Cага о Стигмаоро глава 2

Глава вторая. Маримар.

Прошло несколько дней пребывания сантана и его ученика в поселении кочевников. За это время, как чувствовал Фанделор, между ним и поселенцами начала устанавливаться какая-то нерушимая связь, которой никогда не было между сантаном и вестфаллами Лунного Взгорья. Причина этого Фанделору была ясна, но он не думал, что кочевники смогут так быстро ответить взаимностью на его симпатию. Тем не менее, спустя всего пару дней все поселенцы знали пришельцев по имени и охотно разговаривали с ними, делясь всевозможными замечаниями по поводу наступления зимы и плохого урожая плодов Огненного куста, которые они собирали в лесу. Однако кочевники оказывали не меньшее расположение и Гловиру, и Фанделор все чаще ловил себя на мысли, что он ревнует поселенцев к своему ученику. Злость на собственное бессилие противостоять этому глупому чувству часто выплескивалась наружу колкими замечаниями и издевками в адрес Гловира. Вестфалл это замечал, но сносил все беспрекословно.
Старому вождю Кийдану стало намного легче: уже через пару дней он смог подняться на ноги и лично поприветствовать гостей к великой радости всех поселенцев. Никто так и не знал, что сделал Гловир тогда в шалаше и что способствовало столь скорому выздоровлению вождя. Впрочем, для некоторых это и не имело особого значения. Однако даже после этих радостных событий Антирла относилась к пришельцам с некоторой опаской, особенно к вестфаллу, и постоянно следила за каждым их шагом. Поначалу этот наблюдатель смущал Гловира, но он быстро научился не замечать внимательного взгляда голубых глаз жены вождя.
Итак, сантан и его ученик быстро вживались в здешние обычаи и правила. Вместе с кочевниками они рано вставали и отправлялись на охоту. Охотились поселенцы, в основном, на  кроликов и мелких копытных. Как оказалось, оружием им служили лишь первобытные копья с заостренными каменными наконечниками. Фанделор с радостью продемонстрировал кочевникам  стрельбу из самодельного лука, которым он превосходно владел. Вскоре луками научились пользоваться и некоторые поселенцы, правда, стрелять по цели им было пока трудновато. Гловир, в основном, находился в деревне, где его присутствие казалось наиболее полезным, хотя и охотником он был чудесным. Однако после выздоровления вождя все кочевники посчитали молодого вестфалла великим целителем, способным лечить не только людей, но и домашний скот. С группой полюбивших его ребятишек, среди которых, конечно же, была и Тайша, Гловир собирал на окраине леса целебные травы и коренья и затем приготовлял из них различные настои. Собственно, никакой особой необходимости в этих лекарствах не было, но кочевники считали, что если они выпьют это из рук столь прекрасного и удивительного для них существа, как вестфалл, то здоровье их удесятерится. Гловир пробовал опровергнуть эту мысль, но все его попытки не принесли успеха. Он уже смирился с тем, что поселенцы относились к нему как к некоему чуду, а Фанделора воспринимали как равного себе.
По вечерам все поселение собиралось у большого костра, и сантан рассказывал кочевникам о своих прежних путешествиях, о странах, которые он посетил, и народах, которые их населяют.
 – В основном я ходил далеко на юг, – говорил Фанделор. – Отсюда невозможно увидеть те земли, где меня принимали. Они расположены за Лунными Горами. В последний раз я посещал народ трибудов, которые селятся вдоль побережья моря. Несмотря на то, что в тех благодатных местах произрастают просто гигантские растения, сами трибуды очень маленькие, примерно вполовину человеческого роста. Внешне они похожи на нас, людей, только на руках и на ногах у них одинаковой длины пальцы.
 – Фу! – скривилась Тайша, сидевшая рядом со своим любимцем Гловиром. – Им же неудобно ходить!
 – В том и дело, что трибуды почти не ходят по земле, как мы. Они передвигаются по ветвям деревьев. И жилища строят так же над землей. Для них это удобнее всего, – сказал Фанделор. – Каждый приспосабливается к тем условиям, в которых вынужден жить. Наиболее интересны – по крайней мере, для меня – анталлаки, покорители водных глубин. Их тела длиннее и сильнее наших, а между пальцев натянуты небольшие перепонки – приспособление для плавания.
 – И они плавают подобно рыбам? – спросила темноволосая девочка лет 14.
