Смерть в аду

Он медленно приходил в себя. Расплавленное сознание собиралось воедино, обретало признаки личности, пока еще довольно неопределенной. Боль уходила. Понемногу включались в работу органы чувств. Первым заработало осязание, и Он ощутил себя лежащим на сырой твердой поверхности. Обоняние сообщило, что у этой поверхности есть запах – резкий и неприятный. Следующим был слух, впустивший в мозг шуршащие звуки и какой-то скрип. Затем настал черед зрения. Он увидел, что находится в мрачном сером углу под светящимся камнем. И само место, и то, под каким углом он его увидел, были очень странными. Он был уверен, что находится здесь впервые. Холодные твердые камни, края которых соприкасаются друг с другом без всякой системы. Совершенно неизвестный источник света. Влага, блестящая на полу. Как Он попал сюда? Память была абсолютно пуста по этому поводу. Его охватил страх. Он попытался подняться и понял, что не может этого сделать. Что-то было не так. И не просто не так, а совсем не так.

Где-то раздалось ритмичное пощелкивание. Следом за ним какие-то звуки стали раздаваться рядом. Он повернул голову и ошеломленно замер. Весь пол этого странного помещения, в котором Он очутился, был занят странными существами. У них было три пары конечностей, и приплюснутые сморщенные головы с большими мутными глазами. Но самое ужасное – он понял это через мгновение – заключалось в том, что он тоже был таким же, как они, был одним из них. Это было неправильно, это было кошмарно, но он не мог понять почему. Он не помнил.
Существа просыпались. Они шевелились и поднимали головы. Слышался шорох и сдавленные стоны. Еще одно существо появилось в проходе, ведущем в грот. Это было высокое двуногое в неровных, выпуклых латах и со щупальцами вместо рук. Руки… Да, у него когда-то были руки – он вспомнил. Пять пальцев, две руки, две ноги. Он был прямоходящим мыслящим гуманоидом. Он был… человеком! Вот только что это значит?

Существо в латах защелкало энергичнее. Щупальца принялись колотить по стенам, изредка задевая просыпающихся шестиногих. Те тоскливо всхлипывали и торопились отодвинуться от вошедшего. Это был надзиратель.
Что же произошло? Какой-то проблеск понимания мелькнул в мозгу, но был настолько мимолетен и неосязаем, что вызвал лишь тусклую боль и досаду. Он… Он… У него ведь было имя. Когда? Да, когда? В прошлой жизни? Как же его звали?
Пока он сражался с возникающими из ниоткуда вопросами, надсмотрщик принялся сгонять всех к выходу. Существа неохотно приподнимались на своих конечностях и перемещались к проему в скале. Он незаметно для себя постарался прикинуть количество особей в пещере и насчитал три с половиной десятка. Счет навеял ему смутные воспоминания о том, чем он занимался когда-то. Это было связано с цифрами, с расчетами, сложными вычислениями, в которых он, кажется, однажды ошибся. Что же тогда случилось?

Пока он пытался вспомнить, появилось еще два надсмотрщика и их повели через проем в темный тоннель. Шестиногое тело слушалось в общем-то без проблем, но в каждой клеточке тела, в каждом суставе и каждой мышце притаилась усталость, очень сильная усталость, словно это тело никогда не отдыхало.

Он пошел со всеми, задаваясь вопросом, куда же их ведут. Он захотел спросить об этом у тех, кто шел с ним рядом, но обнаружил, что у него отсутствуют голосовые связки. Вместо этого было что-то другое. Он понимал ощущения своих соседей, в них не было страха, только боль и тупая обреченность.

 Куда же их ведут? Темный коридор никак не заканчивался. Один раз он увидел темное отверстие в потолке, из которого дул теплый и затхлый воздух. Интересно, далеко ли до поверхности? Поверхность. Да, есть такое понятие. Там све-жий воздух, небо и солнце, и даже трава. Это, наверное, лучшее, что есть на свете. Он раньше жил на поверхности. Что-то щелкнуло в его мозгу, подарив еще одну зацепку: это было еще до его ошибки в расчетах.

Их привели в тесный зал, где тусклый призрачный свет излучали ползущие по стенам лишайники. Еще здесь стояло два котла. Надсмотрщики выстроили всех в очередь и вручили по теплому куску какой-то липкой субстанции, которую все начали есть. Он последовал примеру остальных. Еда была совершенно безвкусной с сырым земляным привкусом, но он съел все. Интересно, почему он решил, что еда может быть другой? В углу зала со стены стекал небольшой ручей, все по очереди подходили к нему, чтобы напиться. Вода была холодной и пахла металлом.

