день был серым неокончено

День был серым, тоскливым, с какими-то тягостными сонными событиями. На улице было промозгло и неприятно, с неба моросила мелкая холодная гадость. К полудню пришли чужие люди, долго шептались с матерью в коридоре, вздыхали и всячески выражали свое никчемное сочувствие. Монотонно стучала кровь в висках, в воздухе стоял запах лекарств, по венам бежали остатки смысла бытия, исступленно ища выход и, не найдя, замедляли свое движение, оседали на хрупких сосудах мелкими крошками. Кто-то принес стакан воды, кто-то поправил сбившуюся набок подушку, потом голоса стихли, и снова подступила серая плотная тишина. Она окутывала все вокруг словно покрывало, и через нее невозможно было ни увидеть свет, ни пробиться наружу, казалось даже, что и дышать она мешает. Но он все-таки дышал. Пока..

Вспоминались почему-то яркие разноцветные бабочки, которые в изобилии летали на даче, и солнце, слепящее, жаркое, неизменно праздничное в своем ежедневном летнем величии. Сухая трава за поселком приятно покалывала босые ступни, когда мы убегали за цветами или просто ходили погулять. Цикады наполняли воздух электрическим треском. И небо.. Невообразимо синее, просто до неприличия яркое..

Собранные цветы всегда стояли в большой комнате, в трехлитровой стеклянной банке, хотя в доме было очень много ваз, керамических кувшинов и прочих сосудов, более подходящих для этой цели. Но наверное цветы в банке - это нечто особенно колоритное, эдакая дачная традиция, никому даже и в голову не приходило ее нарушить.

Вспоминались друзья, общие посиделки по вечерам на айване, поездки в горы, долгие разговоры о важном  и главном, лица, ставшие не просто родными, а близкими до щемящей боли в сердце. Так легко и приятно было тогда, ведь все мы были действительно ВМЕСТЕ. Каждое слово, каждый взгляд, даже мысль, возникающая в голове любого из нас, становились общим достоянием, и каждый из нас ценил это более всего на свете. Но постепенно все выросли, и времени друг на друга практически не осталось, работа, повседневные дела, неожиданно возникающие, и не терпящие отлагательства домашние заботы отнимали это время, а случайные звонки друг другу и банальные разговоры с пустыми вопросами "Как поживаешь?" никак не могли заменить того, что было раньше. Вероятно, это издержки возраста, отдаление каждого в собственную маленькую нишу, да просто гнет бытовухи в конце концов. В те редкие дни, когда всем все же удавалось с трудом собраться вместе, уже не проникал яркий свет радости, возникающей только от того, что все мы рядом. И тогда кто-то с мудрым видом изрекал: "такова жизнь..", кто-то строил планы о различных совместных мероприятиях, кто-то по привычке травил анекдоты.. А рядом незримо стояла бессмысленная пустота.. самое обидное - никто не знал, откуда она вдруг появилась, что было причиной для ее возникновения подле нас. Но она появилась. И никто не мог ничего с этим поделать. Все продолжали по инерции звонить друг другу, изредка заходили в гости, перебрасываясь ничего не значащими фразами. А фактически каждый уже сидел в своей  собственной скорлупе, и почти не взаимодействовал с окружающим миром. "Вот хитрейшие просто давно положили на все, налепив быстро душный мирок на привычный их телу костяк.." Скрепя сердце можно было бы понять даже это.. можно было бы.. если бы каждому было хорошо в его тесном и душном обиталище..  однако  хорошо не было никому.

Тиму было сложнее, чем остальным. У других было то, на что можно было отвлечься, куда спрятаться хотя бы на время от этой пустоты - работа, институт, у Сереги - к тому же еще и айкидо, у Бернштейна - частые выезды по местам ЧП и спасательные работы, Андрюха Цой по воскресеньям ходил в свою церковь, Танька  вечерами пропадала в дебатном клубе, Вичка активно разъезжала по просторам родины с командой КВН из местного НИИ. Тиму же оставались только книги. С каждым днем читать становилось все труднее, глаза быстро уставали и начинали слезиться. Тим терпел до последнего, когда начинались невыносимые рези, и откладывал книгу только тогда, когда буквы становились неразличимыми серыми пятнышками. Однажды мать застала его в такой момент, и с тех пор начала прятать книжки. Это было просто невыносимо. Но в короткие периоды ее отсутствия (она уходила в магазин, чаще в аптеку) Тим исступленно ходил по дому в поисках утерянного утешения. И - находил: "Ну, мама, это же надо догадаться - затолкала books в старый  проигрыватель". И снова Тим читал до полного отказа глаз воспринимать буквы. Период, в течение которого глаза еще сносно функционировали, с каждым разом становился все короче. Тогда спасала музыка. Тим на ощупь находил кнопку power, и так же на ощупь, по памяти грузил винамп, отсчитывая количество нажатий кнопок. Бернштейн как-то увидел его за этой процедурой - Тим сидел за компом с закрытыми глазами и сосредоточенно стучал по клавиатуре.  Бернштейн потом долго ходил сам не свой. Хотя казалось бы - Юрка Бернштейн, спасатель, человек, видевший столько смертей, горя и боли, что давно бы пора выработать иммунитет и некоторую черствость.