 – Не совсем. Скорее они плавают, как лягушки, но развивают большую скорость. Их дома тоже находятся под водой.
 – Но как же они могут жить без воздуха?
 – Об этом природа тоже позаботилась для них, – улыбнулся сантан. – Рыбы ведь не задыхаются в воде!
 – Однако я видела, как рыбы подплывают к поверхности воды, чтобы вздохнуть, – не унималась девочка. – Очевидно, им не хватает воздуха. Эти анталлаки тоже делают так?
Она смутилась, потому как в этот момент все племя с удивлением взглянуло на нее. Кто-то даже шикнул, чтобы она замолчала.
 – Твои наблюдения немного не верны, дитя, – проговорил Фанделор. – Рыбы таким образом вовсе не дышут, а питаются мелкими насекомыми, которые плавают на поверхности.
Девочка, казалось, была раздосадованна этим замечанием.
 – Каждый познает мир по мере своих возможностей, – сказала она хмуро, но с вызовом. – Вы делаете это при помощи знаний предков, а я использую свои чувства и наблюдения… Они никогда не подводили меня. Я не могла ошибиться.
– Некоторые вещи невидимы для глаз, какими бы зоркими они ни были, – сказал Гловир. – Многое в природе тайно для мирских ощущений.
 – Что же явно? – спросила девочка.
Казалось, Гловир растерялся, услышав этот вопрос. На выручку ему пришла Антирла.
 – Явно то, что видят все, а не только ты одна, – строго сказала жена вождя.
 – Но вы все не обращаете внимания на многие вещи, – возразила девочка. – Да, вы знаете, что солнце приходит с востока, а уходит на запад, и дождь начинается тогда, когда хмурится небо. Но только этого для познания мира недостаточно! А в природе очень много мелочей, которые могут увидеть лишь те глаза, которые их ищут.
 – Ты говоришь дерзко, Маримар, – Гловир заметил, как голос Антирлы даже зазвенел от возмущения. – Твои поиски уже довели однажды племя до беды! Поэтому перестань говорить об этом.
Девочка послушно замолчала, но было видно, что она со многим не согласна. Гловир внимательно наблюдал за ней краем глаза. На миг ему показалось, что он увидел ее впервые. Но нет, он вспомнил, что и раньше замечал среди молодых кочевников это слегка скуластое, с чуть заостренным подбородком лицо. Говорить о красоте этой девочки было пока сложно, потому как она сейчас находилась как раз в том периоде, когда юность скорее делает человека невзрачным, нежели прекрасным. Нет, бесспорно, в поселении были девушки намного красивее этой Маримар. Но было в ней что-то… непонятно что. Наверное, ее глаза – миндалевидные, черные, словно две бездны, блестящие и странно не детские. В них не было намеков на какую-либо загадочность, но именно они притягивали внимание. Гловир также заметил, что в эти глаза не любила смотреть Антирла, хотя он уже составил о ней впечатление как о женщине, не боящейся ничего.
Фанделор не обратил особого внимания на этот небольшой инцидент между Антирлой и юной поселенкой и продолжал свой рассказ. Он поведал кочевникам о жизни еще нескольких народов, таких как чернокожие оптаку, родственники людей, и саблезубые горцы-челлы. После этого поселенцы потихоньку стали расходиться ко сну:  назавтра намечалась большая охота на пришедшее стадо ветвисторогих оленей, и охотникам необходимо было набраться сил.
Костер потух, шум голосов стих, но Гловир все еще сидел при звездном свете на поляне, наблюдая, как гаснут светильники в шалашах кочевников. Затем он вынул дневник и сделал кое-какие записи, одна из которых касалась Маримар. Почему-то она вызвала неподдельный интерес Гловира к своей персоне, и он еще долго размышлял об этом, строя какие-то планы и, в конце концов, решив как можно быстрее завязать знакомство с этой девочкой. Но тут же он смутился, подумав об этом. Конечно, у Гловира не было никаких плохих мыслей по этому поводу, но лучше было бы не навлекать на себя косые взгляды и колкие намеки Фанделора. В любом случае, у вестфалла никогда не может возникнуть никакого глубокого чувства к какой-то безграмотной дикарке. Просто эта дружба могла бы оказаться приятной, но не более того.


Утром следующего дня погода выдалась на диво чудесная, и вся мужская половина племени в возрасте от 10 лет под предводительством Фанделора и сына Антирлы и Кийдана Карвадо отправилась на охоту.
