Необычная особа или источник невидемого света

                Таинственные вещи еще
                нельзя называть
                чудесами
                И.В.Гете.
               
  Подперев рукой подбородок, я сидел за столом и лениво чертил на белоснежном листе бесцельные, ничего не значащие символы. Они вопросительно взирали на меня свежими чернилами, а я искал в их свежести давно покинувшее меня вдохновение. Между нами происходил монолог. Я что-то спрашивал, уставившись на беспорядочные черточки, они молчали; в их безмолвии читалась одна и та же фраза; «Ты его здесь не найдешь!» И все внутри обрывалось от этой не человеческой безо всякого намека на ложь, равнодушной к моим терзаниям, злой и беспощадной прямоты от которой в душе остался тяжелый осадок творческой неудовлетворенности, злобы и уныния.
  Моя затея с символами была больше чем просто нелепостью. Я это признавал. Также я ловил себя на мысли, что мое сознание на грани помутнения. Порой мне казалось, что я уже не принадлежу к этому миру. Меня не волнуют его катаклизмы, войны, глобальные потепления, я стал, слеп и глух к нему. Я жил в маленькой комнатке – в своем мнимом мирке и мое участие в процессах большого мира ограничивалось кроткими взглядами сквозь оконное стекло. А тут еще символы. Я с ними разговариваю, ища поддержки, сочувствия, но они отвечают мне снисходительным молчанием
  Это так.…Но мне нужно во что-то верить, я слишком долго никому и нечему не доверял. Все это время я жил за железным занавесом недоверия к окружающим меня людям и капризной погоде. Наверное, за это на меня гневно обрушилось это страшное проклятье и вместо привычной черствости я должен поверить в то чего не может быть. Нужно осознать всю безысходность положения, чтобы понять все то, что со мной произошло.
   За окном было темно. Потухли небольшие оконца сельских домов, утонули во мраке неровные улицы. Казалось, весь мир сломленный усталостью и убаюканный мраком,
отрешился  от земной суеты и погрузился в мирный сон. Спало все, начиная деревьями и заканчивая серыми, низкими домиками. Лишь гул вечно подвижного ни смолкающего, ни на минуту шоссе да недовольный лай собак нарушали гармонию ночной безмятежности, проникая в мою комнатушку из другого – чужого, а потому незнакомого мира.
   В душе была та пустота, которая рождается в несбыточном томлении. Иногда появлялись редкие вялые мысли, лишенные словесного выражения они тухли в безднах сознания.
  Я перевел взгляд с окна на заваленный неудачными страницами рукописи стол и печально склонившуюся над ним электрическую лампу, оглядывающую комнату своим единственным грушевидным глазом. Натянуто улыбнувшись, я грузно откинулся на стуле и закрыл глаза.               
  Боже мой, как я устал от этой беспросветности мыслей! Они рождаются глубоко во мне, в моем восприятии мира, но им нет толчка, который разом бы выплеснул их на бумагу. Только равнодушие скрывается в моей душе, когда я пытаюсь напрягать голову.  А  ведь я писал пусть не так удачно как мои современники, но меня публиковали. У меня были гонорары – было все.
  Сейчас я бьюсь вторую неделю с небольшим абзацем к новому рассказу, но ничего не выходит. Что происходит с тем прекрасным миром мыслей, который я так любил? Где та прозрачная дымка озарения, стремления к новым свершениям, где она?
  Когда находишься один в пустой комнате, возникает странное чувство близости какого-то человека – его души. Оглядываешься. Пусто. Ты знаешь, что один, но фантазия с чудовищной быстротой уже рисует чьи-то образы. Они приходят из прошлого и потусторонних миров. Начинаешь ощущать их дыхание, прикосновения рук. Тебе кажется, что чья – то тень стоит за спиной. Дрожь проходит по телу, ком подкатывает к горлу, но страшное мистическое чувство не проходит, а только нарастает, нагнетая ужас.  Так было сейчас.
  По моему телу пробежал холодок. Я отложил ручку и, неудобно изогнувшись на стуле, повернул голову не столько из страха к этому не новому для меня чувству, сколько из любопытства узнать таки подлинную причину беспокойства.
   Едва мои воспаленные от длительной работы глаза различили за спиной телесное воплощение моих терзаний, как я в диком ужасе вскочил со стула столь поспешно, что тот, жалобно скрипнув, недовольно качнулся и с грохотом упал на пол. В голове творилась путаница. Мне очень хотелось верить, что все, что со мной происходит – сон, не более. С этой мыслью я все же отступил назад, приник спиной к стене и одним непрерывным переходящим взглядом охватил незваную гостью.
