2. Проблема ориентации, проблема выбора направления

#

Долго слонялись по вокзалу. Я устала от жара и гула бесчисленных пассажиров, в моей голове стало пыльно и тупо. Мы выбрались из здания и сели в тени на скамейку.
И вот я обнимаю Олю. Происходит странное смещение, смешение, сомнение: я чувствую, что обнимаю не товарища по несчастью, но женщину.
- Оля, как все это странно.
- Ты про эту "всю жизнь - игру"?
- Наверное, - тяну уже вполне мужским голосом.
- Ты, кстати, так и не сказал, как тебя зовут, - укоризненно смотрит на меня Оля через огромные стекла очков.
Я же любуюсь ее жесткими короткими волосами, невольно наклоняюсь и тыкаюсь носом в их золото. Пахнет, разумеется, сеном и какими-то духами, намекающими на мятый березовый лист.
- Как же я... Костя! Лечу в командировку.
Оля осторожно прижимается ко мне. Я чувствую, какая она горячая и мягкая...
Незаметно смотрю на безымянный палец своей правой руки. Кольца нет. Но тут же вспоминаю, что обычно кольцо и не ношу. Все-таки здесь что-то непонятное.
Сообщаю Оле, что женат. Она это воспринимает без эмоций, спрашивает какую- то ерунду про семейную жизнь - и снова пускается щебетать, посвящая меня в превратности своей судьбы, и как чуть не занесло во Францию, и ведь, дурочка, не воспользовалась случаем съездить. Я же почему-то провожу рукой по своей голове и убеждаюсь, что до лысости мне далеко. Проверяю, есть ли борода - нет ее. Еще раз прихожу к выводу, что все это странно. Если со мною так небрежно обращаются - я и в самом деле баран? Оля, а Оля, как бы узнать, статисты мы или главные герои?
Оля ласкает мою правую руку, и сама собой приходит мысль: надо стать хозяином положения, и если удастся - значит я герой.
Пока все думаю и думаю эту единственную и простейшую мысль (признаю: тугодум!), моя левая рука автономно находит, что Оле очень нравится, когда ее гладят по спине. Наше состояние уже можно назвать экстазом, как вдруг благодаря влезшему к соприкасающимся коленям чемоданищу мы замечаем, что сидим на скамейке перед аэровокзалом и вокруг полно людей. Тогда я поднимаю Олину объемистую сумку и увлекаю ее и хозяйку в парк, под прикрытие деревьев.
Там на доске-скамейке мы лопочем друг другу совершеннейшую чепуху, бесстыдно обнимаемся, целуемся, прижимаемся... Случайный прохожий прячет глаза. Я замечаю, что рядом стоит Олина сумка - и задвигаю сумку за скамейку. Но теперь Оля уже стесняется, и вдруг вспоминает про венерические болезни.
- Ты же меня совсем не знаешь! И я тебя не знаю! - чуть не плачет она.
- Да брось ты... С нами случилось чудо... Чудо такое, мы сразу же узнали друг друга!
Некоторое время говорим на разных языках: я склоняю категорию чуда, Оля - про распространение венерических заболеваний. Но потом эта тема прерывается, мы снова целуемся. Оля рассказывает про своих учеников, отца, списанного из авиации за пьянство, сестру, муж которой как раз вступает на опасную дорожку бутылочного блеска... Я тоже "хвастаюсь", что понимаю выпить, что естественных тормозов не имею и за мною нужен глаз да глаз...
Спохватываемся, когда солнце склоняется к горизонту. Спешим на аэровокзал. С облегчением видим у транзитных окошечек знакомые лица. До сих пор никто не улетел, а остается последний самолет. Надо было ехать в Улан-Удэ поездом.
