Осенняя грусть

Праздничный чинный бардак первого сентября отступил только со второй учебной недели. Безвозвратность погружения в пучину одинаковости дней ощутили все по разному. Большинство вздохнуло с облегчением, а с Мариной в это время сделалось что-то тягостное и болезненное. Она загрустила так, что даже пара мальчиков ее класса заметили это.

Марина сидела на третьей парте и рассеянно слушала математичку. А руки ее в это время жили будто сами по себе. То возьмутся вертеть ручку, то теребят кружевной платочек, то мнут ластик, а то без толку листают страницы чистой тетрадки. И вдруг – Ай. Новым голубоватым листом в клеточку она порезала себе мизинчик.

Не легкая и даже приятная на фоне школьной рутины боль, а вид алой бусинки крови, искристым шариком дрогнувшей у краешка черного пореза, толкнул Марину куда-то под самое горло. Чувства ее обострились и перевернулись. Голос математички гулко задрожал в девической голове. Но слов она не разбирала и не хотела разбирать.

- Пусть – сказала она вслух достаточно отчетливо для того, чтобы половина класса с удивлением повернула к ней головы. Марина брезгливо оттолкнула ставшую теперь ненужной тетрадку, встала и вышла из класса мимо опешившей учительницы.

Аккуратно прикрыв за собой классную дверь, она спустилась на один этаж, подгоняемая учащающимися ударами сердца, открыла дверь в директорскую и ничего не ответив на предупредительный взгляд секретарши, вошла в директорский кабинет. Директор, молодой еще, только начавший полнеть мужчина, стоял у окна и любовался панорамой игры в футбол 5-А класса, впрочем, довольно глупой и чрезмерно результативной. Он обернулся к Марине и спросил о цели ее появления, но даже это не могло остановить ее. Девушка быстро прошла прямиком к директору, порывисто обвила его шею руками и сухо впилась в его губы поцелуем. Директор хотел было сказать «Аааа!», но Марина, на секунду оторвавшись от его губ и быстро облизав свои, еще усерднее прижалась к его губам своими.

- Что ты себе позволяешь? – Директор едва оторвал от себя ученицу. Губы его капризно плясали на официальном лице, сделавшемся в секунду таким гадким.

- Завтра же придешь ко мне с родителями. Нет – сегодня! – директор владел собой все хуже и вот-вот мог произнести что-нибудь совсем плохое, так что ей пришлось остановить его.

- Зачем Вы так? – звонко и совсем по взрослому сказала она, и влепила директору первую в его жизни детскую нежную пощечину.


27.8.02