Исповедь ведьмы

 Звон. Либо у меня в ушах он раздается – певучий тихий, едва уловимый на уровне чувствительности, - либо кто-то решил подшутить надо мной в реальном мире. Уж так случилось, что слышу я лучше иных людей, да и интуиция у меня развита. Впрочем, сегодня ничего путного она мне не подсказывала, скорее уж совсем наоборот.
И, как каких-нибудь год назад, я иду опять по узкой улочке, петляющей меж немых железных гаражей.
Год, всего или уже – я не знаю, как об этом говорить.
Вечность как я знаю Андрея, и полгода как я познакомилась с Игорем. А как я с ними познакомилась? Андрей, кажется, был всегда. С того памятного вечера, когда я – еще пятнадцатилетняя девчонка устроила с подругами на святки небольшую оргию. Мы тогда здорово повеселились. 
А еще я помнила, как сидела между двумя зеркалами с зажженной свечой. Дрожащий от слабого дыхания огонек метался по комнате, едва не затухал, но в последний момент выправлялся и даже становился чуть ярче. Я тогда не подозревала в себе силы, даже мечтать не могла о том, кем стану. Однако что-то, вероятно, уже было. Потому что огонек в зеркале вздрогнул, и вместо моего отражения возникла черная зияющая пустота. Кроме меня, ее не видел никто, да и гудящие голоса вдруг замолкли. Или я уже не видела и не слышала ничего вокруг, наполовину перейдя в другое измерение, участливо предоставленное зеркалом.
Это сейчас я знаю, чем могло аукнуться такое «детское гадание» в ночь на тринадцатое января в полночь – время, когда завтра переходит во вчера. И я не подозревала, что при ином раскладе судьбы могу остаться там навсегда.
Тогда же у меня родилось чувство, что часто испытывают дети и намного реже взрослые, - ликующего превосходства. Когда все по плечу, неизвестное пугает, но остановиться уже нельзя. И даже, если бы было можно – ни за что.
И как любая девчонка, сущность которой только складывается, а мысли путаются,  задала извечный вопрос: «Суженный ряженный, кто ты?»
В пустоте забегали оранжевые блики: в глубине серой воронки своеобразного урагана. 
А еще через мгновение там стоял молодой мужчина. Очень красивый, таких еще не видела, и даже не представляла, что такие бывают.
И я влюбилась, с первого взгляда и навсегда – в первые, в жизни.
- Ольга, - имя долетело до моего слуха, как воронье карканье во время тихого рассвета.
И я вздрогнула, словно просыпаясь от странного сна, который им совсем и не являлся. Я не помнила, как оторвала взгляд от зеркала, да и хорошо, что не помнила. Потому как, если станешь задумываться и анализировать каждый свой шаг – обязательно оступишься.
Я снова сидела за маленьким круглым столиком из красного полированного дерева в квартире моей лучшей подруги Наташи Дидровой. Позади меня – огромное тусклое зеркало в старом запыленном серванте, впереди – круглое, настольное. В левой руке я держу огарок свечи, и горячий воск капает мне на ладонь.
- Ну что, скелет увидала?
Время в реальном мире текло по своим законам. Мне показалось, что прошло четверть часа, а здесь и пяти минут не миновало. Вот только свеча в моих руках догорела почти до половины. Наташка тогда еще долго сокрушалась, что свечи стали такими делать: что и десяти минут не прогорят.
А потом, ровно через год, появился Андрей. Его я узнала сразу, да и он этого ждал. Потому первый и подошел на одной из молодежных вечеринок. Потому и пригласил на танец, когда заиграли мою любимую музыку. Потому и назвал меня по имени, хотя никто его не раскрывал.
И вот я ведьма. Самая заурядная, каких слишком много на этом свете. Андрей и те, кто стоит за ним, вторят о всеобщей справедливости, радости, которой рано или поздно добьется их сообщество. Это в наш-то технический век. Нет, я, конечно, верила, что нечто сверхъестественное существует, но никогда не подозревала, что меня это коснется.
 Неведомая сила, что способна творить чудеса, есть у каждого. Но толи у меня были какие-то особенные способности, либо никто другой не согласился. Я согласилась. Вероятно, из-за того, что мне этого хотелось, а, скорее всего, потому что любила его.
А год назад, он уехал. Сказал, что появилось какое-то неотложное дело, и уехал.
А потом, я возвращалась домой. Холодным зимним вечером. Скорее, это была уже ночь: одиннадцать часов в это время года можно назвать и так.
Выходя из автобуса, я поймала на себе чей-то пристальный взгляд. Это не был взгляд разбойника или любителя познакомиться в общественном транспорте: от таких я ушла бы легко. Взгляд этот принадлежал такому же, как Андрей, как и я.
Он сидел на остановке, опершись руками о борта железной лавочки, и я сама не заметила, как подошла. Ему было очень плохо, и таких как он, Андрей называл темными.
 - Привет, - сказал Игорь и улыбнулся.

Я ускорила шаг, до нашего места оставалось уже немного. Ноги сами вынесли меня на небольшую лужайку. Вокруг шелестел смешанный лиственный лес. Высокие стволы тянулись к небу кустистыми кронами, а в ветвях громко пели птицы. И сейчас этот лес, даже здесь в центре города, казался мне девственным, уютным островком во всем цивилизованном мире.