Гловир по обыкновению остался в поселении, чему он не особо расстроился, потому как ему отчего-то было жаль убивать грациозных оленей. Вместе с некоторыми детьми он ушел на опушку леса. Там под пологом древесных ветвей маленькие кочевники стали собирать цветы, а вестфалл, почувствовав странную тоску, отправился бродить меж вековых стволов. Незаметно для себя он ушел довольно глубоко в лес. Словно очнувшись, Гловир поспешно огляделся. Детского смеха не было слышно, в воздухе висела какая-то густая тишина. Внезапно Гловиру показалось, что между деревьев кто-то ходит, но сколько он ни вглядывался, не мог заметить ни единого движения. Постояв немного, он повернул назад, однако через несколько шагов обнаружил, что не помнит обратной дороги. Все стволы были абсолютно одинаковы, словно отражались в тысяче зеркал. Гловир хорошо ориентировался на местности, но сейчас он не на шутку растерялся. Казалось, чья-то неведомая рука – добрая или злая – пыталась сбить его с пути. И тут, к своему ужасу вестфалл почувствовал на себе чей-то холодный пристальный взгляд. Гловир быстро обернулся и схватился было за меч, но тут же вспомнил, что оставил его в поселении. Беспомощно опустив руки, он смотрел на существо перед собой.
До этого момента Гловир никогда не видел варчи. Об этом звере ходили самые противоречивые слухи. Никто не знал, что есть он на самом деле, но его описывали как ужасное, огромного роста создание, внушающее своим видом парализующий страх. Никто после встречи с ним один на один не возвращался живым.
Увидев стоящее под деревом чудовище, все заросшее свалявшейся белой шерстью, ростом почти вдвое больше любого высокого человека, Гловир уже не сомневался, что перед ним варчи и никто иной. Маленькие желтые глаза, едва различимые на безобразной морде зверя, смотрели жестко и враждебно. Они внимательно оглядели Гловира с ног до головы, не упустив той мелочи, что противник безоружен. Вестфаллу ничего не оставалось делать, как стоять на месте и смотреть на варчи. Гловиру больше всего на свете хотелось оказаться далеко от этого места, но какой-то здравый смысл подсказывал ему не двигаться. Впрочем, даже будь это желание сильнее, он вряд ли смог бы сойти с места, настолько сильна была воля зверя над ним.
Варчи сделал шаг вперед и вышел из-под тени дерева. Его огромные руки весьма напоминали человеческие, но были с четырьмя пальцами и чересчур длинны. Гловир весь похолодел, когда одна такая рука потянулась к нему. Он в ужасе зажмурил глаза, ожидая, что сейчас эти сильные пальцы сожмут его горло и вся его жизнь закончится совсем не так, как он мечтал. Однако это не произошло, и вестфалл, собрав последние остатки мужества и движимый едва ли не любопытством, приоткрыл глаза.
Как оказалось, зверь вовсе не собирался душить свою несчастную жертву. Его внимание давно уже привлек блестящий предмет, висящий на поясе Гловира, – маленькая кожаная сумка, расшитая серебрянными нитями и мелкими драгоценными камнями, подаренная вестфаллу матерью. Свет играл на камнях всеми цветами радуги, и это очень понравилось варчи. Он протянул руку и попытался снять сумку с пояса, но та оказалась крепко привязанной. Недовольно заворчав, зверь дернул посильнее, но сумка все не поддавалась. Тогда варчи, не отличавшийся особым терпением, поднял косматую голову и издал такой рык, что Гловир от неожиданности покачнулся и упал на траву. Зверь наклонился и стал продолжать попытки добыть свое сокровище, все более раздражаясь своими неудачами. Гловир наконец понял, что хочет от него это чудовище, и, осторожно протянув руку, дернул нужный шнурок; сумка соскользнула с пояса. Ее тут же схватил варчи, отступил на несколько шагов и принялся рассматривать вещицу, довольно урча и обнюхивая ее.
 – Шнаур! – раздался вдруг чей-то взволнованный голос.
На поляну выбежала еще совсем юная девушка-поселенка. Это была Маримар. Она подошла к варчи, пытаясь отнять у него сумку. Зверь ворчливо, но отнюдь не агрессивно сопротивлялся.
