…чтобы…птички…Я… - смог только вымучить  Дмитрий Юрьевич, и поддерживаемый с двух сторон студентками – уже полчаса – как - отличницами, был препровожден на кафедру археологии, увлекая за собой пакет с двумя бутылками коньяка и остатками пищи с родины завучей.
- Отдыхайте, Дмитрий Юрьевич, -  сказала Машенька, укладывая доцента – археолога на топчан и одновременно устанавливая початую баклажку «колы» возле топчана, под рукой преподавателя.
- А мы утром приедем, – поставила точку Катя, и птички Дмитрия Юрьевича, вопреки расставленным силкам улетели в неизвестном направлении, неся в клювах по бутылке шампанского и по зачетке с его, Дмитрия Юрьевича, оценками «Отлично». Дверь на кафедру предусмотрительные девушки захлопнули, а ключ от нее предварительно положили на стол возле пакета с провизией. Пьяный сторож Михалыч выпустил их на морозный воздух, и двери Alma mater зловеще зазвенели цепями.

                Главка 2.
Рот был заполнен неприятной пустотой, предвещающей собирающийся ком. Голова гудела, из–за вертящихся в ней и бьющихся о стенки черепной коробки слов и отрывков предложений. Жизнь тела кипела вопреки увязшему в киселе причинно–следственных связей сознанию. Откуда–то снизу, из глубины, как из–под земли, вытекал Голос: « …из сотни тысяч батарей, за слезы наших матерей…».
У Дмитрия Юрьевича в муках родилась Мысль. Она была тяжелая и после сна, какая – то слипшаяся.
«ГДЕЯДЕВКИЖЕНАУБЬЕТПИТЬ». Если первая часть Мысли была скорей философская, то последняя – очень даже плотская, ибо заставила Дмитрия Юрьевича пошарить рукой в кромешной Тьме. Ищите и обрящете: Дмитрий Юрьевич уже жадно глотал напиток прямо из горлышка. Углекислый газ приятно затрещал в затылке.
«Где я?» – Дмитрия Юрьевича бросило в жар. Он прислушался: «…артиллеристы, Сталин дал приказ…» – доносилось откуда–то Снизу. – Где я? – произнес он вслух и сам испугался своего голоса – короткое злое эхо воспроизвело акустику очень маленького и Пустого помещения.
Нужно шарить дальше – принял решение Дмитрий Юрьевич и зашарил. Вскоре был найден пакет с едой и коньяком. Коньяк Дмитрий Юрьевич тут же откупорил и уполовинил, чем привел подупавшее внутреннее давление в соответствие с давлением окружающей среды. Двигаясь наощупь, Дмитрий Юрьевич встал и сделал несколько шагов в черную пустоту. Тут же споткнулся, но устоял, т.к. схватился за неожиданно предложенную пустотой Вещь. И тут Дмитрий Юрьевич вспомнил о зажигалке во внутреннем кармане пиджака. С третьего раза совместный продукт фирмы Zippo и тружеников Китайской Народной Республики изверг из себя слабое подобие пламени, но и его хватило Дмитрию Юрьевичу, чтобы обомлеть: Вещь оказалась МЕРТВОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ РУКОЙ! Инстинктивно отбросив ее в пустоту, Дмитрий Юрьевич закричал: - Где я?!!! Есть кто живой?!
- Вой, вой, - ответило злорадно-краткое эхо. И увиденное,  в тот же миг,  при дрожащем свете от зажигалки заставило Дмитрия Юрьевича  взвыть! Он стоял в окружении груды черепов и человеческих костей! – Изыди, лукавый, - попросил Дмитрий Юрьевич непонятно кого и начал судорожно вспоминать слова молитвы. Но дальше « да придет царствие Твое» молитва  не вспоминалась. Нужно бежать из этого адского места! Дмитрий Юрьевич резко повернулся, и зацепив плечом одну из груд костей,  ринулся искать ВЫХОД. Выход всегда должен быть – стучало в висках кандидата исторических наук, - и он всем телом начал биться о стены и крушить какую – то  мебель.
- Прочь отсюда! Господи, помоги! Где же выход?! Только грохот падающих костей… И тут плечо доцента университета натолкнулось на какой – то проем в стене. ВЫХОД! Да, определенно, это был он. Еще поднапрячься,  и адская комната останется позади. Дмитрий Юрьевич разогнался и изо всех сил толкнул дверь. С треском и грохотом та подалась и, переломившись пополам, замерла на полу. Дмитрий Юрьевич тут же метнулся в образовавшийся проход.


