Интервью с А. Германом

Пометка:

полный текст на

http://www.svoboda.org/ll/cult/0802/ll.080802-1.asp

Алексей Герман: Понимаете, я не социолог, я не представитель всех институтов, которые занимаются опросом общественного мнения, причем, институтам этим я не очень верю, потому что они не учитывают менталитет русского человека. Русский человек, в принципе, имея дело с очкариком, а еще очень часто и с евреем, никогда правды не скажет, собственно, он и не очкарику, и такому же как он не скажет, но тут уж точно, на всякий случай похвалит правительство, на всякий случай скажет одно и сделает абсолютно другое. Так же как казаки прокричали "любо!" Ельцину и проголосовали за коммунистов. Поэтому я могу доверяться только своему ощущению - это ощущение предвоенности, ощущение 41-го года или 35-го года, я бы сказал. Мне кажется, разным объясняется. В частности, это объясняется и положением населения, и ситуацией в стране, и крушением многих надежд. И удерживается пока авторитетом Путина. Потому что иначе как-то не очень себе представляем. Борис Николаевич был фигурой сложной, противоречивой, но тяжеловесом, и было понятно, что он, что называться, пульнет по Белому дому. Здесь этого ощущения нет, здесь просто пришли к власти работники соответствующих ведомств. И у меня это в душе, меня это практически никогда не обманывало. Когда-то, когда нас в очередной раз пригласил тогдашний генеральный секретарь и президент Горбачев, это у него называлось "поработать", по сути дела это собирались люди и доносили друг на друга. Сидел президиум, который все это слушал. Объявлялся перерыв, мы шли обедать, сначала это были какие-то обеды, потом это был буфет, было голодновато в стране, поэтому все как-то так ели усиленно. И в один прекрасный день распахнулись двери, и в этот буфет, уже демократия дошла Бог знает до каких глубин в России, и в этот буфет вошел Горбачев. А к этому времени все смели, и возникла страшная пауза, потому что все стали с ужасом смотреть на столы, потому что все съели, ничего не оставили генеральному секретарю. И я видел как пожилой Михалков и, по-моему артист Лавров Кирилл осторожно стали вынимать вставленные в рот, но еще не надкусанные бутерброды. Я ничего не сочиняю. Горбачев сказал - "ничего, все порядке, товарищи, продолжайте". И ушел. Естественно, его накормили. Но когда я пришел домой, я сказал Светлане: Светлана, этой власти в России конец. Россия не та страна, где царю могут не оставить бутерброд. И я оказался прав, буквально через год все это дело смело.
Петр Вайль: В своем фильме "Мой друг Иван Лапшин" вы очень точно передаете предощущение наступающего ужаса, это как раз и есть 35-й год, не зря же вы его сейчас упомянули. Но даже те, кто резко критически относится к нынешней власти в России, говорят больше не о каком-то таком возможном или реальном кошмаре, а о том, что возобновляется спокойствие, вот то самое спокойствие, которое потом назвали застоем. У вас этого ощущения нет?