Автобиография это престижно и модно

Автобиография – это престижно и модно

Писать свою автобиографию всегда было занятием обязательным, а с недавних пор стало еще и престижно-обязательным. Наличие опубликованной автобиографии приобрело подобие визитной карточки, отсутствие которой у культурно-образованно-делового человека расценивается как "моветон". Конечно, это стильно - писать самому о себе для всех. Публиковать - модно, а моде надо следовать неукоснительно.
И так. Родился я в семье, что уже можно считать крупной жизненной удачей. Родители в свои тридцать шесть все еще хотели мальчика и тут, видимо, подошла моя очередь. Волгоград образца начала 70-х встретил меня столетним юбилеем со дня рождения главного революционера, ветром с песком и различными детскими простудными заболеваниями. Последующие три года жизни в этом легендарном городе запомнились мне в виде коротких, но ярких впечатлений, о которых если и упоминают вслух, то только в узком семейном кругу.
Затем наша семья на шесть лет переместилась в Орджоникидзе, который сейчас известен как Владикавказ. Надо заметить, что осетины оказались неплохими людьми. Верные аж до драки, а гостеприимные - на сколько вашего здоровья хватит. Именно в этот период "кавказcкая война" началась для меня. Я был "ранен" в колено. Играя с мальчишками в парке имени Коста Хетагурова (осетинский поэт), я споткнулся и угодил коленкой на торчащую в земле острием вверх автоматную пулю – росла она там.
Но более всего я запомнил душистые, шипящие вином шашлыки из молодой баранины и живую форель в Тереке. Да, чуть не забыл. Меня и моего еврейского друга Ромку уже тогда хотели похитить, чтобы пасти таких же, как и мы баранов в высокогорье, и уже усаживали в какую-то машину, но совершенно незнакомая женщина, которая случайно проходила мимо, сказала, что мы ее дети и спасла нас от пожизненного рабства.
В 79-ом мы переезжаем в Одессу. Именно с этого момента я начинаю отсчет своей осмысленной жизни. Я не был знаком не лично, не тем более с произведениями Исаака Бабеля и Михаила Жванецкого, к тому времени уже воспевших этот уникальный во всех отношениях город.
А теперь отсюда и дальше немного за Одессу. Приморский район. Первая квартира на 3-ей станции Фонтана. Во дворе огромная компания ребят и девчонок – всего человек двадцать. Все друзья и никто не враг. Так было только там и так осталось навсегда. Я жил и дышал только двором. Мы сидели на деревьях как обезьяны и ели все, что на них могло произрастать, играли во все известные дворовые игры, катались на всем, что может ездить, не пропускали ни одного фильма с участием Ришара, Депардье и Челентано. Каждый из ребят двора был личностью уже тогда. Если бы это было возможно, то я организовал бы бюро путешествий в свое дворовое детство для всех, кто хочет узнать что такое счастье и радость. Бесплатно, а может и с моей доплатой. Ведь многие не знали и не знают что это такое до сих пор, а таких людей надо спасать.
Вторая квартира (мои родители живут там и по сей день) на Французском, угол Итальянского бульваров. Рядом: «Куликово поле», парк «Шевченко», вокзал, Привоз, Ланжерон с канатной дорогой, стадионы «Спартак», «СКА» и «Динамо», театр музкомедии Водяного, дом офицеров, Государственный университет и Политехнический (тогда институт). Одесситы меня понимают. С лоджии моей комнаты видно море, которое где-то вдали сливается с безоблачным голубым небом, а внизу (таки- седьмой этаж) зеленое море деревьев, в которое погружена наземная часть города и грохочущий «старый пятенький трамвай» (спасибо Михал Михалыч) до Аркадии.
Вы будете смеяться, но нашими соседями по лестничной клетке была семья Галкиных. Вы и сейчас смеетесь, когда видите Максима Галкина. А мне было не до смеха, даже при виде маленького Макса. Я лишился двора и эту потерю надо было чем-то восполнить. Одесса любит тех людей, которые дышат с ней в унисон и никогда не даст им шанса потерять интерес к жизни. Я так думаю ей это выгодно. Поэтому одновременно я ездил в музыкальную школу (классическая гитара), стрелял из винтовки на «Динамо», а потом на «СКА», где бросил стрельбу и начал играть в футбол. Да, на игре с «Черноморцем» моего года, я видел одного маленького мальчика – Диму Парфенова (сейчас он игрок московского «Спартака»). Затем я отставил футбол, а оставил музшколу и начал играть на бас гитаре в ансамбле при районном Дворце пионеров. Это не мешало мне участвовать в составе школьной агитбригады (читай маленького театра на колесиках) и каждое лето с классом выезжать на колхозные поля Украины.
Мое детство закончилось летом, после восьмого класса 62-ой одесской школы и отвратительно сдав экзамены, я поступил в Киевское суворовское военное училище. Не вдаваясь в описание пародии на суровый армейский быт, могу сказать одно – там из мелкого, пошмыгивающего сопельками хлопчика, «тихо и неторопливо» (прямо по Окуджаве) делали нормального парня. Я понял, что такое коллектив, что стоит его уважение и доверие. Я понял, чем отличается характер от «дешевки». Там я впервые полюбил. Родину. Она была лучшей в мире. За нее я мог порвать любого, как Тузик грелку. И я горд тем, что испытал это глубокое чувство и стыжусь сейчас его отсутствия.
Даже взрыв на Чернобыльской АЭС (примерно 60 км от Киева) не испугал нас так, с каким страхом я вспоминаю об этом сейчас. На вечерней прогулке мы ходили строем по Киеву и пели советские строевые песни. Люди понимали, что если суворовцев не вывезли, то ничего страшного не произошло. А мы чувствовали вкус железа во рту, у многих часто шла кровь из носа и ушей, некоторые вечером теряли сознание. Но никто не отчислился из училища.
Закончив десятилетку и СВУ одновременно, я отправился в Москву. Моим пунктом назначения стало знаменитое общевойсковое училище. Я стал «кремлевским курсантом», который почему-то учился и служил в районе Кузьминского лесопарка. Видимо, это один из филиалов Кремля. Конечно, это была совершенно иная «школа». Нас воспитывали как стальных и не пробиваемых офицеров. Знающих все, умеющих убивать большое количество противника в предельно сжатые сроки, не щадящих никого, в том числе и себя. Таких офицеров не готовят ни в одной армии мира. Я видел американских кадетов. Мне их жаль. Они жалкое подобие мелкого недоразумения. Война для них красивая сказка, в то время как для нас это было профессией.
Училище я закончил с «красным» дипломом, шитыми сапогами и фуражкой с высокой тульей. Дослужился до капитана и ушел «на гражданку». С этого момента моя биография прекращается и начинается биография совершенно другого человека. Пусть он ее сам и пишет.