 – Перестань, Шнаур. Что ты делаешь? Немедленно отдай это… Зачем ты вообще сюда пришла?
Гловир со все возрастающим изумлением наблюдал за этой сценой. Наконец Маримар повернулась к нему, все еще сидящему на земле.
 – Извини, – сказала она, – кажется, Шнаур не хочет отдавать эту вещь. Она любит блестящие предметы больше всего на свете. Но я потом обязательно верну твою сумку. Шнаур часто меняет свои игрушки... Хотя я не совсем уверенна, что сумка будет выглядеть такой же опрятной…
Маримар неуверенно замолчала и взглянула на зверя.
 – Что все это значит? – наконец произнес Гловир, оправляясь немного от страха и изумления.
 – Мы со Шнаур давно знакомы, – просто ответила Маримар. – Она еще очень молода и никому не желает зла. Просто ее забавы могут иногда причинить вред. Она зашла сегодня очень близко к поселению. Хорошо, что наши охотники пошли в другую сторону, иначе они непременно убили бы ее.
Девушка горестно вздохнула и продолжала:
 – К сожалению, люди и народ Шнаур не могут существовать вместе. Мы считаем их злобными и кровожадными, но то же самое они думают про нас. Я не знаю, как так получилось, что я и Шнаур нашли общий язык. Возможно, мы обе не похожи на наших соплеменников.
Словно поняв слова Маримар, Шнаур оторвала взгляд от занимавшей ее сумки и посмотрела сначала на свою знакомую, потом на Гловира. Вестфаллу показалось, что глаза варчи были отнюдь не звериные, а умные и добрые.
 – Но как это возможно? – спросил Гловир все еще немного дрожащим голосом. – Как вы встретились?
 – Это долгая и не совсем приятная история, – Маримар села рядом на траву. – Это то, о чем говорила вчера Антирла. Ты помнишь? Она сказала, что однажды мои поиски довели наше племя до беды. В этом есть доля правды. Я никогда не могла довольствоваться теми знаниями, какие переходили из уст в уста в нашем поселении. Мне хотелось знать намного больше. Возможно, это стремление познать мир я унаследовала от своей матери. Она тоже была такая странная и непримиримая. Я говорю «была» не потому, что мать моя уже умерла, но потому, что она остепенилась со временем. Ей выпала жестокая доля быть несчастной в этом мире – в мире кочевников. Мой дед был суров и, глядя на характер своей дочери, рано выдал ее замуж. Она любила свободу, но смирилась. Потом родилась я, и обустройство домашнего очага стало для нее главнее познания мира. А потом мой отец умер, и мать очень тяжело перенесла это. Она ослепла, когда мне было всего четыре года. Я стала ее глазами. Она учила меня тому, что знала сама, но я видела много нового и обо всем рассказывала ей. Поначалу ей было все интересно не менее, чем мне, но вскоре она стала отдаляться от меня и уходить вглубь себя, тешась одними воспоминаниями. Я понимаю ее: не видя мир собственными глазами, трудно радоваться новому утру.
 – Где сейчас твоя мать? – спросил Гловир.
 – Ищет ответы на свои вопросы в прошлом. Но их нет там. Они в будущем и в настоящем, но моя мать давно потеряла с ними связь. Весь мир ее остался позади… Такие люди умирают здесь, где выживают сильнейшие.
 – Почему я не видел ее? Неужели ей ничем нельзя помочь?
 – Ничем. Даже сама она уже не в состоянии вернуться в мир. В племени ее не очень любили, потому сейчас она лишь в тягость. Ее сестра присматривает за ней. Вот уже пять лет моя мать не встает. Сначала я ухаживала за ней, но очень скоро она прогнала меня. Сказала, чтобы я жила так, как не довелось ей. Я и живу… Но кто я в этом мире? Иногда… нет, очень часто я чувствую себя лишней здесь. Потому ищу что-то, чего сама не знаю. Мой мир – мои мечты, но больше ничего. То, чем живут остальные, ушло от меня. Я не могу вернуть его и не хочу делать этого. Потому что, живя так, я не смогу выполнить просьбу матери. Она уже не помнит об этой просьбе, но помню я.
Маримар неожиданно замолчала. Шнаур ушла, и ее урчание становилось все менее слышимым. Гловир внимательно слушал и наблюдал за своей собеседницей, пораженный ее историей.
