Выдуманная история

Выдуманная история,
или
История о похождениях кота Васьки, а также о его брате Петьке, хозяйке Марье Никитичне и её муже Петре Егорыче (другом которого был Фомич - завхоз виноводочного магазина), БОМЖе Лёне и участковом дяде Стёпе, а также об одном из многочисленных выдуманных дворов выдуманного города и о Настоящей Весне.
 
Часть первая.
Из которой читатель узнаёт о месте действия Выдуманной истории и кое-что о некоторых Действующих лицах.

В одном из многочисленных выдуманных городов невыдуманной страны был, конечно же, самый обычный, с одной стороны, и совсем необычный, с другой, стоял выдуманный пятиэтажный дом. Под номером, например, 11 по улице Весенняя. И, как это было принято в Выдуманном городе в 1962 году, в одном дворе с домом №11 находился виноводочный магазин (по секрету говоря, один из самых популярных магазинов выдуманного города). Там же (совсем рядышком), из самых лучших побуждений, одновременно с магазином было построено и отделение милиции, в котором работал Самый Лучший Участковый Выдуманного города дядя Стёпа.

А ещё… ещё в этом дворе находилась Известная Всему Выдуманному городу Песочница. Да-да! Самая настоящая песочница, в которой и летом, и зимой, и в другие времена года дети лепили кулички днём, до наступления тихого часа. Но больше всего эта Песочница была известна тем, что, ещё будучи детьми, в ней лепили кулички дядя Стёпа, Пётр Егорыч и Фомич (с которыми Вы, уважаемый читатель, пока незнакомы). Хотя, если быть совсем точным, кулички лепили только Пётр Егорыч и Фомич, а дядя Стёпа терпеливо учил своего хомячка бегать между этими куличками, соблюдая Правила Дорожного Движения (возможно, именно это в дальнейшем и определило профессию дяди Стёпы).

Но больше всего эту Песочницу любил кот Васька (хозяевами которого были Марья Никитична и Пётр Егорыч, но Васька считал себя больше котом Марьи Никитичны, чем Петра Егорыча, так как последний, по мнению Васьки, тоже принадлежал Марье Никитичне и во всём ей подчинялся). Почему больше всех? Потому что… потому что Васька был не простой кот, а особенный.


Часть вторая.
Из которой можно узнать о странном Васькином поведении и о том, что в Выдуманном городе что-то начало происходить.

На столе остывал самовар, в дальнем углу комнаты на камоде во сне мурлыкал кот Васька. "Где же его черти носят?!"-подумала вслух Марья Никитична, накинула свой старый кледчатый плед и вышла сени. (Сенями она по старой привычке называла прихожую). Почему-то именно сегодня у Марьи Никитичны было странное состояние – сначала ей показалось, что у героев романа, читаемого в данный момент, ну никак не клеился разговор, причём, в самый ответственный момент, а Васька вёл себя до неприличия тихо и скромно, чего за ним его хозяйка никак не могла припомнить. Да ещё, вдобавок ко всему, Пётр Егорыч опять куда-то запропастился и, надо сказать, весьма некстати – кран на кухне, который начал протекать ещё в прошлом году, грозился отвалиться с положенного места и затопить не только всю квартиру, но и весь подъезд, в случае, если такая возможность появится. . Газовая колонка – великое достижение советской науки, которая освобождала от необходимости подогревать воду в ведре, опять потухла. А зажигать научился только муж, она даже мысли не могла допустить, чтоб подойти к этому агрегату.

В открытое окно квартиры влетела трель нового свистка участкового дяди Стёпы. Марья Никитична неспешно подошла к окну, выглянула на улицу и, быстренько отыскав новоявленного музыканта крикнула ему:

- Степан, ты мужа моего не видел?
- Никак нет, - отрапортовал дядя Стёпа, очень сильно уважавший субординацию (а Марью Никитичну он считал выше себя по званию), - но, если подумать, то, не исключено, что они вместе с Александром Фомичём, того тоже потеряли, правда, на работе, а не дома.
- А кто его дома-то потеряет? Он же один живёт (в трёхкомнатной квартире, хрыч старый – добавила она про себя).
- Разрешите идти?
- Иди, Стёпушка, иди... И если этого... любезного моего увидишь, передай, что дома его уже заждались.
-Так точно, Марья Ивановна! – и, как бы не для протокола, добавил – Всего хорошего!

