Жалоба

ЖАЛОБА

Пьеса в одном действии

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ЦАДКИН МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ, Председатель Совета дома, высокий старый человек.
ИНДУСОВ ПАВИАН ВАСИЛЬЕВИЧ, член Совета дома, невысокий пожилой бодрящийся человек.
ШАБАНОВ ВЛАДИМИР КОНСТАНТИНОВИЧ, служащий государственного заведения, жилец дома.
ХАВРОНЬЯ ДМИТРИЕВНА, консьержка, жилец дома, женщина в платке неопределённого возраста.

Действие происходит в холле одно-подъездного дома по Коммунистической аллее. Входная  дверь подъезда слева, перед зрителями большой холл со ступеньками к двум лифтам. Видны следы прошлой роскоши: пальма в кадке, стол для газет и журналов, цветы в горшках на подоконнике огромного окна, выходящего на автомобильную стоянку. Слева от лифтовых дверей находится застеклённая будка для консьержа, внутри будки сидит пожилая женщина, которая обязана, как она думает со времён оно, всех спрашивать о цели движения и записывать в специальный журнал, ведущийся с 1970 года, время выхода и входа всех жильцов. Справа от лифтовых дверей находится доска объявлений, где видны буквы «КПРФ», нарисованные красным шрифтом.

Явление 1

В холле пусто. За стеклом будки видна консьержка. Внезапно открывается лифт, выходит Цадкин в женском пуховом платке, набросанном на плечи. Хавронья Дмитриевна выглядывает из будки.

ХАВРОНЬЯ ДМИТРИЕВНА  (ехидно). Девятнадцать пятьдесят пять. (Что-то записывает в журнал.)
ЦАДКИН (бурчит себе под нос). Хавронья Дмитриевна, вы звонили Индусову? Сто раз ему говорить! Назначил встречу на двадцать ноль-ноль, а его всё нет! (Идёт к будке.) Совсем замучился, у меня давление, а ему хоть бы что! А тут ещё сын огорчает, машину разбил, не на чем будет на дачу ехать. Неделю как просил Индусова написать письмо мэру города обо всех безобразиях вокруг дома. Он ведь купил себе компьютер, не хочет отставать от молодых. Книги, понимаешь, пишет, а письмо настрочить не может! Ходил к нам просить у сына инструкцию по пользованию компьютером. Денег на компьютер хватило, а на инструкцию нет. Сын не дал, я ему сам знаки подавал. Ведь не вернёт книгу. Книг у нас никто не возвращает. На книге Индусов собирался сэкономить 25 рублей.
ХАВРОНЬЯ ДМИТРИЕВНА (сидит в будке за столом, слышна тихая музыка из радиопередатчика). Сегодня он давно прошёл в квартиру, часа в четыре. Волок тяжёлую сумку. Наверное, продукты опять кончились. Покупают через день, – откуда у пенсионера такие деньги? Жена не работает, дети заграницу сбежали. Наверное, гуманитарную помощь оттуда получают. Сейчас ещё позвоню. (Прикладывает трубку к уху, набирает номер дискового телефона.) Алло! Павиан Васильевич! Здесь вас ждут уже десять минут! Что? Идёте? Ну да! (Положила трубку на место.) Идёт, идёт молодец.

Явление 2

Шумно открывается дверь лифта. В холл из лифта выходит Индусов с листом бумаги. Индусов одет в спортивные брюки и свитер. Цадкин широко разводит руками, как бы собираясь обниматься с Индусовым. Индусов делает вид, что не замечает Цадкина, воротит нос к Хавронье Дмитриевне.

ХАВРОНЬЯ ДМИТРИЕВНА (ехидно). Двадцать ноль пять. (Что-то записывает в журнал.)
ИНДУСОВ (сурово). Ну что по сто раз звонить! Вот всё готово. Давайте я вам обоим зачитаю. Вы ведь, Хавронья Дмитриевна работали замзав отдела писем, знаете, куда и как. А вот наш уважаемый Михаил Юрьевич мало знаком с премудростями корреспонденции. Тянул свою лямку замзав сельхозотдела, боролся за урожай! За сорок лет одни несчастья: засухи, наводнения, вредители. Плохому танцору и яйца мешают. Сорок лет без урожая, одних министров понаснимали штук семь. А сейчас вот рыночные отношения уже десятый год и уж десять лет в магазинах полно жратвы и, заметьте, никакой борьбы со стихией. 
ЦАДКИН (нахмурив брови).  Ничего не знаете за сельское хозяйство, уважаемый Павиан Васильевич! Ведь…
ИНДУСОВ (стараясь улыбнуться, примирительно). Не обижайтесь, времени у нас нет. Слушайте. (Читает.) Товарищ мэр … Вокруг нашего дома сущее безобразие…хуже двора во всём городе не сыскать! Женщинам и детям совсем нельзя выйти… Ракушки кругом с красными номерами… Их надо убрать… Перед домом во дворе лужа…можно утонуть… хм… Надо запретить и… наказать. (Смотрит победно на своих слушателей.)