 – Ты спросил, как я встретила Шнаур, – снова заговорила Маримар. – Так я расскажу, хотя никто другой не знает этой истории до конца. Не знаю даже, зачем говорю это тебе. Ты невольно узнал о моей тайной дружбе со зверем. Уверенна, ты никому не расскажешь о том, что видел здесь, даже своему учителю. Ты многое не рассказываешь ему.
 – Не будем сейчас говорить обо мне, – коротко сказал Гловир.
Маримар хмыкнула и продолжала:
 – Однажды я зашла слишком далеко в лес. Я часто уходила из поселения, и вожди привыкли к моим выходкам. Но в тот раз все вышло совсем иначе. Как раз за день до этого случилась страшная  гроза, молнией повалило многие деревья. Под одним из них я и нашла Шнаур. Она не могла вылезти и почти умирала от истощения. Я помогла ей, а она помогла мне тем, что стала моим другом. Но у нее было свое племя. Они не выходили из леса, потому как боялись людей. Увидев меня, они решили, что я пришла со злыми помыслами, и рассвирепели. Когда я вернулась в поселение, сородичи Шнаур уже побывали там. Несколько человек погибло. Кийдан и Антирла поняли, что во всем виновата я. Но я была мала, и вожди смилостивились надо мной. Они не стали говорить остальным причину гнева чудовищ. Однако, на этом бедствия нашего племени не закончились. Через несколько дней на нас напали мурмуды, воюющие с нами кочевники. Перевес был на их стороне, но мы укрылись в лесу и спаслись. Нападение тоже поставили мне в вину, хотя я не имела к этому ни малейшего отношения. Племя решило избавиться от меня, чтобы не навлечь на себя еще худшие беды. Меня увели далеко в лес и привязали к дереву, а потом оставили. Я совсем не сопротивлялась, так как понимала, что мои попытки освободиться лишь навредят мне. В то время мы жили в северных лесах, а там, как известно, обитают большие стаи волков. Вожди надеялись, что смерть моя будет быстра.
Два дня стояла я, привязанная к дереву, ожидая кары. Наконец пришли волки. Их было очень много, все разные и по величине, и по возрасту. Самый большой из них, белый, подошел ко мне и заглянул в глаза. В тот миг мне хотелось лишь поскорее умереть. Но судьба вновь послала мне Шнаур. Она пришла как раз тогда, когда мне было это нужно. Шнаур долго и упорно говорила с предводителем волков на своем рыкающем языке. Я не поняла ни слова, но знала, что Шнаур защищает меня. После этого волк не тронул меня и не позволил сделать это другим. Он освободил меня и отпустил… Не помню, как я добралась до поселения, но говорят, что, когда я вышла из леса, между деревьев видели большого белого волка, который исчез, едва ко мне подошли люди. Вожди приняли меня вновь, считая, что раз сама смерть не захотела взять меня, они не в силах противиться этому.
Наше племя часто переходило с места на место, но всегда рядом с лесом, чтобы можно было укрыться от врагов. И где бы мы ни находились, я всегда чувствовала, что Шнаур где-то поблизости. Ее присутствие поддерживало меня больше, нежели общение с другими кочевниками. Но я постоянно очень боюсь, что они убьют моего друга, пусть не со зла, но убьют. Тогда я не уверенна, что смогу жить.
 – Твоя история так поразительна, – сказал Гловир, внимательно выслушав девушку. – Я никогда не думал, что встречу здесь такого человека, как ты. Ты не похожа на остальных кочевников.
 – Я не хотела этого. Но то, что предписано судьбой, не исправить стараниями простых людей. Однако, в этом мире мне не место. Здесь я одна. Будь со мной хотя бы один такой же человек, все было бы для меня по-другому. И для моих сородичей тоже.
Гловир задумался. Внезапно ему в голову пришла одна смелая мысль, но высказать ее вслух он почему-то не решился.
 – Скажи, а почему ты называешь своего учителя таким странным словом? – спросила неожиданно Маримар.
 – Каким?
 – «Танен».
Гловир улыбнулся.
 – Это слово на моем языке и означает «учитель». Я и не думал, что ты запомнишь его.
 – Твой язык, – повторила Маримар. – Должно быть, он очень красивый. Скажи что-нибудь!
Подумав немного, Гловир произнес:
 – Фарми диамо сибран лам аспаред веримо идрисен.
 – И что же это значит? – улыбнувшись, спросила Маримар.
