Рррумбааа!

                Ррррумбааа!
 

   Поздно. Пыльно. Высокие потолки и квадратные туннели коридоров. Фанерные щиты. Подоконники. Двери, двери, двери. Фиолетовые окна и колючий свитер. Быстрые деревянные шаги. Это – Педагогический университет. Это – Олег Жавенко в нем.
     «Вот черт, никого не найду…Зря приперся…».Лихорадка. Зима. Поздно. Темно. Он один во всем универе. Ищет преподшу. Она давно ушла. Наверное.
     «Блин, жрать охота!»
     Сон. Фильм. За поворотом туннеля солнечно. Это лампы горят. На подоконнике бисерные сабо, навитая челка, болотистые глаза и арбузные губы. Поджала ноги. Ест банан. Руки в длинном черном свитере.
     Марево. Дрожит, дрожит, вьется, «хочишшь банан? Хочиишшшь?» Хочет. Голодный, пустой, нервный. Благодарный. Губам тепло. Лучики. Мягкий, мягкий черный свитер. Карина. Маленькая и крепкая. Шубка, автобус, одна домой – не одна. Подъезд, дерматиновая дверь. Мама в спортивной кофте и желтые обои.
     Утро. Блестящий снег перед универом. Смех. Карина. Сапоги, колготки, мягкая скользкая сумка. Ручка, ладошка. Домой не одна. Парк. Пиво. Карина Жавенко…
     «Зачем это надо было? На кой хрен в 18 лет семья?»
     «Какой отстой….Я убью эту мразь, если он не прекратит визжать! Мне надоело! Надоело! Не могу! Я не сплюююю, не сплююююаааооуууу!!! Я сама выть начну! Олег! Убей этого урода! Убей меня!!»
     Бумаги, прямоугольники и скрепки. Скоросшиватели. Карина Петрова. Женя Жавенко. Лицо в руках. Нижняя губа бледная и в пыли. Дрожат уходящие щиколотки в колготках.
      Женя, Женя. Истерики. Замкнуто. Квадрат комнаты. Сыро. Женя, Женя, Женя. Один – не один. Все поломано, все – пластиковые игрушки. По полу, по ковру, по подоконнику, узкому и скользкому, даже кошка не сядет. Кошки нет. Нет. Нет. И этого нет. И этого тоже. Ничего нет. Все поломали, продали.
     Цветные журналы для семнадцатилетних девочек. Надежда. Психолог. Надежда Жавенко. Женя, Женя. Жени нет.
     Солнце, солнце, июнь, лето, лееетттаааа!
    Камни и цветы, дорожки и прохлада. Железо и сторож. Карина. Его там нет, он не придет. Он ее не знает, не знает, новый адрес в 3 метра никто не навестит. Надежда пропала. Ушла из дома и нет надежды, нет Надежды. Автобусы. Бабки. Шали верблюжьи. Липкий старый мармелад.
     Споткнулся. Шесть-шесть-шесть-шесть – заклинило возраст, время и часы. Бууух! Нет. Кого нет? Карины – нет. Жени – нет. Надежды – нет. И веры нет, и любви нет, и пыльного белохолстинного Олега как будто тоже нет…