Прием пациента Петрушки Хмыря с жалобами на банный лист

7 мая с.г. ко мне обратился хронически знакомый пациент Петрушка Хмырь. Внешний вид его внушал тяжелые опасения. Победно-кумачевый нос наводил на нерадостные мысли о начале затяжного празднования Пасхи, переходящего в День Победы над фашистской гадиной.
Из ушей торчали огурчики-голубчики, а в глазах зловеще шевелились грибочки. Ко лбу прилип нежно-селедочный хвостик, а из пенистого рта разило традиционно-эмигрантской Смирновкой и хреном с редькой. Шея была туго обмотана полотенцем со следами губной помады ласково-алого цвета. Пальцы были в крови по локотки. Лысину едва прикрывал кокошник набекрень. Вышитая крестиком псевдорусская ночная сорочка разорвана на груди.
- Вот! - и грибочки с яростным хлюпом повыпадали и покатились в сторону клизменной.
- Как самочувствие, Петр Попович?
- Вот, доктор! - и Петруша с яростным треском разорвал рубаху до пупка, - вот он, глядите!
- У вас, что, пупок развязался, Петр Попович?
- Да нет же, вот сюда! - и он рванул пониже.
- Ну что я могу вам сказать, Петруша?... Да, ниже среднего... зато в пупырышках... ну не совсем же корнишон... Павлик-то доволен?
- Доктор, он у меня к сердцу прирос...
- Павлушка славный...
- Да нет же, доктор! Вообще, наша молодежь... они даже не знают, кто такая Петя Клыпа...
- А кто? Неужто ближневосточный письменник Иосиф?
Широкая славянская душа как-то сморщилась.
- Фу ты, бляха-муха, как непрошенная баба! Бойкот ей, сволочи, бойкот! - и Петруша стал неистово расцарапывать левый верхний сосок. - Смотрите, эскулап, как подло он прилип, бес однополый! Бойкот, однозначно.
Пришлось надеть пенсне. Потом лупа, бинокль, подзорная труба, микроскоп...
- Изыди, малахитовый! Как банный лист... ой, эскулап, щёкотно. А пойдемте, доктор в клизменную! Я ж знаю, у вас там клистирная трубочка!
С лукавой радостью Петрушка распахнул заветную дверку, опрокидывая подол рубахи на блестящую после бани лысину. Долго и придирчиво выбирал кружку Эсмарха. То литраж маловат, то наконечник тонковат. Наконец победоносно остановился на трех пятилитровых, почесал многострадальную Марианскую впадину, привычным захватом раздвинул мохнатое Саргассово море и завопил истошно, как чеченский террорист:
- Аллах акбар! Все три, доктор!
Столько дерьма я за всю свою богатую практику не видывал...
Затем Петрушка Попович аккуратно собрал с пола грибочки и вставил в глаза, которые неумолимо наполнились искренностью и радушием.
- К батюшке надо бы поспеть, - торжественно молвил больной, кокетливо нахлобучивая перед зеркалом кокошник, спертый из пыльного реквизита Хованщины, - а то ведь праздник только начинается... Ах да, доктор, где вы говорили, у меня банный лист?

(с) Доктор Бильжо

http://www.proza.ru:8004/2002/05/08-13