---
Пробуждение было резким и неприятным, как будто кто-то прошелся по спине мерзкими холодными лапами, и оставил безобразные следы. Комната медленно вращалась перед глазами, потолок уплывал куда-то влево, в воздухе мерцали какие-то синие огоньки и плавали черные пятна. Над кроватью склонилось чье-то лицо, чье именно - Тим различить не мог, но почувствовал - это Ленка. Все-таки пришла. Наверное, это мама ей позвонила. Какие странные тени вокруг.. Какое же сейчас время суток? Черные пятна в воздухе мешали сосредоточиться. Тим снова провалился в тяжелый, липкий и густой сон.

Снился туннель, старая заброшенная ветка метро в городе, где уже никто не жил несколько десятилетий. Тим бежал по рельсам, было темно, под ногами какая-то слизь, повсюду затхлый кисловатый запах. Надо было успеть, обязательно успеть. Иначе случится что-то страшное. Это чувство возникло где-то в глубине воспаленного мозга и вибрирующими движениями постепенно заполняло все сознание, оставляя место только для коротких и четких мыслей-команд: беги. осторожней. стой. вперед. левее. Тим превращался в некое подобие механизма с ограниченными функциями, направленными на достижение единственной цели - успеть. А куда нужно успеть, зачем и почему - ответы на эти вопросы остались за пределами понимания. Тим увидел отверстие в правой стене туннеля и интуитивно выбрал это направление. Воздух стал постепенно меняться, он как будто становился гуще, приобретал другой запах, дышать становилось труднее, слизь на полу липла к ступням и мешала двигаться вперед. Появилась кучка, с десяток, жирных крыс, они посмотрели на Тима маленькими злобными глазками и разбежались врассыпную. "Только бы не черви", - подумал Тим, - "рана на коленке еще  не успела зарасти с прошлого раза..". Смутная тревога и беспокойство проникали все глубже и глубже в мысли Тима, казалось, они исходили из стен этого отвратного подземелья, мутным дымом просачивались в глаза, хватали цепкими костлявыми пальцами за сердце и медленно вытаскивали его наружу, оставляя внутри ощущение безысходной черной пустоты.

Ленка стояла прямо перед ним, глаза ее были неестественно пустыми, без какой-либо мысли, на ней было странное платье.. Тим пригляделся - платье было из огня.. языки пламени образовывали узорную ежеминутно меняющуюся ткань, и казалось, не причиняли владелице сего одеяния никакого вреда. Ленка протянула руку вперед и позвала - "Тим! Иди сюда!" Он рванулся к ней, но тут рука стала чернеть, кожа сморщилась, и Тим почувствовал запах горелого мяса.
- ЛЕНА!!!
Темно-бурые, явно токсичные клубы непонятного дыма обволакивали Тима, но ему было все равно, уже все равно..

- Тимка, что с тобой?  - Бернштейн сидел рядом в кресле и настороженно смотрел на Тима.
- Привет,  Алик. - Тим с трудом повернулся на левый бок - рад тебя видеть.
- Ты кричал во сне..
- Было от чего.

Оба замолчали. Бернштейн не решился расспрашивать, Тим  же просто не хотел вспоминать.

-какое число сегодня?
-17-е.
-как? вчера же было 14-е?
-ты все эти дни спал. проснулся во вторник, когда мы с Ленкой заходили, и опять заснул, мы даже привет тебе сказать не успели.
-что-то такое помню.. но смутно. как дела-то у тебя? что там у наших?
-да нормально все. вчера Цоя видел. 

потекла обычная неторопливая беседа из цикла "все в порядке"

"... и в застывших глазах, обращенных к началу дорог, затвердел и навеки остался неродившийся крик.." (c) Ю.Шевчук