Аборт делать поздно, господа!

Да, я не Стивен Кинг, не специалист по паранормальным явлениям, не Пелевин с его дзен-буддизмом, не Маркс с его «Капиталом», не Достоевский со старухой-процентщицей, не Пушкин, с его созревшими дочками и русалками на ветвях, не Экслер, наконец, - я не умею ТАК прикалываться и у меня нет кота, не, в рот его, Дж. Р.Р. Толкиен – не люблю фэнтези, не Толстой – такие объемы мне не осилить, не Довлатов, хрен знает, что там у него – я его еще не читал, не Маяковский – не умею писать про акул буржуазии, не Как Там Его Написал Неизвестно Что, но я пишу. Пытаюсь писать. Пописываю так сказать.
Несколько человек хвалит, остальные критикуют и палят, палят и критикуют, сучат ногами, кряхтят по-старчески, агонизируют и критикуют, говорят – не место тебе в литературе, плюются, матерятся, извращаются и палят.
Но ведь  несколько человек хвалят. И читают. И спрашивают, не написал ли я чего-нибудь новенького. И читают новенькое. И снова хвалят. И говорят, чтобы опубликовал. Я бы мог… я бы мог отредактировать и поставить недостающих запятых, и исправить орфографические ошибки, и убрать мат, и даже послать рукопись с запросом. Но не делаю этого. Не потому, что боюсь ответа с мягким отказом, не потому, что написанное – откровенная муть и не потому, что мне нечего послать. А потому что вот.
И когда я посылаю свежую вещь на какой-нибудь известный сайт (в Интернете все свободней и как-то веселее, чем в журнале), не удивляюсь, когда за все время «висяка» ее прочитает лишь двадцать человек. Не удивляюсь, но огорчаюсь. Я не рвусь в рейтинги – я хочу, чтоб мой рассказ прочитало как можно больше народа и оставило свое мнение. Как мне узнать, куда мне двигаться, в каком направлении?
Я зря сказал, что практически все меня поносят. Большая часть вежливо молчит… И я вынужден применять пи-ар – а его никто не любит.
Получается, что своим молчанием народ показывает свое несогласие со мной, недовольство мной. Тем самым он принуждает меня писать в стол. Михаил Веллер сказал устами своего персонажа, что писание в стол деградирует писательскую личность, а я не хочу деградировать как писатель. Я, наоборот, хочу подниматься потихоньку к вершине писательского Олимпа. Черт знает, на какой ступени я застряну, но я хочу хотя бы печаться в более-менее солидном издании, чтоб люди знали мое имя – пусть даже они говорят: «А, этот, читали – полное дерьмо!». Но чтоб так говорило абсолютное множество человек, а не десять пятнадцать.
Вот и все. Теперь судите меня как хотите. Я, конечно, не повешаюсь, не буду биться головой о стену, я буду продолжать писать. Я с раннего детства такой. ПисАющий. Аборт делать поздно, господа!
Но я не хочу писать в стол!!!
И вообще… (на этом мысль теряется).