Затем они снова пошли. Через некоторое время коридор сузился и пошел под уклон. Светящихся лишайников ста-новилось все меньше. Откуда-то донесся нарастающий звук ритмичных ударов и почти промышленный грохот. Промыш-ленный? Какое интересное понятие. Откуда оно выплыло на поверхность памяти? Да, раньше он жил в мире, где все вещи производились промышленным путем. Были заводы, города, школы, рынки… Забытые понятия принялись стремительно прорываться сквозь завесу забвения. Целый мир! И он был его частью. Что же произошло потом?

Коридор оборвался маленьким залом, заполненным ужасным грохотом. Это было что-то вроде каменоломен. Такие же существа, как и он, долбили стены тяжелыми изогнутыми молотами. Глыбы породы сваливались на пол и оттаскивались куда-то бледно-розовыми паукообразными существами. Иногда в породе попадались прожилки какого-то зеленоватого металла и тогда такие камни складывались в кучи рядом с надсмотрщиками.

Работа кипела, но едва их ввели, раздался свисток, и все шестиногие, бросив свои обязанности, собрались у одной из стен. То, что происходило, было понятно без слов. Смена рабов на каторге.

Неправильно. Все неправильно. Что он сделал? Неужели его вина была так велика, что расплачиваться приходится ТАК?!
Но ведь это невозможно! – пришла другая мысль. Есть законы мироздания, которые нельзя изменить. Невозможно оказаться в другом теле, невозможно оказаться в другом мире. Все это невозможно!  Или… Он вдруг вспомнил, что раса, к которой он когда-то принадлежал, только и делала, что преодолевала границы невозможного. Этим занималась… наука. Да, человечество было весьма непоседливой расой.

Еще один свисток огласил начало работы. Шестиногие, пришедшие с ним,  зашевелились и принялись подбирать брошенные предыдущей сменой молоты. Пауки куда-то пропали и следом за ним потянулась отработавшая свое смена.
Он тоже подобрал молот и сжал его в передних конечностях. Встал в один ряд со всеми. Вспомнилось, что в той, прошлой жизни, он не занимался физическим трудом. В его роду все были… интеллектуалы. Понятие всплыло в памяти, хотя его смысл был до конца не понятен.

От поднятой молотами пыли стало трудно дышать. Неловко став, он подвернул заднюю конечность. Вспомнилась парочка ругательств и он со злостью выругался. Мысленно. В голове пульсировало тупое ощущение несправедливости и невозможности происходящего.

Он, как и все, поднимал и опускал молот. Снова появились пауки, растаскивая куски отколовшейся породы. На его глазах отлетевшим острым осколком одному существу оторвало ногу, но он все равно продолжил свою работу. Приглядевшись, он заметил, что почти у всех носильщиков есть следы увечий, да и у шестиногих тоже.

Рядом кто-то замешкался и был тут же вознагражден ударом щупальца надзирателя. Краткий вскрик и учащенные удары молотом.

Нет! У него внутри все вскипело от ненависти ко всему этому месту. Бежать! Он не знал куда, но этого просило все его существо. Это желание раскаленным лезвием резало душу. Душа. Еще одно невероятное понятие из невероятной прошлой жизни. Душа – это что-то нематериальное, но оно есть в каждом человеке. А в нем? Ведь он теперь не человек? Что было критерием присутствия души? Разум, способность мыслить, чувствовать? Сейчас он тоже может мыслить и чув-ствует. Значит ли это то, что у него есть душа?

Приступ клаустрофобии на миг охватил его. Мозг словно сжало между двумя тяжелыми пластинами. Где-то в пи-щеварительном тракте зашевелился острый ком. Отрешенной мыслью из прошлой жизни пришло желание выпить болеутоляющего и прилечь на кровать у распахнутого в летний сад окна. Как же он хотел бы увидеть небо!

Небо. Вот. Он почувствовал, что нащупал тонкую нить, связывающую его с миром, где он жил раньше. Небо и цифры. Он попытался увязать эти два понятия. Башня 6. Да. Башня 6 была местом, где он работал. Высокое строение над бетонным полем, где взлетают и садятся воздушные корабли. На этом память обрывалась, но и эти знания по своей сути были гигантским прорывом. Разобраться бы еще, как он очутился здесь. Должно же быть этому какое-то объяснение.
От стены отделился огромный камень и покатился на него, он едва успел отскочить. Но все-таки успел. Подивив-шись своему чувству самосохранения, он понял, что желание бежать окончательно оформляется. Он больше не мог. Голова закружилась, но, пересилив приступ, он снова взялся за молот. Сейчас еще не время. Память подсказала, что в таких случа-ях нужно выработать план.

