Хромой Уолли

На углу улицы имени ХХ-го съезда КПСС и Бэйкерс авеню, на первом этаже старого кирпичного здания было кафе. Я сейчас уже не помню его названия, да это вообщето и не важно.
Летом на тротуар выносили пластиковые столики и красные зонтики с надписью кока-кола. Я обычно обедал там и иногда сидел вечером с друзьями.
В этом кафе часто появлялся старый, хромой музыкант с саксофоном. Не знаю как его звали на самом деле, но все почемуто звали его Хромым Уолли. Его все знали, хотя и никто с ним не разговаривал изза его нелюдимости. Даже "блюстители порядка" его не трогали. Он приходил, садился за крайний столик, открывал свой футляр и играл.
Музыка странным образом отражалась от стен домов и от деревьев, так что когда ищешь по улице, нельзя было понять откуда исходил звук. Он все время менял направление и громкость, создавалось ощущение что невидимая тень Генри Манчини летает перед тобой. Манит и зовет в неизвестность.
Его музыка была странной. Вообщето он играл классику мейнстирма и диксиленд, но как он ее играл. Такое ощущение, что этот человек ни о чем не задумывался. Он просто стоял на углу и пытался обьять своими чувствами весь город, и эти чувства переполняющие его изливались через его инструмент. Сплошная импровизация. При этом в его музыке так четко прослеживалась его русская душа...
Я никогда до раньше не слышал, чтобы люди играя в классических сэптовых гармонях джаза, умудрялись употреблять наши, такие родные русскому уху, минорные аккорды. Какието немыслимые рюшечки и трели... При этом когда ты слушаешь Star Dust или Stella in Moonligth в его исполнении, ты думаешь совсем не о блеске буржуйских небоскребов, не о огнях реклам ночного Манхеттена, ты думаешь о наших березках, об этих старых, обросших тополем, улицах, о довоенных, облупившихся зданиях окружающих тебя.
Ты чувствуешь над собой вечность, понимешь, сколько лет этому городу в котором ты живешь, понимешь, что ты часть происходящих здесь событий... И что ты такая же часть прошлого как и все вокруг тебя. Странно было видеть как люди, с обывательскими лицами и какимито своими проблемами за душой, вдруг приостанавливались и оглядывались вокруг... А иногда проходящие мимо буржуи, дак те вообще становились колом и таращились на него во  все глаза...
Это было как налететь с размаху на стену.
В повседневной горячке рабочих дней как то не замечаешь то что происходит вокруг. Не видишь людей, не видишь города и не замечаешь неба над головой. Утром лишь продрав глаза прыгаешь трамвай, на ходу досматриваешь сон, прходишь на работу, включаешься. Решаешь, бегаешь, доказываешь что-то. Когда выбегаешь на обед в голове только рабочие проблемы. Вертятся, гоняются друг за другом... Поворачиваешь за угол, слышишь музыку, такую чистую и искреннюю. И все твои мысли на миг зависают в небытии, а потом осыпаются кучкой серого пепла...
Исчезают, злобные тупые начальники, вечная нехватка денег, грязные гопники на улицах, они просто сливаются с этим миром, старнвятся неотемлемой его частью, и ты принимаешь этот мир таким каокой он есть. И понимаешь, что мир этот прекрасен...
А потом он исчез. Да вот так вот просто, банально и обыденно... И никому не было дела до того, что с ним стало, кто он был и с чем ушел. Я как то спросил у знакомого бармена в кафе, куда делся Уолли. "Кто?" искренне удивился он.
Жизнь просто перешагнула через очередного человека и пошла дальше...