Весна и доктор

***
«Разве можно жить, когда вокруг такая весна?
Разве можно, по обыкновению, тонуть в быте, когда вокруг такая весна?
Нет.
Совершенная память. Безупречная ошибка.
Сколько не будет весен со своими теплыми днями,
нельзя будет забыть, что смерть они остановить не могут.
И что Весна — это всего лишь способ, путь, для того, чтобы приглушить настороженность.
Пропади все, и разве кто-то пожалеет об этом?»

Такой был тихий день. Такой славный.  Безоблачное небо было такое невинное.
Листочки на деревьях зеленели и благоухали новым временем.  Пыльные улицы хранили на себе отпечаток праздности и воскресения. Именно воскресения! Что-то присущее этому дню недели витало в воздухе в тот день.
И была весна.  Ее всегда можно узнать по болезненному свету солнца, льющемуся лениво и как будто в последний раз. И черные заткнувшиеся птицы на еще голых ветвях деревьев служили миру достоверным символом этого. Однако всем хотелось любви и тепла, и, несомненно, нежности.
Какой славный был день.
 
Доктор проснулся в то утро и, лежа на кровати, думал о вечном. Рано утром, не отрывая голову от подушки, о вечном и повседневном думается лучше всего. Однако доктор не позволил захватить себя разным раздумьям и встал.
Он был молод и полон сил. И сознание этого укрепляло его веру в себя.
«Какое раннее утро», — подумал доктор. —«Позвоню-ка я матери!»
— Алло.
— Доброе утро.
— Ммм. А где мама?
— Чья?
— Моя.
— Не знаю. — «Приятный женский голос».
— Может, я не туда попал? — «Как я груб!»
— Скорее всего.
— До свидания.
Гудки.  «Наберу еще раз».
— Да?
— Мама?
— Разве?
— Нет? Вы — не она, конечно...
Гудки.
Доктор стоял босиком перед телефоном, держа трубку в руках, и думал: «Наверное, я стою сейчас перед всем городом. Стою босиком. Сегодня утром я не дозвонюсь, наверняка».

Когда он вышел на улицу, уже восходило солнце. «Сытое и чистенькое, как я», — подумал доктор.
У него исправилось настроение и с высоты качки своей походки он созерцал улицы. Город наполнялся шумом: люди просыпались,  включали телевизоры, радиоприемники, говорили громко вслух, садились в машины, автобусы, троллейбусы ...
Доктор тоже сел в троллейбус. Он так часто ездил в троллейбусах, что они не оставляли его даже во сне. Сегодня ему тоже снился сон про троллейбусы. Ну, конечно, они не были основной темой — всего лишь деталью. Однако такой — во сне троллейбусы почти всегда были пустые...
В троллейбусе воняло бензином. Местами эту вонь перебивал запах «намбер вана».
«Интересно, от кого это?» — подумал доктор. «От той девушки с синими грустными глазами и покарябанным лицом? Или от этого старика с сеткой? Или от школьника с большим ранцем?» он вдруг почувствовал, какое это необычное слово «ранец». Как будто само сочетание звуков не соответствовало значению слова.

По спине миловидной женщины в белом плаще, стоящей перед ним пробежал таракан. Доктор отшатнулся. И следил за ним, пока таракан не скрылся в складках плаща. Доктор хотел было сказать женщине об этом. Но не посмел. У нее было такое доброе лицо — казалось, она сейчас заплачет. Не возможно было сказать ей про таракана. Доктор быстро вышел.
«Какие удивительные вещи бывают, — подумал он. Случай оставил неприятный осадок где-то середине тела. «Как пепел».

Он вошел в здание. «Каждый день вхожу в здание. Хоть что-нибудь бы изменилось».
Никого еще не было. Доктор сел за свой стол. «Позвоню матери».
— Алло.
— Алло. Я вас слушаю.
— Позовите маму.
— Которую?
— У вас что, много мам?
— А вам которую нужно?— раздражение.
Гудки. «Наверное, я попал в дом престарелых. Вот идиотство!»
В дверь постучали.
— Доктор, к вам можно? — женщина.
Доктор посмотрел на часы — 8:30.
— Уже 8:30. Так что, заходите.
«Разве можно так рано ходить к врачу?»
— На что жалуетесь? — «Как одиноко...»
— Доктор, у меня всю ночь болело сердце. Я не могла заснуть. Я и то пила, и сё. Ничего не помогает. Вот к вам и пришла с утра пораньше. Всю ночь болело!
— Ну что ж вы так! Давайте я вас послушаю. Так. Дышите. Не дышите. Никогда не дышите...
— Что?!
— Вы, наверное, много нервничаете. Я выпишу вам лекарство.
Выписал.
На прощание:
— Вам еще повезло, милая моя. У вас только ночь болело. У многих всю жизнь болит.

