Становление

   Домой он шел весь зареванный. Глаза распухли от слез, а он все тер их. Мать лишь хмуро смотрела на него, но ничего не говорила, молча ведя его по улице.
   Сегодня в садике к нему пристал мальчишка из старшей группы. Антон играл с солдатиком, а тот переросток хотел забрать его у Антона.
 - Как это так? - думал мальчик. - Я ведь с ним играю! Солдатик один, а нас двое, но солдатик-то мой!
  - Он мо-о-ой!  - кричал он,  когда тот здоровяк стал разжимать Антону пальцы, пытаясь вырвать игрушку.
   Вобщем,  дело закончилось тем, что у Антона теперь на лице красовалась здоровенная глубокая царапина от ногтей,  которыми тот мальчик от души приложился в отместку. Их разняли, успокоили, царапину смазали зеленкой в медкабинете, а потом пришла мама.
 - Нда,  - только и произнесла она. Но воспитателям она много чего высказала,  Антон и слов таких-то  не знал.
   А теперь они медленно шли по улице. Летнее солнце свысока смотрела на город. Птицы щебетали, радуясь хорошей погоде, хотя было немного душно.  От асфальта,  нагретого за день,  исходила жара.  Антон, надув губы, вспоминал грязные ногти, которые вцепились ему в лицо.
 - Будешь мороженное? - спросила мама.
Антон кивнул. Они подошли к лотку.
 - Выбирай!
   Мальчик в задумчивости смотрел на морозильную установку. Столько сортов! Разноцветные обертки и все такие красивые! И так много. Белки, ежики, олени, медведи, веселые ребятишки смотрели с оберток на него, и, казалось, подмигивали. - Возьми меня, я вкусное! Не пожалеешь!
   Антон все никак не мог решиться. Он теребил коротенькие синие шорты рукой, переводя взгляд с одного на другое.
 - Женщина, давайте быстрее, - не выдержала продавщица.  - Люди вон сзади ждут. Вы тут не одни. Ежели каждый станет столько времени выбирать, что ж получится-то?
  Антон вздрогнул и указал на первое попавшееся. - Это!
   Мать заплатила деньги, отдала мороженное сыну и они пошли. Антон сорвал обертку и выкинул. Он хотел другую, с жирафом.
 - Мам, будешь?
 - Угощаешь? - улыбнулась мама. Антон любил, когда она улыбается.
   Мама осторожно откусила кусочек и отдала мороженное. Антон медленно лизал его. Вкусное, холодное, но все равно, не то, что он хотел.
 - Завтра у папы День Рождения! Ты помнишь?
 - Да.
 - Будешь что дарить?
 - Я ему пирог из пластелина приготовил. Со свечками.
 - Гм... Неплохо.  Красивый пирог?
 - Ага. Прийдем домой, я покажу.
   Они остановились у перекрестка. На светофоре горел красный свет. Антон раньше думал, что на красный  идут только пешеходы, а зеленый - для машин, но недавно им все воспитатели рассказали и он демонстративно остановился.
 - Красный! - показал он.
 - Точно! - мама улыбнулась снова.
   Из-за спины выскочила женщина и побежала вперед. Раздался визг тормозов. Женщина отскочила в сторону. Машина остановилась. Дверь отворилась и из машины выглянул парень.
  - Извините, мужчина, я тороплюсь...
  - Ты что, стерва, не видишь какой свет?  Совсем глаза залиты? Она торопится! Мы все торопимся!
  Он захлопнул дверь и поехал. Женщина побежала дальше. Антон удивленно и растерянно смотрел на удаляющуюся машину.
 - Наверно, тетя заслужила! - подумал он. - Это как воспитательницы не смотрели за нами и дали, чтобы тот мальчишка поколотил меня, так и сейчас...
   Вскоре они пришли домой. Антон поел и побежал играть с друзьями в разбойников. Они делились на две команды и охотились друг здругом. Раненых  захватывали в плен и пытали. Нужно было узнать, где вражеская база.
   Стемнело.
 - Антон, домой! - услышал он.
   Мальчик попрощался с ребятами и побежал. Перед подъездом сидело несколько бабушек.
  - Вчера  в соседнем дворе двое парней на одного напали. Ох, и били же! Ногами в успитки, думала совсем печень отобьют! Так хорошо, мужики разогнали. На бедолашного смотреть страшно было, отдубасили сильно. Правду говорят, конец света наступает, все об этом говорят. Но парень-то тот, еле ушел, в крови весь. Прям как сосед мой. Его недавно Васька с пятого этажа отходил. Но тот сам напросился, зараза такая. Пришел пьяный...
   Антон взял мел , что-то написал на двери трансформаторной будки и побежал домой. Три шестерки белели на зеленой двери. Лет через тридцать они загорятся кроваво - алым. Может раньше.