                Главка 3.

Тьма, в которую попал Дмитрий Юрьевич, несколько отличалась от Тьмы, которую он только что покинул. Она была не такой кромешной, но все же жуткой. В страхе, пробежав несколько метров, Дмитрий Юрьевич почувствовал дикую усталость и как был, так и сел прямо на пол. – Есть кто живой?! – чуть не плача воскликнул Дмитрий Юрьевич.
- Вой, вой, вой… посоветовало ему уже другое, длинное и переливистое, но не менее враждебное, эхо. И Дмитрий Юрьевич завыл. Завыл так протяжно и самозабвенно, как только может 44–х летний кандидат исторических наук и доцент университета. Следующая порция воя эхом накладывалась на предыдущие, и образовывала с ними причудливые калейдоскопические россыпи звуков, которые околдовывали Дмитрия Юрьевича и заставляли его выть и выть. Дмитрий Юрьевич встал, уперся лбом в невидимую прохладную стену, расстегнул ширинку и, виляя всем телом относительно двух точек опоры, начал с удовольствием облегчаться, подвывая в такт шуму струи. Неведомо, сколько бы еще просуществовала эта гармония, но тут Дмитрия Юрьевича окликнули. Точнее сказать, не окликнули, а легонько толкнули в спину. Вздрогнув, Дмитрий Юрьевич оглянулся. Никого. Верней, ничего, кроме Тьмы. – Кто здесь? – спросил испуганный доцент. – Я. –ответили из Тьмы. – Кто, Я?! – Я. – ответили еще раз. - Зажги огонь, дядя. Дмитрий Юрьевич заправился, пошарил по карманам и зажег псевдо–Zippo. В образовавшемся вследствие этого шаре света Дмитрий Юрьевич увидел Малыша.
- Здравствуй, дядя, – сказал Малыш.
- Здравствуй, Малыш, – ответил дядя.
- Дядя, а почему ты выл? – спросил Малыш.
«Как объяснить такому маленькому, почему я выл», - подумал Дмитрий Юрьевич, но нашелся, и поэтому ответил вопросом на вопрос: - А почему ты так поздно гуляешь?
- А я не гуляю, дядя, я ищу своих маму и папу, – ответил Малыш.
- А они что, потерялись?
- Да, они сказали, что я на них не похож, да еще и росту не по годам и ем, и ушли к другому малышу. А я вот их теперь ищу. Дядя, а у тебя есть что–нибудь поесть?
Только теперь Дмитрий Юрьевич увидел, что все это время не расставался с пакетом провизии. Он поставил зажигалку на пол, раскрыл пакет и достал из него початую бутылку коньяка и остатки курицы. Затем  на полу расстелил газету и разложил еду и спиртное на ней.
- Конь – як – прочитал по слогам Малыш, - дядя, а мне можно?
Дмитрий Юрьевич оторвался от бутылки, и отдышавшись, сказал: - Нет, детям… это самое, нельзя.
- Ну, тогда я пойду, – сказал Малыш и взял с газеты ножку курицы и огурец, - когда найду маму и папу, то дам маме огурец, а папе – ножку, ведь им же это надо?
- Слышишь, Малыш, а где здесь Выход? – как бы невзначай спросил Дмитрий Юрьевич.
- Везде.
- Нет, я в смысле, отсюда.
- А, тогда – внизу.
- А как туда попасть?
Но на последний вопрос Дмитрия Юрьевича Малыш уже не ответил. Малыш растворился во Тьме.

                Главка 4.

