Бубен шамана

                март 2001

Откровенно говоря, я не очень понимаю С.Доренко, когда он говорит, что  Путин раскалывает общество, возвращая старый гимн. С.Доренко  не поясняет почему, а лишь констатирует факт. Возможно, я не понимаю этого потому, что меня трудно расколоть таким примитивным способом. Мое сознание устроено иначе. Но С.Доренко лучше знает жизнь, и ему может быть виднее. Я лишь понимаю, что наша история неотделима от этой музыки. Пока – неотделима. И я хочу немного развить тезис.

Дремавшие до поры демоны тоталитаризма получили сигнал к пробуждению. Это исключительно верно подметил С.Доренко в одной из своих июньских авторских программ. Правда, он подразумевал рядовых исполнителей воли главного дирижера, почти в неприкосновенности сохранившихся на местах. Сильный образ послушных големов, марширующих под слышную только им музыку, был настолько точен, что вызвал страх и недовольство власти. Ожившие тени прошлого выхватил слепящий луч прожектора и заставил их смешать свои ряды. Но однажды приведенный в действие механизм только замедлил свое движение, но не остановил ход. Шаман потряс своим бубном не напрасно. Вместе с бренными носителями, всколыхнулось, тревожно вздохнув – ожидающее своего часа – коллективное бессознательное чести и совести нашей эпохи. Оно застыло в ожидании сигнала далекого горниста, трубящего общий сбор.

В настоящее время требуется куда более сильное средство для уже крепко подсевших на шепот властного безмолвия меломанов. И это средство было придумано. Музыка Александрова, давно упокоившаяся в культурной гробнице, была вновь потревожена. Если внимательно присмотреться к необычной спешке вокруг «нового гимна», можно обратить внимание на практически безразличное отношение к сути слов и яростные неутихающие стычки вокруг мелодии. Казалось бы, музыка не может нести идеологической нагрузки, она вызывает лишь эмоции. И претензии лучше предъявлять к тексту. Но все безотчетно понимают – музыка это главное. Именно она, как губка впитала в себя мысли и чаяния советского народа. Страх некоторых перед музыкой Александрова совершенно иррационален, как боязнь темноты. Но именно этот страх сейчас сплачивает их, довольно немногочисленную горстку людей с «новым типом» мышления.

Магическая притягательность знакомых с детства ритмов так сильна, что страна не в силах им противостоять. Несколько нот из «Подмосковных Вечеров», служивших сигналом к началу очередной порции известий на радиостанции «Маяк», способны вызвать шквал воспоминаний. Как мама зовет обедать. Как ты подходишь к белой березке, чтобы насыпать с нее майских жуков. Ты играешь и где-то там, далеко, репродуктор шепчет, что все будет хорошо. Ты закончишь учебу и тебя возле школы будет ждать девочка Настя. Ты пойдешь с ней прямо в солнечное лето, и она покажет тебе самый красивый в мире жасминовый куст, который расцвел возле ее дома. Сама по себе музыка ничто. Но если она сопровождала тебя сквозь горечь поражений и радость побед, она важна для тебя как воздух. Она как допинг, сильнее страсти и выше любви. Точнее она и есть – любовь. «Смерть не страшна. С ней не раз мы встречались в боях. Вот и теперь надо мною она кружится. Ты меня ждёшь, И у детской кроватки не спишь, И поэтому знаю: со мной Ничего не случится»


Путин торопится и делает правильно. Иначе временной разрыв может стать опасным для ассоциативной пуповины с музыкой гимна. Можно не успеть, и тогда гимн будет непригоден. Взмах палочки дирижера больше не вызовет дрожь. Если бы я стремился к упрочению своей власти, я поступал бы так же. Тот, кто сумеет укротить эту великую силу, сам наполняется могуществом. Он становится великим шаманом и может, запрокинув голову, выкрикивать космические заклинания в темнеющее предгрозовое небо: «Лайка летает».