Но последних слов Марья Никитчна уже не слышала, она вернулась в комнату и включила чёрно-белый Grundig (да, да, самый что ни на есть настоящий Grundig, доставшийся ей по одному очень большому знакомству). По телевизору же опять передавали полоски и кружочки, и ещё противный писк. Поэтому сей чудесный прибор был незамедлительно выключен и Марья Никитична устроилась в удобном кресле и задремала.



Часть третья.
Которая некоторых читателей может немного запутать...

Солнышко подкрадывалось всё ближе и ближе к зениту, Марья Никитична дремала в кресле, где-то в Городе пропадали Пётр Егорыч и Александр Фомич. Участковый дядя Стёпа тщательно  полировал новенький свисток. А тем временем...

А тем времнем Васька бегал по крышам и орал благим матом (впрочем, весьма цензурным и благопристойным). И ещё Васька знал кое-что. Что-то, о чём пока что не догадывавалась Марья Никтична, также, как как не догадывались об этом дворовый БОМЖ Лёня, участковый дядя Стёпа и завхоз виноводочного магазина Александр Фомич. Не догадывались и, потому, не могли понять Ваську. Точнее, пока не Ваську, а какого-то кота, орущего на крышах домов Выдуманного Города (они его пока просто не узнали). А Васька уже целую неделю знал о Тайне. Только об этом чуть-чуть попозже...

Итак, Васька бегал по крышам и орал благим матом, за что его проклинало уже пол-города. (Ведь он начинал сие странное занятие в 5 утра, когда все добропорядочные граждане ещё спали и даже не думали просыпаться, кроме того, никто не знал, что это был Васька, так как даже сама Марья Никитична думала, что её обожаемый кот спал на камоде дома). На самом деле, это было занятие не совсем привычное для Васьки. Обычно он из квартиры-то редко выходил (разве что на подоконник открытого окна, ну или, максимум – да и то в редких случаях – на балкон). С другой стороны, Васька был особенным котом, а, значит, мог многое себе позволить, особенно в Выдуманном Городе. И вот, наконец, он залез на саму высокую в Городе крышу, сел на её край и стал смотреть туда, откуда прибегала в Город Дорога. Смотрел и ждал нечто такое, что обычно обычные люди не замечают в своей повседневной жизни. А если замечают, то потом очень сильно удивляются.

Часть четвёртая.
В которой мы встречаемся с мужем Марьи Никитичны и его лучшим другом Александром Фомичём.

«Завтрак Туриста» - прочитал на этикетке консервной банки прочитал Пётр Егорыч  и сказал:

- Уж лучше бы кильки, в томатном соусе.
- Ну, чем богаты – тем и рады,- отозвался Александр Фомич и начал открывать банку.

Александр Фомич был завхозом единственного в городе виноводочного магазина и лучшим другом Петра Егорыча. Дружили они ещё с далёкого теперь уже детства, с тех самых песочных куличков, вылепленных в той самой песочнице. И с годами их дружба крепла всё больше и больше. Вот и сейчас, только своему лучшему другу, мог поведать страшную тайну. Для этого он специально, втайне от всех, позвал однажды поздно вечером Петра Егорыча к себе на дачу. Тот же, недолго думая, согласился. И теперь они сидели на даче завхоза, даже и не подозревая, что их ищет почти весь город, и что, на самом деле, кроме страшной тайны, была ещё одна – настоящая Тайна, о которой знал пока только Васька.

Открыв банку, Александр Фомич, наконец, решился открыть и страшную тайну:

- Вот скажи, Егорыч, что будет хуже – если из моего магазина исчезнет водка, или если исчезнет «Завтрак туриста»?
- Конечно, если водка, - не задумываясь ответил тот.
- Обоснуй...
- Ну ты сам посмотри – исчезнет водка, так кому эти консервы, нафиг, нужны будут? Никому! Вот и оно... Ну а ежели, обратно, консервы пропадут, так ведь огурцом закусить можно завсегда. По-моему так.
- Слушай, Егорыч, не могу я больше молчать. Должен я тебе сказать одну вещь. Только, сперва, обещай, что никому...
- Обижаешь, Фомич... Чё мы, не друзья, разве? Да я как килька об лёд!
- Тогда слушай. Слух прошёл, - завхоз осушил гранёный стакан, наполенный, нетрудно догадаться чем, - говорят, что водки больше не будет.
- И правильно.