«Что ж, хотя бы ясно, что тут есть низ. А если есть низ, значит я наверху. Не на самом верху, конечно, но все же, относительно низа – наверху, осталось только разыскать эту самую дорогу вниз. А там и ВЫХОД», так рассуждал Дмитрий Юрьевич, допивая бутылку коньяка. Вторая, верней уже единственная, лежала в пакете вместе с крошками, останками курицы и телескопом невостребованных пластиковых стаканчиков. Нужно было двигаться, и Дмитрий Юрьевич по стеночке, по стеночке пошел искать дорогу вниз. Коньяк сделал свое дело, и Дмитрий Юрьевич перестал бояться. Хорошее дело – спиртное, благодаря ему в этой жизни происходит столько, что если бы социологи обнародовали эти данные, то мы бы смотрели на мир абсолютно другими глазами. Еще очень важна мера, это знают все. Но где эта мера находится, в какой палате мер и весов, никто не знает. А наш герой, тем временем, пробирался по темному коридору в поисках Выхода. Как тут на него прямо – таки наскочила Голова Основателя Университета.
- Сдгавствуйте, любезнейший Дмитгий Югьевич, по – дворянски грассируя обратилась к обалдевшему доценту Голова Основателя Университета.
- З – з – здррравствуйте…ммм…( Дмитрий Юрьевич запамятовал имя – отчество) – коллега! – неожиданно для себя, в первую очередь, закончил фразу кандидат исторических наук и оскалился глупейшей из возможных, улыбкой.
- Не поздновато, батенька, Вы научной габотой занимаетесь? – спросила Голова Основателя Университета.
« О чем это он?» – мелькнула мысль  у Дмитрия Юрьевича. Мелькнула и угасла.
- Да знаю, знаю, что Вы уже 5 лет, как пгактически ничего не написали, а ведь ученым мужем считаетесь.
- Как это ничего, а статью о хазарском каганате в журнале « Вопросы истории»? – попытался оправдаться Дмитрий Юрьевич.
- Полно те, батенька, не могочьте мне Голову,  статья та Ваша насквозь компиляционная, а слог то, слог… – и Голова Основателя Университета покачала собой, – как у гимназиста – двоечника.
- А сейчас все так пишут. Буду я им за бесплатно «слог оттачивать», - передразнил Голову Основателя Университета Дмитрий Юрьевич, - вы бы, чем корить, дорогу вниз указали.
- Вы уже давно по ней идете, - печально сказала Голова Основателя Университета, - а впгочем, Вам налево, - кивнула Голова, и всем своим видом показала, что аудиенция закончена.
« Ну и хрен с тобой», подумал Дмитрий Юрьевич, «нет у меня времени на этикеты», и кивнув Голове Основателя Университета, пошел налево.

                Главка 5.

Голова не обманула, через несколько шагов Дмитрий Юрьевич натолкнулся на лестницу с перилами, которая вела вниз. « Вот и ладушки, будем спускаться. Отхлебну вот только на дорожку». Слово – дело. И полбутылки коньяка, через несколько секунд, отправились изучать внутренние органы Дмитрия Юрьевича. А потом началась спокойная, добрая и размеренная ходьба по лестнице вниз. Без приключений, без особых сложностей, только долго. Хотя все относительно. Пока Дмитрий Юрьевич идет, позволим себе ненадолго покинуть его, и, проскочив несколько лестничных пролетов, отправимся в фойе университета, где в своей будочке собирается отойти ко сну сторож Михалыч. Он всю ночь пил самогон и пел солдатские песни и марши из своей боевой юности, а теперь устал. Он слышал какой–то шум а затем и вой на верхних этажах, но особого значения этому не предал, в огромном здании чего только случиться не может. Да и не его это, Михалыча, дело по верхним этажам шляться. Его задача – охранять вход в университет, чтобы никто сюда не проник.
До рассвета оставались считанные минуты, и Михалыч решил часок покемарить, а там и сменщик придет, разбудит. Бабка на базар хочет пойти, так она в полседьмого за ним и зайдет. Михалыч стащил сапоги и развесил носки на перекладине под сиденьем стула. Сопревшие ноги Михалыч положил на второй стул и для зарядки пошевелил пальцами сначала одной, а затем и другой нижней конечности. Взял литровую банку с остатками бабкиного компота и ложкой доел сухофрукты – че ж добру пропадать. Закрыл банку крышкой и отправил в тряпичную сумку – бабка помоет.
Вдруг, совсем рядом, раздался такой грохот, что Михалыч аж подскочил. Широкой душе Дмитрия Юрьевича (а это, вне всякого сомнения, был наш главный герой), не хватило места в фойе, и он налетел всем своим натруженным телом на стенд под названием «Гордость нашего университета» с фотографиями очень и просто уважаемых людей высшего учебного заведения. Столкновение с Дмитрием Юрьевичем привело вышеуказанный стенд в полную физическую и эстетическую непригодность: он слетел с непрочно закрепленных шурупов и ухнулся на каменный пол. Звон разбитого стекла и треск фанеры и заставили нашего второго героя, сторожа Михалыча, подскочить в своей будке. До Встречи наших персонажей остались считанные секунды. Михалыч впрыгнул в сапоги, схватил свою эбонитовую дубинку и пошел разбираться в ситуации. Ситуация была такова: Дмитрий Юрьевич лежал на сокрушенном и поверженном им стенде « Гордость нашего университета» и сладко спал.
               
