Сегодняшний день

И снова день будет,
И снова я буду
Травить светом душу,
Топить в неба луже,
Перчить нелюбовью,
Солить своей кровью...

А стены вокруг гробом.
И в горле боль комом.
Осень и листья - сорно.
Хочу ли жить? Спорно...

Тяжело поднимаюсь по ступеням. Я устал. Я сегодня разбит, словно старое деревянное корыто. Я раздавлен сегодняшним днем. Мне надо отдохнуть, успокоиться, расслабиться. Мне надо выпить чашку чая, сжевать что-нибудь безвкусное, завернуться в свою постель и умереть до завтрашнего утра.
Лестничная площадка темна, в воздухе запах перегара и мочи. Замочная скважина. Ключ. Проваливаюсь в освещенную тусклым отвратительно-желтым пещерным светом обитель. Мою обитель. Дом моего детства, отрочества, юности.

В полумраке прихожей среди грязной обуви, упавших с вешалки потрепанных курток и рваных ветровок лежит женщина. Она смертельно пьяна, поэтому правильнее сказать «валяется», а не «лежит». Валяется подобно мусору, наполняющему пол прихожей и составляющему ей преданную компанию. Тощие ноги, облаченные в старые дырявые спортивные трико, изогнуты в коленях и нелепо расставлены в стороны. Лицо с дрябловатой бледной кожей, закрытыми глазами и открытым ртом лишено косметики и какого-либо выражения. С проседью волосы спутаны и отвратительно засалены.

Эта женщина - моя мама. Нет, не мама, а Мама. С большой буквы. Чтобы больнее.

Сегодняшний день - мой враг.

Вытекая из кухни, слух режут пьяные мужские голоса. Стою, чуть скрипя зубами и тупо гладя на свою Маму.

Все верно. Все правильно. Если день был плохим, почему бы ему не стать очень плохим?

Сгребаю тощее костлявое женское тело в охапку и, ощущая его дряхлую легкость, несу в спальню. Опустив бесчувственного родителя на старый продавленный диван, иду в кухню.

На грязном залитом полу рядом с раковиной и среди множества пустых бутылок сидит кто-то, уронив на руки коротко стриженную голову. Какой-то мужик. Какой-то алкаш. Мне все равно, кто он. За столом на разбитом табурете мамин тридцатидвухлетний друг-любовник жутко пьяным голосом объясняет что-то обесчувствевшему товарищу. Маминого друга зовут Колян. Наркоман в прошлом и убежденный алкоголик сегодня. Нашла себе друга-любовника-собутыльника. Жив бы был отец - убил бы.

Колян обращает на меня не фокусирующийся мутный взгляд. Грязная, местами забрызганная чем-то рубаха расстегнута. В руке, лежащей на не то чтобы грязном, скорее фантастически загаженном столе, тлеет сигарета без фильтра.

- Лиоха-а, здаурова-а!

Я молчу. Я нем. Мне влом говорить. Западло.

Чуть напрягаюсь, и сидящий на полу оказывается лежащим в подъезде.

Я груб. Сегодняшний день - не мой день.

- Блиа-а, Лиоха-а, ты ниправ...

Колян следует за товарищем во тьму подъезда. Я закрываю за ними дверь, и с верхнего косяка срывается кусок штукатурки.
Выключаю свет и долго стою в темноте посреди коридора.

Из спальни доносятся слабые стоны. Маме плохо... А мне?..

Долго стою. Наконец возвращаюсь в прихожую, выхожу в подъезд, спускаюсь вниз.

Крыльцо. Скамейка. Сигарета. Зажигалка. Клуб сизого дыма уносится в вечернее небо.

Выходит из соседнего подъезда и, осторожно поздоровавшись, садится рядом со мной Вика. Моя девушка. Ей все понятно. Она все знает. Она всегда переживает за меня.

Вялый разговор. Мой отсутствующий взгляд. Ее сочувствующие глаза...

- Зачем ты их терпишь? – Вика нежно обнимает за плечи, привлекает к себе.

- Да все нормально, Вик... – пытаюсь мягко отстранится, на самом деле нервно отдергиваюсь.

Нормально. Даже в кавычки это слово брать не стану. Чтоб больнее. НОРМАЛЬНО! Меня тошнит от собственного мазохизма. Нет, Вика, теперь не помогут мне ни твоя женская ласка, ни твое сочувствие. Сегодня я выгорел. Дотла. Сегодня я не смогу улыбнуться. Сегодня я не смогу расслабиться. Сегодня я не смогу успокоиться.