 – Это старая поговорка моего народа: «Даже маленькая рука может творить большие дела». Впрочем, этой истине доверяют во всех странах.
 – А много языков существует?
 – О, да, очень много.
 – И ты на всех говоришь?
 – Нет, конечно! Думаю, нет никого, кто бы знал все языки мира. Да это и ни к чему. Существуют специальные должности переводчиков, которые помогают разным народам общаться.
 – Должности? Это еще что такое?
 – Ну, это обязанность кого-нибудь выполнять определенное задание. Например, у Кийдана должность вождя племени.
Маримар улыбнулась.
 – Только очень часто эту должность у него отнимает Антирла, – сказала она.
 – А у тебя есть чувство юмора, – рассмеялся Гловир.
 – Что это значит?
 – Ну, ты умеешь шутить. Другие кочевники не реагируют на шутки, а все воспринимают всерьез.
Маримар подвинулась поближе.
 – А эти переводчики знают много языков?
 – Иногда нет. Просто они в совершенстве должны знать какой-нибудь один язык. Хотя если переводчик знает не один язык, его ценят больше.
 – Я хотела бы научиться говорить на языке твоего народа.
Гловир внимательно посмотрел на девушку.
 – Думаю, это будет сложно сделать.
 – Но ты же говоришь на моем языке!
 – Я много лет учился этому и не могу сказать, что знаю его хорошо. Этот диалект еще мало изучен, некоторые ваши слова я не понимаю.
 – А вдруг у меня получилось бы? – не унималась Маримар.
 – Может, и получилось бы. Только я не понимаю, зачем тебе это.
 Она закусила губу, а затем негромко произнесла:
 – Дуо ипаросед гаолор.
Гловир вздрогнул и недоуменно уставился на нее.
 – Это ты произнесла или мне послышалось?
 – Конечно я!.. Значит, верно? Я правильно сказала? Может, повторить?
 – Подожди… Но как ты узнала..?
 – Прости, я однажды услышала, как ты произнес эти слова наедине с самим собой.
 – Услышала один раз и запомнила?
 – Ну, не совсем один раз… Вобщем, несколько раз.
 – Ты следила за мной. Да?
Маримар виновато кивнула.
 – Прости, я не думала, что это рассердит тебя… А что значат эти слова?
Гловир невольно покраснел.
 – Э… ну, как бы это… Вобщем, это довольно личного характера фраза. Не будем об этом.
Маримар не сводила с него глаз.
 – Хотела бы я говорить так же красиво и непонятно, как ты. А все-таки, ты все еще думаешь, что у меня не получится?
 – Теперь прямо и не знаю, – пробормотал вестфалл, отчего-то теряясь под ее взглядом. – Ты больше не делай так, пожалуйста. Следить за другими очень невежливо. Впрочем, и говорить дикарке о приличиях тоже неразумно.
 – Дикарке, – задумчиво повторила Маримар. – Значит, вот как вы называете нас?
 – Нет-нет, я не это хотел сказать. Просто…
 – Расскажи мне о приличиях, – перебила его девушка, – расскажи о том, чем живет твой народ, расскажи о своей стране!
 – Хорошо, – медленно протянул Гловир, глядя на нее, – я тебе расскажу, если ты хочешь. Но ты многого не поймешь, обещаю, даже если я буду говорить очень доходчиво.
 – Ты плохо знаешь меня, вестфалл!
Что-то в ее взгляде заставило Гловира опустить глаза.
 – Моя страна, – начал он, – трудно представить ее, не увидев собственными глазами эти серебристые хребты, могучие древние леса, населенные нигде более не виданными существами. Все это не описать простыми словами!
 – Тогда не говори мне о природе твоей страны. Расскажи, кто правит вами, что делают вестфаллы день ото дня, в каких жилищах вы живете, во что верите и на что надеетесь.
