Кинг, груня и я из мемуаров этого лета

КИНГ, ГРУНЯ И Я.

Всё началось с того, что тётя, уезжая на недельку на юг с дочками – моими юными кузинами, чуть ли не слёзно попросила меня пожить это время у них в Митино и присмотреть за дядей и особенно за животными: двумя собаками и двумя черепахами. Покормить, погулять. Делать мне было нечего и разнообразия ради, а также из чувства сострадания к дядьке, который категорически не хотел, да и толком не умел ни готовить, ни выгуливать, ни убирать, я – «собачник» со стажем согласился. И конечно же поплатился за это…

…Несмотря на солидный для собак восьмилетний возраст, он вёл себя словно щенок: носился, кусался, ссался, заливался лаем, грыз всё и вся. В общем, в той самой головке самого тупого блондинистого пуделя, я думаю, мозгов было гораздо больше, чем в цельнокостяной голове Кинга. Он был не просто туп, а туп в квадрате. Он был не просто туп в квадрате, но ещё и как следует… не знаю, как это звучит по-английски, а по-русски это называется «ёбнутый». Интересно, и кто додумался назвать этого придурка Кингом! Неужто дядя? Нет, ну для здоровенного кобеля восточно-европейской овчарки «Кинг» было неплохое имя, но для ЭТОГО… King of fools! Король кретинов! Князь идиотов! Император дебилов!

Первые ночи я постоянно просыпался от поскуливаний и вздохов и шипел в темноте: «Пшёл вон, ссука!» Дверь в комнату я закрыть не мог, поскольку тут же начинался жуткий вурдалацкий вой, способный разбудить не только полдома, но и даже моего любящего поспать дядюшку. Стоило взойти солнцу, как поскуливания и грохот когтистых лап по паркету становились всё громче и громче. Каждые пять-десять минут я вздрагивал и, страдальчески щурясь, смотрел на часы, показывающие 5.05… 5.12… 5.15… 5.25… и всякий раз, открывая глаза, я видел прямо перед своим носом огромную жарко дышащую пасть Кинга с розовым слюнявым языком, с которого капало на мою подушку. Груня – пекинес с вылезшими из орбит безумными шариками, прикусом старой ведьмы и полуотнявшимися задними лапами, которые она волочила за собой, как Маресьев по зимнему лесу, - вела себя ничуть не лучше. Всю ночь я слышал её храп, стоны, бормотание, чертыхание, натужное посапывание где-то под кроватью. Попытки выгнать её с треском проваливались, ибо она просто игнорировала мои рыки-команды…
…А время тянулось и пережёвывалось, как плавленая ириска беззубыми деснами…
…Ближе к 6 утра я не выдерживал и, скрипя сонными позвонками, щурясь от яркого утреннего солнца, бритвой режущего сетчатку, проклиная сквозь зубы всё на свете, вскакивал и на негнущихся ногах плелся в ванную. Эти два оборотня с радостными воплями и взвизгиваниями устремлялись за мной: один – цокая длинными когтищами по полу, как лошадь Пржевальского копытами по брусчатке, другая – шурша по-пластунски и извиваясь всем телом, словно гигантская мохнатая гусеница. Всё время, пока я умывался, чистил зубы и натягивал портки и обувь, эта парочка, не отрываясь, следила двумя наборами горящих глаз за каждым моим движением… Наконец, я брался за намордник и поводок Кинга (в виду неработоспособности задних лап Груня «выгуливалась» непосредственно в квартире), и тут начиналась безумная свистопляска с громким взлаиванием, скулежом, лаем, ором, подпрыгиванием в воздух, подпрыгиванием на меня, подпрыгиванием на предметы мебели, радостным покусыванием моих конечностей, радостным покусыванием поводка, радостным покусыванием предметов мебели. (Удивительно, как не просыпался при этом мой дядя! А может, и просыпался, да не показывал виду.) Изловчившись, я напяливал на Кинга железную корзинку намордника, накидывал удавку вязанного-перевязанного поводка, и мы с шумом и грохотом вываливались на лестничную площадку и вызывали лифт. Похоже, для Короля неврастеников время тянулось ещё дольше, чем для меня ночью, так как он ни секунды не оставался на месте – прыгал, крутился, вертелся и то лаял, то подвывал. Точно также он вёл себя и в лифте, пока мы ехали на 1-й этаж. Представляю себе, как действовал на психику полусонных людей этот пронизывающий 11 этажей непрерывный нечеловеческий вой и глухие человеческие окрики! Можно было подумать, что с Собаки Баскервилей живьём сдирают шкуру…