Сегодняшний день - моя боль.

Докурив первую сигарету, прикуриваю от нее следующую. Перед глазами вместе с дымом медленно, словно кораблики в штиль, проплывают детские розовые воспоминания. Веселый отец, высоко подбрасывающий меня, пятилетнего, громко смеющегося мальчонку, в свежий летний воздух. Молодая красивая мама (тогда еще не Мама), нежные прикосновения ее прохладной руки к моему горячему от гриппа лбу. Сестренка, смешная маленькая девчушка, деловито копающаяся в песочнице и спорящая со сверстниками о том, как правильнее строить из песка куличи.

А что сейчас? Отца нет. Сестра вышла замуж, уехала... А мама?.. мама... мама... Мама...

Мама, Мамочка, Мамуля... А-а-а... Я убит, Мама, тобой! Я убит твоими «друзьями»! Я убит твоей способностью не реагировать ни на какие просьбы. Я убит твоим непроходимым равнодушием. Убит запахом, вонью родной квартиры. Убит ее грязью. Убит вечным ожиданием чего-то лучшего. Убит бесконечным ненавистным возвращением с работы. Убит и даже не похоронен...

Мама, я могу воевать с твоими собутыльниками, но я не могу бесконечно давить на тебя. Я не воин против твоего алкоголизма. Я устал, Мама. Я очень устал...

Сегодняшний день - моя судьба.

Тяжело встаю со скамейки. На прощание сухо вскользь целую Вику.

Медленно, медленно, словно в покадровом показе, ступаю по лестничным ступеням, давя усеивающие их окурки и горелые спички, прислушиваясь к скрипу своих костей и зубов, к хрусту кулаков. Я поднимаюсь на четвертый этаж. Этаж детских страхов и болей. Этаж растраченных надежд юности.
Последний пролет. Внизу хлопают двери. Подъезд заполняется шумом знакомых голосов. Голосов, которые снятся мне в кошмарах.

Стою перед дверью. Жду «гостей». Три человека. Колян, его товарищ и еще какой-то почти трезвый парень. Их лица, чуть освещенные тусклой лампочкой нижней площадки, настроены решительно.

Товарищ Коляна сразу переходит к делу и, пьяно размахивая кулаками, бросается на меня.
Все верно. Все правильно. Если день стал очень плохим, почему бы ему не стать совсем поганым?
Неожиданно товарища перехватывает тот, который почти трезвый, и пытается решить все разговором.
Ребята считают, что банкет требует продолжения на прежней территории. Я возражаю. Ребята настаивают.

Спустя пять минут гнилого, не решившегося ни в чью пользу, спора, обронив короткое «идите прочь», шагаю за порог своего дома. Мой дом - моя крепость. Как иронично. Захлопываю перед носом алкашей дверь, запираю замок.

Удар. Не реагирую. Удар. Пьяные крики. Угрозы. Удар. Игнорирую. Зажигаю свет в коридоре.

В кухне над ржавой облупленной раковиной, опираясь о грязные края тощими в синяках руками, корчится Мама. Ее тошнит. Ее выворачивает наизнанку. Полусогнутые ноги слабо подрагивают. Противный протяжный звук, и в раковину с плеском устремляется отторгнутая пустым желудком перемешанная с желчью вода.

Стою неподвижно. Смотрю.

Тебе ничего не нужно, Мама. Тебе на все плевать. Тебе на всех плевать. Кроме пьяного забытья ничего для тебя значения не имеет. Тебе плевать, Мама, что я о тебе думаю. Тебе плевать, Мама, как я на тебя смотрю. Тебе плевать, Мама, что я тебе говорю. А я давно уже не разговариваю с тобой. Незачем... Тебе плевать, Мама, что я тебя люблю. Тебе плевать, Мама...

Что это? Слеза? Слезы? Я плачу!? Черт... когда же этот гнев успел смениться такой горечью?.. Да мне все равно. Слезы - это вода. Не слезы мне душу царапают.
Стою в коридоре словно тень, смотрю в кухню, смахиваю капельки «воды» с лица и думаю, что для того ты и родила меня, Мама. Для того и родила, чтобы я написал этот рассказ...

В моей голове - туман. В моих глазах - ничего. Мои руки висят вдоль тела безжизненными мертвыми плетьми. Мне плевать, упаду я здесь или дотяну до кровати.

Сегодняшний день - мой гроб...

14.07.02