 – Хм, ты интересуешься этим? Я расскажу… Начну с самого начала. Когда-то, многие тысячи лет назад, наш народ называл себя фаллинами. Их обличие немного отличалось от современного, язык – тоже. Фаллины были сильнее и выше, чем мы, потому как жили в непроходимых южных лесах, где нужно бороться за свое существование не покладая рук. Культура их была, конечно, грубее и скуднее нынешней. Но уже тогда фаллины разделились на два клана: одни были более интеллектуальными и рационально вели свое хозяйство, тогда как другие предпочитали уму силу. «Умные» фаллины ушли вглубь Лунных Гор, обосновались там и дали начало моему народу – вестфаллам. Их собратья, верившие в силу и ловкость рук, отправились в восточные леса, где существуют и поныне, называя себя фаллами. Они очень дики и враждебно настроены ко всем проявлениям дружбы с нашей стороны, как будто нас ничто не роднит. Фаллы яростно охраняют территорию своих лесов и прилежащих к ним земель, отчего создают проблемы для нас, пытающихся найти общий язык с северными народами, потому как мы идем на север как раз этими путями. Но ты спрашивала не о них.
Вестфаллы назвали свою страну Занидамир. На вашем языке это звучит как Лунное Взгорье. Такое название тем краям дано потому, что горные породы там действительно сияют как луна ночью. Это очень красиво. Обосновавшись в гористой местности, лишенной густых лесов, вестфаллы стали возводить большие каменные сооружения для своего обитания – дворцы и замки, веремен на нашем языке. Никто в мире пока не строит таких крепких и красивых зданий, какими славится Занидамир.
Вестфаллы не признают власти над собой, потому поначалу этой страной никто не правил. Но однажды – это было 8732 года назад и эту дату помнит каждый из нас – вестфалл по имени Аланделир, ныне магистр, Глава Великого Совета, нашел Лунный Камень, первый из Великих камней.
 – Чем же они велики? – спросила Маримар.
 – Эти камни обладают невероятной силой, которой нужно управлять, причем правильно, иначе это может довести мир до катастрофы. Сила эта не всегда ощутима физически. Нашему народу она подарила мудрость и знания, именно благодаря Лунному Камню мы добились такого процветания. Постепенно камень приобрел форму шара и стал называться Лунным Шаром Мироздания. Двеннадцать равнозначных, отколовшихся от Шара кусков камня мастера отшлифовали до правильной овальной формы. Их  стали называть дардоннами, что значит союзники. Вместе с Шаром они составляют единую неделимую систему, сила которой не уменьшается со временем, но может уменьшиться, если хотя бы один дардонн выйдет из системы.
Еще через несколько тысяч лет были обнаружены два других таких камня – Песчаный и Пурпурный. Их так же обработали, придав им ту же форму, что и Лунному. Каждый из них также состоял в системе со своими двеннадцатью дардоннами. Три Шара Мироздания поместили в столице Занидамир, Ингарре, где они находятся и по сей день. Но Шарами нельзя управлять ни в одиночку, ни группой. Поэтому вскоре в Ингарре был собран Великий Совет, состоящий из трех магистров – по количеству Шаров – и 36 найшу, служителей Шаров, – по количеству всех дардоннов. Совет состоит не только из вестфаллов, хотя их там большинство. Два других магистра, например, принадлежат к расам крианцев и дардримов. Великий Совет следит за состоянием Шаров, потому как любое помутнение или потемнение их имеет свое толкование.
Маримар вдруг рассмеялась, отчего Гловир почти обиженно нахмурился.
 – Не вижу ничего смешного в моем рассказе, – сухо сказал он.
 – Да брось! Я просто представила себе всех этих мудрецов, которые толпой стоят над этими шарами и толкуют помутнения. Подумать только, вот это занятие!
Гловир не улыбнулся.
 – Я могу не продолжать.
 – Нет-нет, извини, мне очень интересно.
 – Служители Шаров занимаются не только этим, хотя это не такое уж и бесполезное времяпровождение, как тебе кажется, Маримар, – сухо сказал Гловир. – Наш народ интересуется жизнью и культурой других народов. Поэтому со временем был создан специальный отряд хорошо образованных и дипломатичных сантанов, по-вашему, посланников, которые и устанавливают связи с соседями Занидамир. Сантаны приносят знания и помощь тем, кто в ней нуждается.
 – Сантан – это Фанделор, верно?
 – Да, а я его ученик. Это очень почетная должность, сантанов уважают и ценят не только в самой Занидамир, но и далеко за пределами нашей страны.
 – Я и не думала, что тебе так не хватает внимания окружающих, вестфалл, – задумчиво сказала Маримар.
 – Почему ты так решила? – быстро спросил Гловир, усиленно пытаясь скрыть свое смущение.
 – Если ты, такой честный, благородный, прекрасный и умный, пошел в ученики Фанделора только ради всеобщего уважения и терпишь его пренебрежение и явное желание уязвить тебя, то я несомненно права.