Явление 3

Скрипит и хлопает входная дверь. Входит Шабанов с портфелем. Пытается обойти Цадкина с Индусовым и пройти к лифтам. Цадкин опять широко разводит руками, как бы пытаясь обнять Шабанова. Шабанов останавливается, уклоняясь от объятий.

ХАВРОНЬЯ ДМИТРИЕВНА (ехидно). Двадцать пятнадцать. (Что-то записывает в журнал.)
ШАБАНОВ (безрадостно). Господа товарищи! Я устал, иду домой, хочу есть. У меня язва, мне нужно вовремя принимать пищу!   
ЦАДКИН (пытаясь изобразить улыбку). Как нам вас сейчас не хватало. Вы вот ещё работаете, новые порядки знаете. Мы вот тут письмецо в проекте состряпали, ждём от мэра помощи! Хотим, чтобы все жильцы подписали. А письмецо ничего. Ну, прочитайте, пожалуйста. Мы вам честь оказываем подписаться первым! (Берет лист бумаги из рук Индусова и передаёт его Шабанову.)

Шабанов молча читает. Цадкин стоит за невысокого роста Шабановым, пальцем пытается водить по бумаге, как бы пытаясь помочь Шабанову. Индусов, напустив на себя важный вид, отворачивается от читающих, как бы делая одолжение всем своим присутствием.

ШАБАНОВ (молча, прочитав бумагу, отодвигается ото всех к стене).  Не подпишу я этого письма, оно бессмысленно. И позорно.

Вся троица, медленно покидая свои места, приближается к Шабанову, как бы делая попытку схватить его за руки и отобрать письмо. Шабанов, поняв это, протягивает Цадкину бумагу и идёт к лифту. Цадкин берет бумагу в руки и загораживает Шабанову проход к лифту.

ЦАДКИН (без тени улыбки). Вот это не хорошо! Мы мучались, писали. Мы защищаем женщин и детей, а вы вот… бессмысленно. Почему?
ШАБАНОВ (с усталым видом). Господа товарищи! Мэр вам не товарищ… он долларовый миллионер, а вы рублёвые нищие! Это письмо никогда до него не дойдёт, это раз…
ИНДУСОВ (нахмурившись). А что два?
ШАБАНОВ. Два это то, что вы плохих дворов не видали давно. Пройдите по местам, где проживают когда-то любимые вами гегемоны октябрьской революции. Да, а почему октябрьской? Ведь коммунисты праздновали день революции в начале ноября? Чушь какая-то. А у нас тут относительное великолепие, особенно летом. Газоны, хвойные произрастают, шпана через нас почти не ходит. Здесь шпана не живёт, и здесь не распивает алкоголь. Уже тридцать лет за версту по привычке гегемоны обходят нас стороной.
ИНДУСОВ. А что три?
ШАБАНОВ. Три это то, что вы как трус прикрываетесь женщинами и детьми, пытаясь разжалобить адресата. А разве мужчинам есть, где развернуться… ну,  на джипе или на «Форде Торус»? Ведь ваши бывшие коллеги по партии и соседи по этому дому весьма наглым образом захватили клочки земли и установили на них эти ужасные железные коробки. Выехал он из коробки или нет, земля занята, ни один гость не может хотя бы на десять минут припарковать машину! Это вызов всем, и вам то же. А мэрия не может усмирить угонщиков машин и малодушно выдаёт красные номера владельцам коробок и, заметьте, за плату! Так что мэрии это выгодно, и краж меньше и денег больше. Неужели они будут теперь бороться с ракушками? Вы ведь думаете, когда пишете? Прямо перед входом, товарищ Цадкин, стоит ваша битая развалюха. А здесь должно быть всегда пусто, а на асфальте должно быть написано «Скорая помощь» или что-то в этом роде. Вы то сами понимаете, что необходимо требовать порядка на автостоянке сначала от вас, потом от ракушечников, потом от владельцев автомобилей, которые уже никогда не стронуться с места своим ходом!
ИНДУСОВ. А что четыре?
ШАБАНОВ. Четыре это то, что лужа перед домом образуется после сильного дождя и исчезает через сутки, поскольку забит коллектор. Вам, вместо того, чтобы смешить мэра, необходимо этот вопрос также решить самостоятельно, обратиться в дирекцию, в районную коммунальную   службу непосредственно. Сочиняя письма, вы перед самим собой изображаете активность, ничем не занимаясь самостоятельно. Привыкли только командовать, давать указания. Может быть, потому и рухнул Союз, что управление было дурацким?

Немая сцена. Шабанову удаётся пройти к лифту и уехать с места происшествия.

ХАВРОНЬЯ ДМИТРИЕВНА (ехидно). Двадцать тридцать. (Что-то записывает в журнал).

Занавес.
Copyright© foma zamorski 2002