  У противоположной стены, напротив меня, стояла молодая девушка с бледным, резко очерченным лицом, густыми угольными волосами, тонкими губами, выражающими некое подобие улыбки и проницательным взглядом больших темных глаз, в которых играло отражение ее неземной души.
  Облачена столь необычная особа была во все белое, как подобает добрым феям и блуждающим с грузом незаконченных дел человеческим душам.
- Простите…Вы кто!? – немного оправившись от потрясения, вымолвил я
- Я муза – проронили ее уста
- Знаете что, Лиза.…Или как там вас?
Она усмехнулась.
 - Муза!
- Вот, вот убирайтесь отсюда…Муза
- Не понимаю
- Я вас не знаю. Вы врываетесь в мою квартиру, до смерти пугаете своим появлением, и черт бы вас побрал, что - то еще не понимаете!!!
Молчание.
- Если вы сейчас же не уберетесь, я буду вынужден выставить вас за дверь. Думаю это вам понятно?
  Муза смотрела на меня тем взглядом, каким смотрит мать на нашкодившего ребенка.
- Ах, Роман! – иронически начала она – Ты устал от этих строк, абзацев, глав, но продолжаешь писать. И от этого ты утратил то прекрасное чувство, которое всякий раз наполняет автора от запечатления на бумаге новой мысли. Ты утратил вдохновение, забыл, что его нужно искать в себе самом, в сюжете, который ты избрал, а не в мифических символах, предназначенных вдохновлять, но вместо этого отвечающих тебе, как ты сам выразился; «…снисходительным молчанием» Тебе надо отдохнуть, набраться впечатлений и лишь тогда садиться за работу. Только вдохновленный силой своего будущего произведения, переживая каждую новую строчку вместе с героями и описываемыми событиями, ты сможешь оживить их в воображении читателя и максимально приблизить к реальности. Впрочем, если тебя это не интересует и ты по- прежнему хочешь, чтобы я ушла, я уйду. Прощай!   
  Она хотела идти, но, встретив мой взгляд и по- видимому заметив в нем недоумение, задержалась в дверях и добавила.
- Твои мысли подобны мраку. Они монотонно ложатся строчка за строчкой, затмевая идею произведения. Ты знаешь об этом, но разогнать мрак и внести свежую идею, тебе мешает усталость. Надеешься на яркий свет озарения, а его нет. Произведения истощены. Чернота поглощает много сил. И тебе как глоток воздуха нужно вдохновение, ты все более нуждаешься в его спасительных лучах.   
  Я уйду, но вместе со мной исчезнет твое солнце – вдохновение. Когда тепло и свет его лучей окончательно иссякнет, тебя накроет пучина бесполезных, никому не нужных мыслей. Прощай, Роман, уже на всегда…!
 - Постой! – взмолился я – Не покидай меня, я много понял из твоих слов! Ты нужна мне сейчас как никогда. Не покидай,…не покидай…!!
  Мои слова застигли ее, когда она, распахнув дверь, шагнула за порог. Услышав возгласы, Муза остановилась, закрыла дверь и, сказав что-то вроде; «Я знала, что ты поймешь» села в кресло. Жест ее руки пригласил меня сесть за стол и писать.
   Плохо соображая что, произошло я поднял стул, взял в руку шариковую ручку, и в то же мгновение меня что-то осенило. Я стал писать сначала неуверенно, но по мере того как мысли набирали ход, выстраивались в логические цепочки и соскальзывали на бумагу, я стал набирать темп.
  Все, что представлялось невозможным для написания из-за сложности своего восприятия, стало прозрачным в своей истине и простым для понимания. Целиком, погружаясь в это сладостное ощущение, я писал, писал, писал.…А сверху из невидимого источника на листы лился мягкий свет. Он не имел цвета (был практически неразличим с воздухом), но нежнее и благодатней его я не знал ничего   
  Утром я проснулся от сильной головной боли. Открыв глаза, я обнаружил что спал, не раздеваясь за письменным столом. На нем лежала груда исписаных листов. Я смахнул их и нашел рукопись. Она была дописана.
P.S. 
  Припомнив события той ночи, я восстановил в памяти произошедшее, взял чистый лист и написал;
                НЕОБЫЧНАЯ ОСОБА
   А затем, подумав, дописал;
                ИЛИ
   Источник невидимого           света