Урок музыки

Саша переиграл последние 4 такта и с опаской посмотрел на свою преподавательницу: Марья Петровна сидела, откинувшись на спинку стула с закрытыми глазами. Это был дурной знак. Это было самое худшее из всего, что могло только быть, и Саша почувствовал, как мерзкий холодный пот заструился по его спине. Наступила гнетущая тишина. Расслышать можно было лишь тяжёлое дыхание Саши, да заунывное жужжание мухи, безуспешно пытавшейся обрести свободу через оконное стекло. Со стороны могло показаться, что Марья Петровна вообще умерла, лицо её, словно высеченное из мрамора, ровным счётом не выражало ничего и не подавало ни малейших признаков жизни. Саше очень хотелось надеяться, что так оно и было, но он не первый год занимался у этой женщины и как никто знал, что за такими, как Марья Петровна смерть приходить не торопиться, и после затишья наступит буря. Саша посмотрел на выцветший портрет Лазаря Кагановича, уже много лет висевший над пианино, со стеклом, покрытым трещинами и переклеенным лентой скотч вдоль и поперёк.  Услышал, как Марья Петровна открыла глаза. Почувствовал, этот взгляд, прожигающий насквозь. Молодой человек полагает, что именно так должно играть легато на шестом году обучения?  – раздалось сзади. Саша сжался. Он ненавидел всей душой этот гнусавый повелительный голос, терзавший его уже более пяти лет почти каждый день, но ничего не мог сделать. Молодому человеку задали вопрос!  – неумолимо проскрипела старуха. Я не… - начал Саша. Молчать! – выдохнула Марья Петровна. – Руки на клавиши! Саша задрожал. - Я вас умоляю… Пожал… На клавиши!!! – взвизгнула старуха. Трясясь всем телом, он подчинился: подпрыгивающие вспотевшие пальцы легли на чёрно-белую клавиатуру. Старая преподавательница тяжело поднялась со стула, проковыляла к пианино и лениво взялась за крышку. Не надо… - прошептал Саша. Раздался жуткий удар, хруст костяшек и нечеловеческий вопль, смешавшийся со звоном стекла. Пианино жалобно взвыло. По лицу мальчика потекли слёзы. Легато, а не стаккато! – зевнула Марья Петровна… На полу, в осколках стекла, валялся портрет Министра путей сообщения Лазаря Кагановича.