…Я открываю тяжёлую железную дверь и делаю шаг на улицу… всего один шаг. Потому, что остальные мои телодвижения нельзя назвать ни шагом, ни бегом. Резкий рывок вперёд… вправо… влево… вперёд… остановка. Моя рука с намотанным на неё поводком хрустит сразу в нескольких местах. Прыжок в кусты… ускорение пузом по репейнику… рывок… остановка… задняя лапа энергично взлетает высоко вверх и мощная струя орошает его передние лапы… от лап поднимается пар… Я выдыхаю воздух. Рывок назад… обегание вокруг меня – я перепрыгиваю через волочащийся по земле поводок… тычок носом в землю… пара взвизгиваний… лай… ещё лай… ускорение вправо… обегание… рывок влево… поводок звенит, как натянутая струна… я торможу ногами изо всех сил… Ссука! Да что ж тебя в детстве не утопили!… в сандалии набивается земля… рывок… ещё рывок… хрип… стон (мой)… утаптывание травы… изгиб хвоста… ффу! передышка. Редкие утренние прохожие с удивлением косятся в нашу сторону и ускоряют шаг. Наверное, они думают: что за кретин дал такую кличку собаке! Да… Так часто слово «****ь» я никогда ещё не произносил. Более того, за всю жизнь столько раз не произнёс, сколько за одно это утро!… рывок вправо… влево… ускорение… хруст в плече… хруст репейника… Да ёп же ж твою мать и всех родственников до 16-го колена!!!…
…Кингу надоедает носиться. Похоже, он выходился. Находит в кустах пустую пластиковую бутылку из-под Пепси-колы, с хрустом жамкает её зубами и бросает на землю, глядя на меня изподлобья выпуклыми с дуринкой глазками. «Поиграть хочешь?» – злорадно думаю я, - «Ладно…» и… резким движением ноги выбиваю бутылку у него из-под морды. С коротким взлаиванием он бросается в погоню. Поводок звенит, в плече смачно щёлкает. Меня бросает вперёд, за ним. Я делаю два прыжка и… цепляюсь за торчащую из земли железяку. Сандалия с чваканьем слетает с ноги. Я падаю, взбрыкнув ногами, и по инерции проезжаю по земле ещё около метра. Поднимаю голову. Кинг стоит надо мной, капая слюной и невозмутимо жамкая пойманную бутылку. Его выпуклые желтые глазки с маленькими черными зрачками не обезображены присутствием хоть какого-то интеллекта. Ему просто интересно – что случилось со мной и почему я вдруг перестал играть. Я страшно зол. Мне больно и обидно, чёрт возьми, до слёз! Но… я начинаю смеяться. Неожиданно для себя вдруг начинаю хохотать, расходясь всё больше и больше. Видимо, я перехожу рубеж «С кем поведёсся»… Кинг стоит, расставив лапы, как щенок, который только что научился стоять, и всё так же с тупым любопытством смотрит на меня. Невероятно! Но злость улетучилась. Я вытираю слёзы от смеха, поднимаюсь, и мы идём домой. Пора завтракать…
…За дверями в квартиру слышно мелкое тявканье. Это Груня. Пока я вожусь с замком, Кинг незамедлительно и громогласно сообщает ей (а также всем соседям), что всё, мол, в порядке. Мы входим внутрь. Кинг ластится ко мне, потираясь слюнявой мордой о мои новые шорты. Я проникаюсь бесконечным умилением. Признал-таки, зараз-за! Правда, через пару секунд я начинаю подозревать, что его «ласки» одновременно являются сдиранием о мою ногу намордника. Груня продолжает бурно приветствовать нас, не забывая при этом забрызгивать мочой пол в радиусе двух с половиной метров и активно растирать её мохнатым пузом.
Мы идём на кухню. Впереди с коротким визгом гарцует Кинг, за мной тащится, оставляя мокрый след, Груня. Кинг кидается к своей миске величиной с небольшой тазик и подпихивает его носом вверх и вперёд. Жест, не оставляющий ни малейшего сомнения в намерениях жестикулирующего! Я распихиваю толчею и открываю холодильник. Так… насколько я помню: Груне – мясное желе из этой банки, Кингу – сухие шарики из того пакета. Накладываю… Они смотрят на меня в две пары горящих глаз, как… как на придурка(!) «Пиль! Можно! Взять!» – командую я. Они тычутся в свои миски и выражение на их мордах сменяется совершеннейшим недоумением. «Чёрт…», - бурчу я себе под нос, - «Неужели перепутал?» Читаю прикрепленные к дверце холодильника ЦУ от тёти. Нет. Всё правильно. Этому – шарики, этой – желе. Какого же чёрта? Снова перечитываю записку… «ФУУ!!» – ору я на Кинга, уже успевшего сунуть свой хобот в мисочку Груни. Тот отскакивает и снова вперивает в меня взгляд олигофрена. «Вот. Вот твоя миска!!» – хриплю я, подсовывая ему тазик, одновременно вытаскивая залезшую в него Груню. Нет… Собаки, конечно же не умеют пожимать плечами. Но в тот момент, мне показалось… да нет, я был абсолютно уверен, что Кинг ПОЖАЛ ПЛЕЧАМИ и со вздохом принялся пожирать сухие шарики, не переставая коситься в сторону Груниного желе. Я выжидаю какое-то время на кухне, делая вид, что читаю газету. Кинг делает вид, что ему совершенно всё равно что там едят пекинесы. Наконец, сытая Груня отползает в коридор, откладывая по пути зловонные личинки, и Кинг, облизав пустой тазик, исподлобья сверлит меня зенками, намекая на то, что в мисочке ещё кой-чего осталось. «Пиль!» – милостиво разрешаю я. Он срывается с места, как ужаленный спринтер, и гоняет мисочку по всей кухне, обильно орошая слюной её поверхность. Я отламываю пару капустных листков и иду в комнату кормить черепашек. Кинг бросает футбол и заинтересованно цокает за мной. Похоже, в голове этого взрослого щенка жизнь воспринимается как одна Большая Игра…
…Братья Черепановы оказываются довольно активными в пожирании капусты. «Наверное, жара их мучит», - решаю я про себя и иду за добавкой. Кинг, естественно, не отходит от меня ни на шаг. Эта «тотальная слежка» слегка раздражает, но в то же время и веселит, ибо я уже не могу без смеха глядеть на простецкое, глуповатое выражение его седой морды с длиннющим хоботом, увенчанным чёрным, мясистым мячиком с двумя сопливыми дырками. Меня также веселит то, что он охотно откликается на любые мужские имена, если они произносятся в полном, «официальном» варианте: Ген-надий (гав!), Васи-илий (гав!), Ин-но-кентий («гав!гав!»).
С кормлением покончено. Теперь надо убрать «останки» Груни в коридоре, принять душ и позавтракать самому. Собачий бог меня р-раздери! Мне осталось «всего» 13 выгулов-кормёжек! Я с бесконечной тоской кошусь на собственное отражение в зеркале…