Мы с Олей, как старые знакомые, или даже муж с женой, обнимаемся прямо в очереди. Все это воспринимают как должное, только женщина N 12, похоже, завидует. Близятся решающие минуты последнего штурма окошка, а у меня совершенно не боевое настроение. Я упиваюсь счастьем и вспоминаю то Олины ножки, как я их видел в парке, то ее голос, как я его слышал (сейчас голос не такой: здесь, для очереди, он "отгораживающийся").
...И вот закончена регистрация пассажиров на последний рейс до Улан-Удэ. Сейчас - или уже не сегодня! Ага, вот кассирша (не прежняя, склочная, а пожилая с добрыми морщинками) поднимает телефонную трубку. Что?! Пятнадцать мест! Толпа напирает, вот-вот образуется второй этаж тел! Я хватаю Олин билет и хамски протискиваюсь к окошку. Сую билет. Потом свой. Первый кассирша отмечает, выписывает посадочный талон. Мой с возмущением кидает:
- А Вы после! В порядке записи!!!
Я вручаю билет Оле. Ищу свое место в хвосте очереди.
У кассирши звонит телефон. Оказывается, явились опоздавшие на регистрацию, и теперь мест не хватит. О, горе мне!
Решаю, пока не додумались отобрать уже выделенные места, отправить Олю. Идем с ней на перрон. Я умоляю служительницу отправить меня с женой. Служительница сочувствует, но, увы, самолет не резиновый - 52 места.
Оля быстро пишет мне свой адрес в Улан-Удэ. Я совершенно убит. И вдруг мои уши вылавливают из шума:
- Да, десять человек группа... Но двое не явились...
Я кидаюсь к служительнице:
- А?..
И вдруг она мне отвечает:
- Беги в кассу, живо!
И объявляет в микрофон:
- Посадка на рейс Б-273 закончена!
Я несусь в кассу. Протискиваюсь к окошку как раз в тот момент, когда кассирша кладет трубку и говорит, что есть еще два билета. Пихаю ей билет.
- Ты же 36-й!
- У меня там жена! Одна улетит, без меня!!!
Не знаю, что у меня с лицом, но очередь дрогнула, люди ослабили давление. Кассирша начинает заполнять посадочный талон. Кто-то говорит:
- Вот я тоже с женой, у нас 9-ый и 10-ый.
Женщина N 12 вяло поддерживает:
- Конечно, надо бы в порядке очереди.
И тут звонит телефон: явились двое опоздавших из группы. Я, какой-то весь осевший, отхожу с опущенными глазами.
С перрона прибегает Оля; узнав, что не вышло, подбадривает меня. Собираемся поцеловаться на прощание.
...Из очереди вдруг орут:
- Бегите скорее! Да оба, оба!!! Никаких посадочных талонов, скорее!
Мы срываемся и бежим. Я не верю, боюсь верить, но раз уж меня завели - толкаюсь, спешу. Олю посылаю "удержать" самолет, а сам качусь в подвал, в камеру хранения.
Действительно, что у меня с лицом? Очередь в подвале расступается, хранильщица пропускает меня к стеллажам. Хватаю свой ящик, резина "выстреливает" - и я буквально вылетаю через порог, бросаю куда-то номерок, ору "спасибо" и бегу.
Вот пробегаю перрон, вот бегу следом за самолетом (на самом деле он стоит неподвижно, но такая уж динамика). И вот я в самолете, пассажир N 53. Как ни странно, место находится, я сажусь в обнимку с Олей. Из пилотской кабины выглядывает чья-то сердитая физиономия, но тут же на ней появляется удовлетворение, и моторы взвывают.