 – Мы с таненом не ссоримся, мы просто…
 –…не понимаете друг друга. Потому что ты вестфалл, а он человек. В этом все дело. Ведь так?
Гловир отвернулся, почувствовав себя моллюском, вынутым из раковины. И в то же время он ощутил острое желание доверить свои тревоги и переживания впервые не дневнику, а живому существу. Но что-то его остановило, когда он был уже совсем готов сделать это.
 – Ты наблюдательна, Маримар, даже слишком для своего возраста и положения. Но об этом говорить со мной не стоит. Да, я смогу обучать тебя моему языку, буду рассказывать о моей стране и обо всем, о чем пожелаешь. Но никогда не спрашивай меня об этом. Это моя проблема. Ты поняла?
Его жесткий, почти грубый в этот момент голос нисколько не смутил девушку, но насторожил ее.
 – Теперь я имею более четкое представление о вестфаллах, – сказала она. – Сейчас ты был настоящим вестфаллом, прячущим чувства под маской благоразумия. Но еще миг назад ты был совсем иным. Я поняла, что это внешнее спокойствие и умение управлять собой у вас не вкрови; просто там, в вашей стране, вы все словно боитесь показать друг другу, что сердце для вас не менее важно, чем разум. Твоя семья научила тебя быть таким. Но здесь очень часто все по-другому…
Гловир выпрямился и быстро поднялся.
 – Очевидно, твое племя было право, что бросило тебя в лесу на съедение волкам, – холодно сказал он, и его серые глаза в этот момент блеснули. – Ты опасна, очень опасна своей прозорливостью. Но мне это даже нравится. В тебе есть упрямство и ум. Чтож, я думаю, из тебя выйдет толк, если начать обучать тебя. Этим я и займусь в ближайшее время, потому как, думаю, это занятие окажется более увлекательным, чем собирание трав, – он выдержал ее внимательный взгляд. – Однако, мне пора возвращаться.
 – Счастливо добраться, вестфалл, – Маримар тоже поднялась. – И можешь быть спокоен, Шнаур больше не тронет тебя.
 – Неужели ты думаешь, дитя, что я испугался ее? Я сразу понял, что она не хочет причинить мне вреда, едва только взглянул на нее.
Гловир резко повернулся и зашагал прочь, в сторону поселения.
 – А я думала, вестфаллы не лгут, – громко произнесла Маримар.
Гловир на секунду остановился, вспомнив свой спор с Фанделором.
 – Да, но иногда они говорят неправду. Впрочем, как и люди…
 – Но вестфаллы не люди.
Он не услышал, так как был уже далеко.


Фанделор и кочевники-мужчины вернулись уже вечером. Охота оказалась довольно удачной, что привело в восторг оставшихся поселенцев.
 – Никогда еще судьба не была столь благосклонна к нашим охотникам, – сказал сантану Кийдан. – Мы обязательно запомним год вашего прихода в наши места.
 – Надеюсь, это будет не последняя удача вашего племени, – весело отозвался Фанделор, ища глазами ученика.
Гловир задумчиво сидел около отведенного им шалаша.
 – На тебя посмотришь, так создается ощущение, что ты обдумываешь стратегию своей дальнейшей жизни, – сантан опустился подле него. – Выше нос, малыш!
 – Как вам общение с поселенцами? – рассеянно спросил вестфалл.
 – Отлично. Все, как нельзя лучше. Все они, эти кочевники, просто замечательные люди. Впрочем, я и не сомневался в них… А видел бы ты, какого мастерства они достигают в охотничьем искусстве! О, эти молодцы перещеголяют нас с тобой, дружище!
 – Я рад, что вы так оптимистически настроены, танен, – отозвался Гловир, коротко улыбнувшись.
Фанделор внимательно посмотрел в глаза ученика, повернув его лицо к себе.
 – Меня не было всего день, а что-то изменилось в тебе, и это мне странно. Из тебя словно стержень вытащили!
Гловир хотел было ответить, но промолчал.
 – Может, оно и к лучшему, что этого стержня во мне больше нет, – сказал он затем, – выстроется новый… Все в порядке, танен.
Вестфалл легко поднялся и вошел в шалаш. Фанделор с минуту озабоченно смотрел ему вслед, пощипывая небритый подбородок, а потом присоединился к веселящимся кочевникам.