Александр Фомич недоверчиво глянул на друга. В первый раз за последний месяц его посетила мысль, что что-то неладно. Ведь кто-кто , а уж Петрович, известный всему Городу больше как Огурец (прозвище, полученное им за одну довольно известную историю), от того, чтобы выпить, отказаться не мог.

На этом эпизоде мы покинем нашх друзей и вернёмся в Город.


Часть пятая.
В которой Марья Никитична выходит в поисках своего мужа во двор.

Проснувшись, Марья Никитична пошарила рукой в поисках очков. Не найдя их и накинув поудобнее плед, она встала с кресла и подошла к окну. И тут она увидела в псочнице до боли знакомую фигуру. «Петька! Твою ыть!»- крикнула во всю глотку Марья Никитична. А кричала она громко и пронзительно. Так, что даже собака из двора через дорогу начинала откликаться. Лай словно дополнял многократное эхо, был с ним в тональности. На её клич непременно решил отозваться и кот Петька, чем и выдал своё место пребывания – он вскочил с камода и как бешеный ломанулся из квартиры! (Странное, конечно, имя для кота, но он был совсем не против - потому что его так реже звали, ведь кому прийдёт в голову прокричать коту: "Петька, иди сюда!". А ещё Петька был братом Васьки и именно по личной просьбе последнего он согласился поспать в чужой квартире на камоде; правда, Васька так и не удосужился объяснить, какая тому была причина, сославшись на какую-то Тайну, о которой, между нами говоря, кроме Васьки знала ещё одна таинственная особа. Но об этом, опять же, чуточку попозже...).

Несколько удивлённая таким поведением, как ей казалось, любимого кота, Марья Никитична ещё сильнее закуталась в плед и решительным шагом направилась из квартиры. Выйдя во двор, она сразу направилась к песочнице с твёрдым намерением объясниться с пропавшим на долгое время (без разршения!) мужа. И когда праведный гнев готов был уже вылиться на его голову (возможно, с не очень тяжёлыми физическими последствиями), пред Марьей Никитичной предстала суровая правда жизни: в песочнице сидел, играя с собой в крестики-нолики, БОМЖ Лёня.

- Не загораживай мне солнце! – философски произнёс Лёня, когда грозная тень правосудия в лице тени Марьи Никитичны наглым образом наползла на последнюю пустую от крестиков и ноликов клеточку.
- Тоже мне, Диоген нашёлся! – ответила Марья Никитична и села рядом.
- Нас, филососфов, никогда всерьёз не воспринимали!
- Эх, Лёня, Лёня, ты мужа моего не видел? Или хотя бы Ваську?
- Не, не видел? А что, ушли?
- Да какое ушли! Сгинули!
- И правильно.  Ибо женщина – враг мужчины. Хотя, нет… не так. Женщина – враг рода человеческого. Но к вам, Марья Никитична, это не относится.
- Спасибо, Лёня, - она встала и пошла к себе, и, идя, добавила – Если ты моего увидишь – передай ему, чтобы домой шёл, а то кран протекает, - и ушла.

Посмотрев на собственную тень, Лёня зорким взлядом отметил, что время уже перевалило за полдень и, значит, надо было идти к Степану – играть в шахматы на 3 литра пива, которые степан непременно проигрывал, но полтора из них всё же вапивал, так как документов у Лёни не было, а взять с него, кроме пива, было нечего.

Часть шестая.
В которой Пётр Егорыч с Александром Фомичём едут запасаться стратегически важным продуктом.

Итак, давайте вернёмся к двум нашим друзьям.
Осознав всё сказанное, Егорыч сказал:

- Надо спасать.
- Но как? – спросил Фомич, находившийся уже (то ли от количества съеденных консервов, то ли от количсетва выпитого) в упадническом настроении.
- Надо поехать, и всё выпить.
- Одним?
- Да, чтобы надолго хватило.
 
Сказано – сделано. Мы не будем расписывать, уважаемый читатель, как они добрались до города, но к тому моменту, когда они это сделали, было уже довольно темно. Над крышами домов Выдуманного города поднялся месяц (он делал так каждую ночь и не менял своей формы в течение вот уже тринадцати лет, причём объяснить эту загадку природы не могли ни учёные из столицы, ни БОМЖ Лёня, слывший в городе самым умным человеком).

Подойдя к чёрному входу своего магазина, Александр Фомич достал ключ, вставил егов замочную скаважину, повернул, и дверь, скрипнув, открылась. Они прошли в зал, включили свет и у обоих перед глазами пронеслась вся их жизнь.