Женщина ушла. «Какая она была милая. Она так вписывалась в это утро. Жаль, что она ушла. Позвоню матери».
— Алло. Боря, сделай потише музыку! Алло!
— Извините.
Гудки.
«Столько людей живет в городе. Вот сижу я здесь сейчас и жду пациента, а какой-нибудь Боря слушает музыку и ест макароны по-флотски, наверное. Или лапшу».
Вошла санитарка Женя. Здравствуйте, конечно. Как спалось. Погода замечательная. Да что вы говорите. Главврач – и разводится! Да что вы говорите…
«Как ужасно это состояние. Когда нельзя сказать правду, а ведь так хочется! Женечка, да идите вы в баню!»
Вслух:
— Но ведь он так много зарабатывает...

...В обеденный перерыв Доктор не пошел в столовую. День как-то терялся. А ведь доктор чувствовал, что день такой славный.  Он вышел на улицу — прогуляться. Увидел людей. Они все куда-то шли. Они все суетились. «А ведь кто-то не проснулся сегодня утром», — вспомнил доктор. Мимо прошла та девушка из троллейбуса — девушка с синими тревожными глазами и покарябанным лицом. Она посмотрела на него. Она улыбнулась. Она его узнала и ушла.

 К нему подошел парень.
Такое умное лицо у него. Красивое.
— Здравствуйте. Я хочу рассказать вам о Боге.
— Мне?
— Да. Вы знаете о законах Божиих?
Парень говорил с расстановкой. Тянул гласные и немного картавил.
— Я знаю законы.
— А Божии?
— Я знаю.
— Я вижу, что нет. Я вам расскажу.
— Не надо. Я знаю. Я вас старше.
— Это не важно. Вы не читаете Библию. Вы не верите в Бога. Вы — Доктор?
— Да.
— Ну вот, видите!
И он рассказал. Он говорил такие банальные вещи и картавил. Беспрестанно.
А доктор думал: «Не слышны в саду даже шо-ро-хи. Все здесь замерло до ут-ра...»

Обед кончился. Доктор вернулся на свой пост. «Позвоню матери». Он подумал это почти безнадежно. «Надо пойти в церковь. Я так давно там не был».
— Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, я туда попал?
— А вам кого надо? — «Какой милый мужчина!»
— Маму.
— Нет. Не туда.
— Хм. Опять промах.
— А вы тот номер наберите.
Гудки.

На окно села синица. Потом улетела. «Облака такие... Я бы сегодня поехал в горы. Как жутко. Я ведь не могу. Почему? Надо быть здесь и сейчас. Я привязан».
Доктор сидел и потакал своей тоске по дальним дорогам. Рано или поздно это чувство всех задевает. Никто не властен избежать тоски по несвершившемуся.

Когда рабочий день кончился, доктор совершил свой путь до троллейбуса и до дому. Он уже не думал не о чем. Только день был такой теплый, что можно было снять пиджак. Доктор снял пиджак. Он вошел в дом и тот ему откликнулся прохладой.
Доктор ел. Доктор дремал. Доктор звонил матери.
— Алло.
— Здравствуй, Ваня. Ты куда пропал? Весь день не звонил. Я уж думала, случилось что.
Мать так правильно выговаривает слова. «Как уютно стало».
— Дозвонится не мог. Не туда все время попадал. Что делала весь день?
— О! Я перечитывала Кортасара. Знаешь, какой это замечательный писатель! Такое чувство, что... Алло? Ты меня слушаешь?
— Да.
— А еще приходила Марина Сергеевна и мы гадали по рукам. Ты придешь сегодня?
— Может, попозже.
— Ваня, ты что, сильно устал? Хочешь, я к тебе приду? Давай я! Такой славный вечер — я заодно прогуляюсь.
— Хорошо, мам.
— Я принесу казинаки к чаю.
Гудки.

Иван пошел в ванную. Стоя под прохладной струей воды он подумал: «Иногда можно просто умереть от счастья. Просто по поводу какой-то мелочи. Мать придет пить чай с казинаками! Может даже на ночь останется. Или нет. Но все-таки...»
В дверь позвонили. Открыл.
— Вам телеграмма. Распишитесь.
Телеграмма: «завтра три приезжаю поездом встречайте жена».
«Вот. Теперь снова можно будет спать спокойно. Когда все на месте, так хорошо. Вот только бы жили все вместе...» Поставил чайник. Огонь засипел. «Как уютно дома, когда чайник на огне...»

Опять звонок. Открыл. Мать. Такая запыхавшаяся.
— Ты что, бежала?
— Нет.
— Завтра Катя приезжает.
— Замечательно. Пусть она ко мне зайдет. Я ей по руке погадаю.
Доктор улыбнулся. В первый раз за день по-настоящему.
— Мама. Сегодня такой день. Знаешь, все время казалось, что это последний день... я...
— Не бойся. Все, что может случиться — случится, и ничего тут не поделаешь.
Мама иногда бывает такой принципиальной...
— Понимаю.
А потом они пили чай с козинаками и разговаривали. Потом мать ушла.
Доктор взял трубку. Набрал номер наугад.
— Алло?
— Добрый вечер. Я туда попал?
— Туда, наверное. — «Юная совсем...»
— Извините. До свидания.
— Салют.
«Наверняка, это была та девушка с синими тревожными глазами и покарябанным лицом. Это должен быть ее голос».
Доктор пошел спать.