Рядом возник надзиратель, и, размахивая щупальцами направо и налево, организовал трех шестиногих на обработку отколовшегося камня. Он не попал в число этих троих. Не важно.

Его сосед справа дошел до какого-то кармана в скале, из которого повалил едкий серый газ. Крутившийся рядом надзиратель отскочил и растерянно засвистел. Видимо этот инцидент был серьезным. Остальные каторжники тоже засуе-тились и подались прочь от открывшегося провала. Он попал на край отступающей толпы и почувствовал, что это подхо-дящий момент. К черту план. Бежать!

Он метнулся к ближайшему туннелю. Газ медленно таял в воздухе. Где-то засвистели подобно плетям щупальца. Кто-то закричал. Он на миг даже замер, потому что раздавшийся крик был похож на человеческий. Запоздалым визитером пришла в голову мысль, что он так и не попробовал наладить контакт ни с одним из шестиногих. Возможно, кто-то бы рискнул бежать с ним, он мог узнать от них что-то полезное. Впрочем, вряд ли. Его тело не умело говорить, не владело теле-патией, а язык жестов слишком сложен, чтобы общаться так на глазах у надзирателя.

Надзиратель. Надсмотрщик. Тюрьма. Каторга. Эти понятия, кажется, были знакомы ему и раньше. В тюрьму попадают, когда нарушают закон. Какой же закон он нарушил? Прошлое пока не собиралось открывать ему все карты.

Туннель встретил его пылью и мраком. Он не мог точно сказать, засекли ли его исчезновение. Ближайший охранник стоял к нему спиной, но остальные? Топот его конечностей, казалось, гремел по коридору, и пришлось сбавить темп, чтобы быть осторожнее. К тому же здесь было очень темно. Источником света тут были лишь одинокие светлячки, то там, то здесь сидящие на стенах. При его приближении они прыгали в сторону, но стены не покидали, видимо не умели летать.
В его прошлом мире многие умели летать. Насекомые, птицы. Человек не умел, но построил летательные аппараты тяжелее воздуха и на них возносился ввысь. Потом он усовершенствовал свою технику и смог летать быстро и на боль-шие расстояния, покорил космос, смог перевозить большие грузы и много людей…

Вспышка боли пронеслась в его разуме. Видимо, он подошел слишком близко к разгадке. Но ничего больше измученный мозг выдать не смог. Пришлось вернуться к текущему положению дел.

Все, что он мог сказать сейчас – это не тот тоннель, по которому их вели. Во всем остальном он оставался в таком же неведении, как и сразу после пробуждения. Что он будет делать дальше? Может стоило немного подождать, попытаться понять систему, в которую он попал, чтобы действовать с большей продуманностью… Но дело уже сделано. Он ускольз-нул.

Туннель совершил поворот и явил беглецу развилку. Один ход уходил куда-то резко вниз. Второй чуть забирал вверх. Подсознательно мечтая о поверхности, он выбрал второй вариант. Через некоторое время под ногами начали появ-ляться совсем небольшие ходы. Когда из одного из таких лазов дохнуло запахом еды, он остановился и огляделся. В кори-доре было тихо, только вода капала где-то в отдалении. В отверстии, рядом с которым он остановился, что-то шуршало, совсем мягко, неагрессивно. И запах… Желудок тотчас свело. Чувство голода некоторое время боролось с рассудительно-стью, но победило, наплевав даже на понимание того, что хранилища еды в таких местах должны усиленно охраняться. Он юркнул в дыру.

