Картинка привет, призрак

- Следующее упражнение называется "Портрет", - объявил Емеля. – Оригинал,  с которого пишется портрет, должен содержать минимум информации.  Это может быть фотография человека, его рисунок, текст. Цель упражнения – создание суммарного впечатления о субъекте. Начали!
- Кто станет оригиналом?  - спросил Барбизан Задумчивый.
- Давайте с меня начнём, - предложил Есик.
- Мы тебя уже знаем. Пойдём на прозу, - предложила Енькина.
Участники отправились на авторские страницы и скоро нашли подходящий материал.
- Вот это подойдёт! – Воскликнула Лабуда. – Смотрите, фотография есть – раз, псевдоним загадочный – два, произведений минимум – три. По-моему, подходит!
- Давай, начинай, Семь Гномов.

Ладно, описывать буду так, как умею. Первое – имя. "Призрак". И фотография – отнюдь не призрачная. Стало быть, имя характеризует её "Я", как нечто бесплотное, мистическое, непостижимое и даже пугающее слегка.
- Вот, это ты точно отметил: непостижимое, а значит пугающее, - добавил Акгвсентюк. – А ещё это значит – вызывающее интерес.
      -     Резюмируем. Мы видим довольно привлекательную девушку, наделяющую себя качествами таинственности, непостижимости и призывающую заинтересоваться её особой.
- Теперь я фото опишу,– приняла эстафету Амба. -  Я смотрю на фотографию и вижу, как она ломается перед камерой. Представим. Ей сказали однажды, что она – ночь. Красиво: Дева Ночи.  Она поверила и стала кропотливо создавать маску. Её лицо совсем не розовый раскисший обмылок, только - губы.
- Стоп, Лабуда,  без личных примесей, - перебил Амбу Курдюк Кизяк. - Её губы - самые светлые дни моей юности, рыбалка на озере, караси.
- Что Вы имеете против её губ? – возразил Есик, - сейчас модно иметь пухлые пунцовые губы. Вот если бы она была носителем негроидной расы – тогда возражений нет. Губы – котлета напомаженная. А для неё губы, как для любой женщины – просто ряд физиологических функций плюс средство привлечения внимания. Ей бы губы Джаконды! Вот тогда получился бы не "Призрак", а сплошная тайна!
- Тайна решила утвердиться в своей исключительности как прозаик? – заметила Ковригина.
- Подождите! Теперь глаза, - продолжала Амба. - Полуприкрытые, почти сонные веки, взгляд из-под ресниц – очень милый штамп, физиогномический паттерн, функция которого – "соблюдай дистанцию, когда смотришь на картину". Глаза…. Знаете, посмотришь в такие глаза рано утром, будто в пустую комнату, через окно смотришь. А там, по стенам в обоях, с лилиями фотографии хозяйки. Фотогалерея. Вот она в кровати позирует. Вот завтракает, но, зная, что её фотографирует, изящно так, вилочкой: замри мгновение. А здесь она причёсывается перед зеркалом – рикошетирует из-под опущенных век в зрачок объектива. И так далее.
-     Итак, резюмируем снова.  Мы видим довольно привлекательную девушку, наделяющую себя качествами таинственности, непостижимости и призывающую заинтересоваться её особой. То есть, картинкой с неё самой. Мы видим жизнь за три хлопка. Толпу почитателей её внешних и внутренних талантов. Мы слышим хорал в её честь: молодая и талантливая, утончённая и изысканная, очаровательная Дева Ночи! Похлопаем!
- Теперь я, - вступил Акгвсентюк. – Мы забыли про хаотичную россыпь жемчужных зубов. На фотографии этого нет. Но в оригинале, я полагаю, имеется непременно.
Я смотрю в неё и прозреваю в ней неуверенность и страх. Страх перед аудиторией, страх сделать ошибку и кучу других социальных страхов. И все они -  производное низкой самооценки.
А это: имя, фотография и бесплодное мудрствование в её произведениях – просто защита. Компенсация в ней работает на манер, вывернутого на изнанку чулка. В неутомимой борьбе между тем, чтобы что-то значить в этой поганой жизни и пустотой своего существования её самость балансирует на натянутом канате истероидно-эгоцентрического комплекса. И вся она – долгий и трудный путь к целостности.
- "Большая дерзость уповать на то,  чтоб что-то значить, превратясь в ничто", - процитировал Барбизан.
- Короче, забираем её фото на семинар, вешаем на стену в зале. Пишем внизу -"Призрак", - заключила Енькина.