                Главка 5.

Дмитрий Юрьевич очнулся. Первое, что его очень порадовало, это то, что было Светло. Привыкнув к свету, он начал различать окружающие его предметы. Он находился в комнате, или верней, каморке с полностью прозрачными стенами. Уже традиционный вопрос: « Где я?» вновь зашевелился в трещащем мозгу.
- Проснулись? Вот и хорошо, – раздался голос сзади.
Дмитрий Юрьевич медленно, чтобы не выплескать мозги, обернулся и увидел Человека.
- Голова болит? Не мудрено, так ей бедной досталось… Вы вот чайку с самогончиком хлебните для здоровья, а супруга ваша щас подойдет, уж она – то намаялась, всю ночь трезвонила, где Дмитрий Юрьевич, почему домой не идет, - без умолку говорил Человек, но Дмитрию Юрьевичу эта болтовня была как бальзам на сердце. А в комплексе с хитрым чаем, так вообще напоминала что–то среднее между воркованием голубя и урчанием кошки.
- Я то ведь сразу смекнул, что Дмитрий Юрьевич, это вы. Сразу видать культурного человека, не то, что мы, охломоны. А вот и в двери стучат, видать, супружница ваша уже подъехали. Я ей как по телефону сказал, что вы нашлись, так она, бедолашная, сразу говорит, мол, стереги его, а я щас приеду. Пойду открою.
До сознания Дмитрия Юрьевича начинало с трудом доходить, что от встречи с женой его отделяют несколько метров и несколько секунд. Он потер руками глаза и попытался встать со стула. Неудачно. Тогда Дмитрий Юрьевич залихватски, как ему показалось, закинул ногу за ногу и приготовился с достоинством встретить неизбежное. Неизбежное не заставило себя долго ждать, и со словами: “Где тебя, сволочь всю ночь носило,” вступило в свои законные права.
 -Давай, гад, собирайся, пока люди не пришли, позорище какое, - шипела супруга нашего ученого, Ольга Сергеевна, - где твоя куртка, где шапка?
Дмитрий Юрьевич умиленно молчал. Он – таки нашел Выход! Выход ведь всегда есть! Слезы радости покатились по его ощетинившимся за ночь щекам.
- Оленька, ты пришла меня спасти, - всхлипывая произнес Дмитрий Юрьевич.
- Скорая тебя спасет! На дурку отвезет! Пятый десяток разменял, а ума ни на грош! Где куртка, убоище?!
- Вот эта? – Вмешался в разговор Человек, и показал куртку и шапку Дмитрия Юрьевича.
- Да, его, его, - обрадовалась Ольга Сергеевна, что бы я без вас, Николай Михайлович, делала!
- А я ее на ихней кафедре нашел, там ночью хулиганы пошуровали, все черепки побили с мебелью, а куртку не взяли. Темно было, свет ночью выключали.
- Вот спасибо Вам, Николай Михайлович, это вам с праздничком (Ольга Сергеевна сунула в руку обалдевшему от внимания к своей персоне Михалычу, денежную купюру), - одевайся!
Дмитрий Юрьевич не без помощи услужливого Михалыча, влез в куртку, шапку решил не надевать, пусть голова проветрится и, кивнув на прощание сторожу, посеменил вслед за стремительной  Ольгой Сергеевной. Они вышли на улицу, где их встретило прекрасное морозное солнечное утро. Солнце золотом разливалось по снежному ковру. Дмитрий Юрьевич прищурился, глядя на красоту просыпающейся природы. Ольга Сергеевна взяла его за руку: - Хорошо, что хоть живой, горе ты мое! Пойдем домой, я котлет нажарила, воду горячую дали, сейчас я тебе ванну сделаю, дети поднялись наверное уже, - говорила скороговоркой Ольга Сергеевна. Дмитрий Юрьевич молчал. Он шел следом за женой счастливый и просветленный. Он знал теперь Выход. И Выход был в простых человеческих ценностях, в обычных ежедневных радостях, которыми наполнен каждый день нашего существования. Он шел, и с каждым шагом его походка становилась тверже и торжественней, и вскоре он не шел, а уже шествовал.


                6.1.2000.