Небольшой спуск и почти пологий коридор, узкий до того, что надзиратель здесь даже не прошел бы. Запах! В прошлой жизни ему не доводилось слышать такой запах, но что-то подсказало ему, что из совершенно незнакомых продук-тов варится что-то знакомое. Суп – подсказала память. Да, может быть, и суп.
Он стал осторожно пробираться по лазу, чувствуя, что источник диковинного аромата и шуршащего звука совсем рядом. Вот и пещера. Он затаился на полу и выглянул.
Маленький грот с множеством углублений по стенам. В каждом таком углублении что-то лежало: какие-то камешки, коробочки и даже колбочки, напоминающие стеклянные. В центре находилось некое возвышение вроде стола, и за ним восседал – хотя «восседал» не совсем то слово для данного существа – большой слизень с глазами на антеннах и маленькими карикатурными ручками. Все стены пещеры были измазаны белесыми полосами – так видно перемещалось это существо.
Беглец поискал глазами источник запаха и увидел рядом со столом свисающий с потолка котелок. Под котелком горело небольшое пламя. Топливом для огня служили неровные черные пластины, сложенные тут же, рядом. Подумалось о человеческом эквиваленте угля.

А еще подумалось об огне. Пламя было такое же, как и то, что разжигали порой на поверхности в той, другой жизни.
Но есть хотелось очень. И нужно было решить, что сейчас делать. Можно было бы вбежать, стащить котел и убежать, слизняк вряд ли способен за ним погнаться. А вот позвать на помощь… Или дождаться, пока он по крайней мере куда-то уползет. Или – вариант – вломиться и помимо еды еще и потребовать ответов на вопросы. Вот только как это сущест-во сможет понять его, не умеющего говорить?
Пока он прорабатывал варианты, случился один из самых маловероятных исходов. Существо, взяв какой-то стержень наклонилось под стол и, как показалось притаившемуся в проходе, куда-то поползло. Выждав несколько мгновений, он выбрался из своего укрытия и вошел в грот.

Аромат варящегося в котелке завораживал. Интересно, из чего варят похлебку в этих подземельях? Какие-нибудь червячки, коренья? Этим вопросом задаваться совершенно не хотелось.
Он бесшумно прошел на середину, размышляя, можно ли снять котелок без шума, и насколько он горяч, и в этот миг из-за возвышения показалась голова хозяина. Голубые с черными точками зрачков глаза, покачивающиеся на стебельках. Вытянутый по вертикали рот. Маленькие ручки с четырьмя пальцами, тонкие, прозрачные. Блестящая кожа с красными прожилками. Существо смотрело на него. Он смотрел на существо. Наверное из-за того, что слизняк выглядел безза-щитным, страха, что он обнаружен не было. Была настороженность.

Тщательно изучив незваного гостя, хозяин пещеры заговорил. Его вытянутый рот причудливо зашевелился.

- Что ты здесь делаешь, дрок?

То, как он произнес последнее слово, давало понять, что «дрок» - не имя собственное. Так, видно, называлось его племя шестиногих. Дрок. Голос у слизня был строгий и без намека на панику. Вот только почему он спрашивает, ведь ни-какого ответа не будет. Он не умеет говорить.

- Что тебе нужно здесь? – вновь повторил хозяин.

Существо задавало вопрос, значит, ждало ответа. Быть может, если напрячься, то можно что-то сказать телепатически. Он сосредоточился. Запах похлебки отвлекал, но он старался как мог. Он хотел спросить, как он очутился здесь и попросить еды. Но все тщетно. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза.

- Ты не можешь говорить? – догадался слизень, - Но почему? Ты ведь понимаешь меня?

Беглец кивнул. Хоть этот жест, надеялся он, будет понятен хозяину грота. И еще он сделал шаг по направлению к котелку. Чем бы ни кончилась эта «беседа», его желудок твердо решил заполучить его содержимое.

- Разве при проходе через Портал… - существо замолчало, а потом спохватилось. - Ты, тот, кто обошел Портал! Мэриот! О, я не должен называть тебе твое имя. – Он тут же замолк.
Мэриот! Это его имя! Мэриот! Мэриот. Шквал эмоций захлестнул его. Да. Так его звали там, в той жизни. У него были друзья, семья, кажется, даже дети. Все они звали его по имени. Но где это все? Почему он здесь? Хоть морда дрока и не способна была выражать какие-либо чувства, хозяин грота, все понял по его глазам. Однако это не прибавило дружелю-бия к их общению.

- Уходи, дрок, - сказал слизень. – Я ничего не могу для тебя сделать. Наши законы неизменны.

Мэриот продолжал стоять, продолжая мысленно нашептывать себе свое имя. Имя – это ведь так много. На какой-то миг он даже забыл про вожделенную еду. Но почему тот, кто сидел напротив него ничего не может ему рассказать?

- Если ты попытаешься что-нибудь выведать у меня силой, мне придется позвать охрану. Лучше уходи и возвращайся на рудник. Жди своего часа. Хотя в твоем случае это, наверное, будет дольше.