#

Летим над Байкалом, разговариваем. Оля вздыхает:
- А потом мы расстанемся?
- Да.
- И ты меня забудешь?
- Нет.
Оля закрывает глаза и все сильнее прижимается ко мне. Ко мне стучится безумное счастье - и я впускаю его... Но тут появляется (просто анекдот!) внутренний голос:
- Не очень-то увлекайся!
- Отстань. Никогда у меня не было такого соответствия ситуации и возможностей, никогда я столь четко не представлял себе, чего хочу! Здесь нет неясности!
- Не в этом дело, а в том, что она тебе нравится. Такое было в твоей жизни всего один... два... три раза! Отнесись серьезнее!!!
- Угу. А разве это много, три раза?
Видимо, внутренний голос тоже считает, что не много - он замолкает.
Я начинаю думать о совести. Есть она во мне? Этот внутренний голос - он явно не был голосом совести. Потом припоминаю: жена. Есть она у меня или нет? Копаюсь внутри. Ага, попался опять голос:
- Не знаю.
Вот так номер! Внутри, видите ли, не знают!
- Почерпни извне.
Спрашиваю Олю:
- Я тебе говорил про свою жену?
- Да. А что вдруг?
- Как-то засомневался, есть ли у меня жена.
- Посмотри в паспорте.
Действительно, как просто! Заглядываю в паспорт - и нахожу и жену, и сына.
- Но там не написано, как ты к ним относишься, - печально тянет Оля.
- Я человек прочный, - не совсем уверенно отвечаю я, - и наша встреча не повлияет на мое отношение к семье...
- Врешь! - встревает внутренний голос, да так громко, что я даже озираюсь, не услыхал ли кто. - Повлияла.
Оля говорит уже слышанные мною слова:
- Нам нельзя увлекаться.

#

Внизу в сумеречном тумане едва проглядывает Селенга. Всплывают огни Улан- Удэ. Грохочет шасси. Маленькое, но с колоннами, здание аэровокзала. Тесный автобус. Долгая езда в ночи. В моей руке - Олина рука. И вот - первые шаги по ночному городу. Что-то неприятно нависает над головой. Оля поясняет:
- Это памятник. Голова размером 10 метров.
Отходим подальше и оглядываемся. Кусок шеи и действительно жуткая глыба головы. Редкие ртутные фонари пытаются сообщить видению призрачность, которая однако не может скрыть невозможной тяжести произвидения искусства.
С другой стороны на фоне чуть светлого неба лунно серебрятся башенки. Это театр.
В гостинице "Байкал" мест нет. Оставляю ящик и портфель в камере хранения, иду провожать Олю. Оля не хочет домой, решаем погулять. За театром находим в темноте уютную скамью, расстилаем штормовку и предаемся счастью объятий. Тепло. Сибирские мелкие звезды чуть шевелятся высоко над деревьями. Изредка проносящиеся машины заливают нас светом фар. Спокойная радость ощутимо присутствует здесь, на скамье. Но не вся. Где-то тут, за деревьями, недалеко, прячется еще кусочек. Об этом говорят чувства, а я им сейчас расположен доверять. Вот и внутренний голос согласен:
- Чуть-чуть еще до счастья не дошли...

#

Утром идем с Олей к ее дому. Мне хорошо, вдобавок я замечаю, что направление нашего движения совпадает с устремленностью души. У меня вообще хорошее чувство направления: не бывало такого, чтобы я заблудился. Но чувство направления срабатывает всегда в содружестве с памятью. Здесь же я не бывал, нет в моей памяти ничего об Улан-Удэ!
Топаем по улице Гагарина вдоль трамвайной линии. Заглядываем на вокзал, закусываем в буфете. Поднимаемся по склону к институту лесного хозяйства. Уже довольно светло. Пробуем пообниматься на скамейке перед институтом - но не позволяют сторожиха и комары. Идем дальше.
Впереди холм, поросший редкой сосной. Над холмом - тоненький серпик месяца. Оля объясняет, что мы поднимаемся на Лысую гору, что через пятнадцать минут дойдем до дома ее сестры. На нас наваливается усталость. Оля качается, я все время перекладываю сумку из руки в руку.
Крутизна склона постепенно уменьшается, зато гора оказывается намного выше, чем виделось от подножья. Улица представляет собой две параллельные дороги, разделенные оврагом. По сторонам деревянные домики со ставнями, заборы. Торчат водоразборные колонки. Пью - вода неимоверно вкусная. Месяц тускнеет, но решительно держится над осью улицы.
Вот улица кончается. Дальше простирается склон, поросший луговыми травами. Домик нелево - Олина цель. Стучим. Лает дурная собака. Открывается калитка, появляется Олина сестра, тоже в очках, очень похожая. Прощаемся. Мне хочется идти в гору, но на меня смотрят Прошловы. Поэтому иду вниз. Ощущение такое, будто пробиваюсь сквозь вату, сквозь толстый пласт воды.
У подножия горы меня встречает день.