Да, я счастлива. И я, кажется, влюблена. Люблю и буду любима. Потому что Андрей особенный, потому что особенная я, и мне нет дела  до остального бушующего мира. Ну, хотя бы сейчас - нет.
- Андрей! – он стоял под замшелой чахлой ивой, время от времени, с крючковатой ветки падал желтый, так не подходящий к  только вступившей в свои права весне, сухой лист.
Он ничуть не изменился за время, когда мы не виделись. Все те же серые серьезные глаза, высокий узкий лоб, на котором не появилось ни единой новой морщинки, и чуть скрещивающиеся на переносице брови, пышные русые кудри.
- Андрей, - позвала я снова. Что-то внутри неприятно кольнуло. Но придавать хоть малейшего внимания этому не хотелось. Я желала безрассудства. Такого, что овладевает каждым влюбленным. Жаждала подойти ближе и…
Я сделала шаг на встречу.
- Стой на месте, - рука метнулась в мою сторону.
  Я остановилась, с непонимающими глазами. Может и догадывающимися, но не желающими догадываться.
- Зачем ты это сделала? – его лицо исказилось болью. И мне было больно. Очень больно.
- Что я сделала, Андрей? – в горле уже стоял комок, и я с трудом сдерживала рыдания. Даже если бы он меня разлюбил, и то было бы легче. А так, так – боль, страдание, непонимание. Неужели это все из-за Игоря? Из-за того, что не прошла тогда мимо? Не отвернулась от человека просящего помощи, пусть он и был врагом?
-Ты предала нас, - было сказано, словно на плаху уронили железный топор, даже интонация была такой же. Даже в ушах зазвенело.
-Вас?! – я уже кричала, и успокоиться не было больше сил. – Я никого не предавала, помогла человеку.
И мне абсолютно всеравно кто это был. И это «Вас»… Игорь как-то сказал: «Если человек начинает говорить о себе во множественном числе – он теряет себя, пряча личность в толпе». Темный, но такой правый. На «человека» Андрей растянул рот в зловещей улыбке. 
-Темному, - поправил Андрей, и это был приговор и ему, и мне.
Ветер, ласкающий мои плечи несколько минут назад, стих. Вместо него в воздухе витала сухая удушливая жара, как в пустыне. Птицы перестали щебетать, и лес отступил на шаг, предоставляя место двум разным людям, один из которых жаждал мести.
Я стала, опустив руки. Ничего делать не хотелось. Солнце беспощадно жгло мою голову, а от земли поднимался и тянулся холодный сумрак.
И тут на мои плечи навалилась нестерпимая тяжесть, губящая не тело, а, скорее, душу. Интересно, сделает ли Андрей последнее усилие? Может остановится, в последний момент? Но в глазах моего любимого уже стояла непримиримая холодная злоба, что не позволяет сердцу ускорить биение, а уму допустить иную мысль кроме мести. И все потому, что я остановилась перед человеком, не принадлежащей касте. Тьма и Свет. Что же это?
Перед моим мысленным взором стала проноситься вся жизнь. Или я просто развлекала себя воспоминаниям. И ради них, ради этих воспоминаний должна была сопротивляться я сейчас.
Я вскинула руки. Моя сила встретилась с противоборствующей ей. Обрела цвет и очертания. Но это была светлая сила. Из моих ладоней бил белый ослепительный свет. Интересно, видит ли это Андрей, или ему все, что я делаю, видится в черном свете? Его-то сила, по сравнению с моей, меркнет, становится серой и неопределенной. Его лицо тоже утратило прежнюю привлекательность, исковерканное яростью и ненавистью. И его я любила?! Люблю?
А потом я устала. Руки налились свинцом и стали медленно опускаться. Я увидела засыхающую иву, и мне стало жаль. Зачем же ты так, милый?
Ветерок одул мое потное, раскрасневшееся от напряжения лицо. Мир снова обрел краски. А между мной и Андреем стал Игорь. Мой милый зашипел, однако руки опустил, Игорю он противостоять уже не мог. И лишь, стиснув зубы, произнес: «Темный».
- Может быть, - засмеялся Игорь, - вот только кто из нас? Я не пью кровь, не насылаю проклятий. Я всего лишь в меньшинстве. И не оправдываю средства целью, - он оглянулся на меня. Ослепительная белая молния ударила в умирающее дерево. – А еще, мы ценим чувства гораздо выше любых целей.
Ноги были как ватные, я едва удерживалась, чтобы не упасть. Но гордо держала подбородок.
Тьма никому не по душе, особенно, благородным и справедливым. Вот только от человека зависит, где поставить плюс, а где черкнуть минус. Я же смотрела, как вновь расцвели ветви и полезли из своих скорлупок нежные салатовые листочки.
Ноги подгибались, земля уже не казалась холодной. Но упасть мне не дали, и я улыбнулась, а глаза отразили извечный вопрос: «Почему?»  Удобный вопрос. И если бы на него можно было всегда найти ответ, другие просто не были бы нужны.
- Потому что любовь – тоже сила.
«Стоящая над светом и над тьмой», - могла бы добавить я, но этого не сделала.
И фраза, что один любит, а другой позволяет себя любить, совершенно не верна. Потому что эта сила такой разности не принимает.
Над головой опять простиралось голубое чистое небо. И где-то там, на уровне сознания, играла чистая немного печальная музыка, пусть не из этого времени, и совсем из другого пространства.