Мэриот замешкался. Значит, это может когда-то закончиться? Его тюрьма, его каторга… Но когда? Ему показалось, что понятие времени здесь отсутствует. И что будет потом? Он не питал ненависти к хозяину грота, но злость, вызванная невозможностью осознать себя и понять причины его появления здесь, уже закипала внутри.

- Я вызываю охрану.

Ладно, он уйдет, но прежде… Мэриот сделал шаг к котелку. Распознав его желание, слизень зашамкал своим ртом:

- Ты хочешь есть? Что ж, бери и уходи.

Мэриот схватил котелок, даже не задумываясь, насколько горяча его ручка. Боли он не чувствовал. В его глазах блеснул огонек благодарности.

- Ты вернешься на рудник?

Мэриот упрямо покачал головой. Нет. Если работа на руднике – наказание, то он должен узнать за что. И если слизень не может сказать ему этого, он попытается найти кого-то еще. Мелкие детали, которые сами всплывали в его голове, его больше не устраивали. Все и сразу.

Он поспешил к выходу. За его спиной хозяин грота грустно вздохнул:

- Я дам тебе небольшую фору, а потом зову охрану. Я обязан.

Похлебка оказалась не очень вкусной, но сытной. В ней плавали куски мяса и какие-то коренья. Съев все, Мэриот выбросил пустой котелок и вновь отправился в путь. Он не держал зла на слизня. Тот, в конце концов, сообщил ему его имя и дал еды. Он, правда, мог и избавить его от сомнений, сообщив, что это за место и как он попал сюда, но Мэриот не осмелился требовать силой эту информацию у хозяина грота. Это напомнило ему, что он был слабохарактерным и раньше.
Некоторое время он плутал по тоннелям, интуитивно выбирая те, где было тихо и пусто. Потом услышал высокий пульсирующий звук, который, казалось, заставлял даже вибрировать стены.

Смысл этого визга был очевиден. Он в розыске!

Мэриот ускорил шаг. Потом побежал.
Безликие стены замелькали перед глазами.

Куда он бежит? Где возможно укрыться от этой непостижимой реальности, в которой он очутился? Ответов не было. Он бежал.

Он миновал пару коридоров, никого не встретив, а потом наткнулся на двух вооруженных мечами существ с массивной крокодильей головой. Существа свистнули что-то друг другу и метнулись за Мэриотом. Началась погоня.

Тело дрока все-таки было больше приспособлено для подземных коридоров. Мэриот побежал изо всех сил, каждой клеточкой ощущая преследователей. Справа, у потолка он увидел узкий лаз и прыгнул туда. Пробраться в этот лаз громоздким охранникам не позволяли их размеры. Мэриот уж было вздохнул с облегчением, но тут послышался сухой шелест и за ним в расщелину протиснулась огромная сороконожка, нетерпеливо вращая светящимися антеннами. За ней выглянула еще одна. Мэриот понесся вперед.

Поворот. Неровный пол. Он сильно ушиб одну из ног. Шелест все нарастал. Иногда его путь освещали какие-то мерцающие лишайники, порою становилось полностью темно.

Он убегал. Какая-то развилка. Из правого ответвления послышался такой же шелест, как и позади. Его загоняли. Мэриот свернул влево.

Через несколько поворотов коридор расширился. Сороконожки, а их теперь, кажется, было не меньше пяти, сбавили темп. Мэриот увидел впереди по курсу свет и почувствовал горячий ветер. Ветер! Как бы он хотел снова ощутить настоящий, земной ветер, ощутить его небритой человеческой щекой, взглянуть на облака у горизонта, вскинуть руки вверх и закрыть глаза… Это уже было. Он вспомнил, что он стоял именно так на балконе, узнав, что это случилось, и из-за него погибли люди. Из глаз его текли слезы, и он хотел тогда покончить жизнь самоубийством, но не сумел. Потом его судили.

Мэриот почувствовал, что за этим воспоминанием сейчас придут и другие, плотина амнезии готова была вот-вот рухнуть. Только на осознание этого факта не было времени.
Поток воздуха стал более горячим. Мэриот оглянулся и увидел, что преследователи заполняют весь коридор, но они почему-то не спешат его догнать.

Через миг он понял, почему.

Ход обрывался обрывом. Он очутился на небольшом карнизе, нависающем над озером раскаленной лавы. Дальше пути не было. А из проема уже показался первый охотник с крокодильей головой.