- А я ведь с Марьей Никитичной так и не попрощался, - сказал Пётр Егорыч, обронив слезу.
- Петя, знай, может быть, я повторюсь, может быть, нас никто не поймёт. Однако, осознание этого факта не должно останавливать нас. Мы должны выполнить свой долг!

Так Александр Фомич говорил где-то полчаса. Причём его пламенная речь настолько овладела им же самим, что он в забытьи вскочил сперва на стул, а затем на прилавок, но полёт его мысли был прерван мелодичной трелью нового свистка дяди Стёпы.

-Блин, про сигнализацию забыл, - только и успел сказать Фомич.

Часть седьмая (короткая).
В которой все идут спать.

Проиграв в шахматы Лёне шесть литров пива вместо трёх обычных, дядя Стёпа решил наведаться в виноводочный магазин, благо имел на это полное моральное право – надо было проверить одну из версий, касающихся пропажи завхоза оного магазина. В качестве понятых были приглашены собственно Лёня и Марья Никитична, у которой вдруг закончилась хитрая древняя настойка, а для приготовления новой порции нужна была бутылка коньяка . Так что никто против похода в вышеозначенный магазин не возражал. Да ещё, плюс ко всему и сигнализация сработала. И вот наша троица, неспеша, направилась к магазину.

Подойдя к чёрному входу, где тх ожидала  распахнутая дверь, дядя Стёпа достал свой новый свисток и просвистел модный мотивчик, после чего поправил фуражку и твёрдым шагом направился внутрь.

Далее то, что произошло, можно подробно и не расписывать: Пётр Егорыч был моментально лишён права голоса и был направлен под конвоем Марьи Васильевны домой, унося с собой ящик коньяка (который был предусмотрительно списан завхохом); дядя Стёпа совместно с Александром Фомичём составили протокол, из которого следовало, что в магазин забрался БОМЖ  Лёня – с целью переночевать, коим также было выпито шесть литров пива и один ящик коньяка (в этом месте протокола Лёня прочёл что-то из Омара Хайяма, но что – никто так и не понял, так прочёл он его в оригинале) и что Лёне дали 15 суток за хулиганство (т.к., как вы уже знаете, взять-то у него было нечего), но за примерное поведение срок был сокращён до одних суток. После чего было решено пойти всем спать, ибо, как-никак, утро вечера мудренее. На чём и порешили.

Часть восьмая.
В которой читатель, наконец, узнаёт о тайне.

Ранним утром, когда косые солнечные лучи только начали пробиваться сквозь занавешенные окна, весь Выдуманный город ещё спал.

На «Грюндиге» спал Васька и ему снилось, что про него пишут книжку. Про то, как он бегал по крышам, как Марья Никитична искала своего мужа, и про то, как сначала весь двор, а потом и город, узнал про Тайну.

А узнал город про тайну очень просто (впрочем, Тайна Тайной, в общем-то и не была, по большому счёту, просто людям, иногда, свойственно не замечать некоторых весьма простых вещей).

Так вот, ранним утром, когда косые солнечные лучи только начали пробиваться сквозь занавешенные окна и весь Выдуманный город ещё спал, что-то случилось. Маленькая девочка Аня проснулась и, взяв любимые цветные мелки, выскользнула тайком на улицу. А Аня, как и Васька, тоже знала о Тайне, но пока об этом ещё никому не сказала (да и что это за Тайна, когда о ней все знают?)…

И вот, ранним утром, когда косые солнечные лучи пробивались сквозь занавешенные окна, когда маленькая девочка Аня выбежала тайком на улицу, когда Васька досматривал свой сон, случилось маленькое, но всё же чудо: весь двор одним разом проснулся и подошёл к окнам. Одним разом распахнулись все окна во всех домах этого двора и в эти окна влетела Весна. Весна, которую никто до сих пор не замечал, которая потому была Тайной. Теперь же о ней узнал весь двор, а через 10 минут уже и весь Выдуманный город. А маленькая девочка Аня недалеко от песочницы нарисовала ромашку и написла то, что больше Тайной не было (а написла она вот что: "Весна пришла!").

 
 
Послесловие.

Ну а закончилась ли на этом Выдуманная история – решать тебе, читатель. И если ты захочешь узнать, почему всё же Петра Егорыча порзвали Огурцом, или о суровых буднях дяди Стёпы, или о том, закрыли или нет виноводочный магазин – пиши:

to V: shvy@rt.mipt.ru (ICQ UIN 50082427)