(шесть утр и вечеров спустя)
- Встаю… встаю… Сколько там? Ого! Пол-девятого?! И ты не скулишь! Всё… всё… не дыши на меня. Одеваюсь уже…
- Кинг! Кинг! Ищи бутылку! Где она? … А-аа… Нашёл, зар-раза! Бросай! Бро-сай, говорю! А теперь пас! Хех! Хах! Оп! Оп!Оп! Вот ловкач! Роналдо! … Иди сюда, морда! Репей вытащу…
- Кинг, домой. Пора нам. Сегодня вечером хозяйка твоя приезжает… Что ты на меня смотришь? Ладно. Бросай бутылку. Последний раз с тобой гуляем…
- На, на… Не лезь, ч-чёрт, пока не разрешил! Груня, пиль! Ген-нади-иий…. МОЖНО! … Пожрал, живоглот? Быстро ты… На вот ещё желе твоего любимого, мистер Бесконечный Желудок!… Ну всё, пошли цветы поливать… Груня! Идёшь?
- Привет, братья Черепановы! Василий, поздоровайся! Молоде-ец! …Э! Эй! Клетку не опрокинь!!
- Ладно, ребята… вот и всё. Дядька, пока! Созвонимся. Груня… ну что засопела? Что фырчишь… Увидимся ещё… Пока. Кинг… Эй, чего отвернулся? Ки-инг! Дай лапу. Хорошо. Другую дашь? Молодец. Пока, Кинг! Будь здоров, Инокентий!… Дядь, ты уж подбрасывай ему желе в сухари. Он любит…


1 августа 2002 года