Без памяти и соображения

Я слабо слежу за чьими-то длинными рассуждениями, особенно, когда мне это не интересно. Больше я живу чувством. В детстве я постоянно витал в облаках, особенно на уроках в школе. Когда учитель внезапно меня окликал, я какое-то время не мог сообразить, чего он от меня хочет.
Позднее я понял, что не могу запоминать ничего, кроме анекдотов. С детства мне твердили, что у меня девичья память. Первые классы – это вообще отдельная песня. Там я совершенно не понимал, что со мной происходит, и двойка была моей основной оценкой, кол – частой, а тройка – лучшей.
А вот в средних классах я уже стал немного соображать, что происходит вокруг. Но, соображать, не значит – запоминать. Я убеждён, что способность к запоминанию из меня вышибли младенческим и детским воспитанием… Но, чувство меня всегда спасало. По-русски я писал, просто чувствуя, как данное слово должно произноситься. Ошибок я почти не допускал, но правил никогда не знал, ибо не мог запомнить ни одного из них. По математике я чувствовал, как можно достичь решения задачи, и иногда удивлял учителей предложением необычного способа. Но, я ни бельмеса не шарил в математических формулах. Когда мне шли навстречу, предлагая изучить полторы страницы по географии ради четвёрки в четверти – я не мог этого сделать, хоть и просиживал над учебником весь день.
Со старших классов я старался развивать память, и только в военном училище начал запоминать что-то существенное. Ещё бы: там требовалось изучать уставы – по много страниц текста подряд.
Отсутствие логичности всю жизнь сбивало с толку и меня и других. С детства я путал слова с похожим смыслом. Например, сорока и ворона, троллейбус и трамвай, серый и коричневый, и прочие и прочие, я уж сейчас не помню.
Мне кажется, что воспитатели в детском саду и учителя в школе не всегда умели растолковать так, чтобы было понятно однозначно, а часто запутывали бедных детей долгими рассуждениями. Например, однажды в садике нам долго объясняли, какие рубашки надо надеть на утренник, после чего, придя домой, я убеждённо заявил, что завтра нужно быть в чёрной рубашке. У родичей глаза полезли на лоб, они долго выпытывали меня, не напутал ли я чего, но я стоял на своём. Моя мать была швеёй, и она стала искать чёрный материал, и полночи звать меня на примерки. Утром батя привёл меня в садик, и недоумённо спросил воспиталку:
- Для чего это на утренник нужна чёрная рубашка?
У женщины округлились глаза:
- Не нужна чёрная. Только белая. Я им вчера специально это объясняла. А вы взяли чёрную, а не белую?
- Я взял и ту и другую, - объяснил отец, - Но, мама всю ночь шила ему чёрную рубашку.
…А ещё я помню, как в четвёртом классе я пришёл после долгого собрания, где нам сильно туманили мозги, и выпалил: «Сорок дней каникулы!» Родичи не поверили, и потом оказалось, что никаких каникул и не планировалось. Откуда я это взял, понятия не имею.
…А, когда я учился в каком-то из старших классов – умер министр обороны СССР Гречко. Нам в связи с этим втолковывали что-то патриотическое, после чего дома я заявил, что на его похороны нужно принести 4 рубля. Батя долго ржал и доказывал мне, что этого не может быть. Потом и учителя этому удивлялись. Я тоже всегда удивляюсь, как можно так объяснять, что всё понимается совсем по-другому.