Мэриот затравленно огляделся. Пещера была огромной, окрашенная алым светом от кипящей внизу лавы. Неровные стены высились метров на сто в обе стороны, смыкаясь сверху темно-серым куполом. Было жарко.

Он сделал шаг к краю.

- Стой, дрок! - послышался повелительный голос.

Один из преследователей вышел вперед. От остальных его отличали вычурные доспехи с зеленоватым отливом и такой же шлем на голове. Троепалые руки держали короткий черный меч.
- Именем Координатора первого круга я приказываю тебе сдаться!

Мэриот устало вздохнул и снова бросил взгляд вниз, где алыми и вишневыми буграми жила лава. Тогда он тоже сдался… Сине-белая машина увезла его на допрос и больше он никогда не знал, ни ветра, ни травы, весь его мир сузился до размеров тюремной камеры и так продолжалось много лет, пока… Пока… Нет, это он еще не мог вспомнить. Мэриот глянул на замерших у проема. Слизень не мог понять его, неговорящего, интересно, смогут ли эти?
Он сконцентрировался.

«Где я? Как я здесь очутился?» - послал он мысленный сигнал, такой сильный, как смог.

Существо в доспехах поморщилось:

- Я чувствую твой посыл, но не могу его понять. Просто подчинись нам. Ты не можешь поступить иначе.

Мэриот мысленно усмехнулся. Весь страх куда-то пропал. Осталась тоска и безысходность. А еще злоба. Скользкая липкая злоба. Он толкнул маленький камешек и тот полетел с уступа вниз, сверкая, как падающая звезда… или страто-сферный лайнер, который разбился по его вине. Боль от случившегося вновь, как и много раз прежде вошла в сердце. Ко-роткая вспышка в мозгу – и он все вспомнил. Расчет без учета дестабилизирующих факторов, обломки взорвавшегося на-кануне орбитального грузовика, которые лишили корабль последнего шанса на мягкую посадку. Крики в Башне 6 и полно-стью отказавшие ноги, когда точка лайнера исчезла со всех мониторов, уткнувшись в океан. Полбутылки коньяка, которые он влил в себя, ничего не соображая. И дальше, дальше… Следствие, суд, признание виновным, пожизненное, тюрьма. Мэ-риот напрягся, ощущая, что вот-вот вспомнит последние дни перед тем, как он очутился здесь в теле дрока. Он… Он уча-ствовал в каком-то эксперименте. В чем же он заключался? Какие-то странные сигналы из неведомого измерения… Да, ученые обнаружили, что с тем миром словно ведется какой-то загадочный информационно-энергетический обмен. Это бы-ло очень значительное открытие. Только конечно, засекреченное. Вскоре был придуман способ отправить туда и человече-ское сознание, это оказалось относительно несложно, нужно было лишь поместить подопытного в состояние клинической смерти…
Мэриот был этим подопытным.

Так значит, его могут вытащить? Вернуть обратно, в прежний мир… В ту же клетку до конца дней…

Зверь в доспехах снова потребовал сдаться и подойти, а потом, отбросив командный тон, нервно спросил у кого-то из подчиненных, куда запропастились гарпии. Они, в общем-то, никуда не запропастились. Мэриот увидел, как красные от света раскинувшейся внизу лавы птицы с женскими головами окружают его, и вновь мысленно рассмеялся. Он понял, на-конец, что это за место и что за информационно-энергетическая связь имеет место быть. Если бы не эксперимент, он тоже оказался бы здесь, просто несколько позже.

Ибо это был ад. Первый уровень. Самый легкий, наверное.
Он даже понял, в чем задача пребывающих здесь существ – вспомнить себя и свое имя. Что ж, в этом ему повезло.
Опять взволнованные истеричные крики. Да, крокодилоголовый реально переживает за него. Кому охота скользнуть в аду на уровень ниже… Интересно, а почему он сам не подойдет и не схватит его? Ответ пришел через мгновенье, покачнувшейся под ногами скалой. Существа в доспехах принялись что-то верещать, испуганно отступив к тоннелю. Мэриот повернулся к ним спиной, посмотрел, как самоотверженно машут крыльями гарпии. «У них не получится» - решил Мэриот, - «Не получится…».

Скала треснула и осунулась. Одновременно две гарпии метнулись к нему, но опоздали. Мэриот, человеческая душа в теле существа под названием дрок, уже летел вниз, навстречу океану адского огня.